Традиции реализма в корейской классической литературе
А. Н. Тэн. Традиции реализма в корейской классической литературе, Алма-Ата, «Наука», 1980. 304 с.
«Цель данной работы – проследить становление и развитие традиции реализма в корейской литературе, одной из древних литератур Востока» – с этой фразы начинается рецензируемая монография.
Тема заявлена, границы исследования определены. А. Тэн рассматривает развитие литературы в русле общего культурного развития страны, ее исторического пути и – шире – в русле мирового культурно-исторического процесса.
«Страна утренней свежести» – Корея, долгое время проводившая политику «закрытых дверей», не связанная с Западом ни экономически, ни политически, ни идейно, вплоть до XIX века не испытывала и прямого воздействия западной культуры – мощных волн античности, Ренессанса, Просвещения. Однако вслед за Н. Конрадом, опираясь прежде всего на его работу «Запад и Восток» (второе ее издание вышло в 1972 году), А. Тэн полагает и старается доказать, что классическая литература Кореи дает основания считать, что процессы, аналогичные Ренессансу и Просвещению на Западе, происходили и на Востоке, в Корее в частности. Раскрепощая умы, возвращая человеку веру в собственные силы, освобождая его от гнета средневековой схоластики, разрушая сословные перегородки между людьми, гуманистическое движение на Востоке росло и крепло на протяжении веков, развиваясь не так, как на Западе – революционно, скачками, взрывами, – а постепенно, растянуто во времени, последовательно переходя из одной фазы в другую. Вот почему в своем исследовании А. Тэн прибегает к «западным» терминам – реализм Возрождения (Ренессанс) и реализм Просвещения, которые расходятся здесь с терминологией общепринятой.
В «Предисловии» автор предупреждает читателя: «…Общеисторические, историко-культурные проблемы Ренессанса и Просвещения применительно к Корее пока не поставлены в науке. Поэтому, прежде чем прослеживать традиции реализма в корейской классической литературе, мы вынуждены поставить и по мере своих сил рассмотреть проблемы Ренессанса и Просвещения в Корее для обоснования типологии корейского реализма» (стр. 3 – 4).
А. Тэн начинает спор сразу, с первых страниц монографии, полемизируя, в частности, с некоторыми литературоведами КНДР, считающими, что в Корее Ренессанса не было, с советским китаеведом Л. Эйдлиным, оспаривающим концепцию восточного Ренессанса Н. Конрада, и др. Автор знакомит читателя со средневековыми корейскими песнями «хянга», повестями «сосоль», сказаниями и легендами, близкими по духу и содержанию (наряду с их восточной неповторимостью), часто впрямую совпадающими по фабуле с легендами, сказаниями, баснями и притчами Западной Европы. Она цитирует сочинения корейских просветителей XVIII века – Пак Чивона и Чон Якъёна, которые, как Дидро и Шефтсбери в Европе, писали трактаты о нравственной природе искусства, отождествляли прекрасное с добродетельным, решали проблему соотношения содержания и формы в художественном творчестве, традиции и новаторства в литературе.
А. Тэн, вслед за Н. Конрадом, убеждена во временном приоритете Востока над Западом в области Ренессанса.
Исследуя историю вопроса, А. Тэн анализирует разные, зачастую противоположные точки зрения филологов КНДР и Южной Кореи, ученых западных стран и отечественных востоковедов. История вопроса представлена с научной обстоятельностью – показано столкновение мнений, идей, доказательств. Спор о Ренессансе и Просвещении на Востоке идет давно, имеет уже свою историю, сторонников и противников. Монография А. Тэн – еще одна гирька на весах этого спора.
Ренессанс на Востоке представлял собой процесс менее болезненный по сравнению с Западом, антиклерикальный характер его был стерт, ибо на Востоке гуманистическая мысль феодальной эпохи развивалась вне церкви и вне церковности, а просвещенные верхи общества – творцы культуры – воспринимали в основном не религиозно-мистический, а философский буддизм и древний даосизм, направленный на обогащение и углубление человеческой личности.
Позднее гуманизм Ренессанса органически перерос в гуманизм Просвещения.
«Каковы же идейно-философские основы корейского Ренессанса?» – ставит вопрос автор. Они те же, что и у Ренессанса китайского: конфуцианство, даосизм, буддизм. Но главное – конфуцианство, с его рационализмом, призывом заниматься делами земными, его исключительным вниманием к вопросам морали. Бесспорна реакционная сущность конфуцианства с его пренебрежением к отдельной личности, требованием раболепного подчинения монарху, но учение Конфуция о «жэнь» – человечности, сочувствии друг другу, умении не делать другому того, чего не желаешь себе, – было положено деятелями Возрождения в основу их тезиса о человеке – носителе высшей ценности на земле.
А. Тэн определяет хронологию корейского Ренессанса: конец IX века (к рубежу IX – X веков относится деятельность первого выдающегося корейского гуманиста – ученого, государственного деятеля и поэта Цой Чивона) и рубеж XVI – XVII веков, важная веха в жизни корейского народа, перенесшего Имчжинскую войну против японских захватчиков.
Этот переломный момент знаменовал собой переход к Просвещению, которое носило здесь характер антифеодальной идеологии, но буржуазной идеологией (в связи со слабым развитием капитализма) не стало.
Исследовательница намечает свою, оригинальную периодизацию корейской классической литературы: литература древности и раннего средневековья (I – VIII века), литература национального Ренессанса (конец IX – XVI века), литература Просвещения (XVII – XIX века). Она касается теоретических проблем реализма, дискуссий, которые шли между советскими литературоведами и востоковедами (в частности, дискуссии 1962 года о реализме в литературах Востока), рассматривает разные точки зрения на этот вопрос.
Раннее развитие реализма в корейской литературе обусловлено, по мнению А. Тэн, определенным типом мышления, связанным с конфуцианством. Гегель и Лу Синь высказывали сходные мысли об особенностях китайского миросозерцания. Лу Синь говорил, например, о вытеснении мифологии историей, пристрастии к ней конфуцианцев. Эта смена мифологического сознания историческим мышлением присуща и древним корейцам, воспринявшим идеологию конфуцианства.
Другой идейной основой раннего возникновения реалистических традиций считается древний материализм и последующее развитие философского материализма. Учения о пяти элементах мира (огонь, вода, металл, земля, дерево) и двух противоположных началах в нем создали устойчивую, непрерывную материалистическую линию корейской философской мысли. Характерно, что такие философы, как Ли Гюбо (конец XII – начало XIII века), Чон Дочон (XIV век), Ким Сисып (XV век) и другие, представляли и литературу.
Прослежен путь реализма: фольклорная и литературная поэзия на языках «иду» и «ханмуне», поэзия эпохи объединенного королевства Силла (VII – X века), «Песни Коре» на родном языке, поэзия Цой Чивона и Ли Гюбо, классическая проза XII – XVI веков – волшебные рассказы, сказки о животных, путевые очерки, такие, как «Сказание о посещении пяти индийских царств» буддийского монаха Хе Чо, жившего в начале VIII столетия, проанализированы исторические труды Ким Бусика (XII век) и Ирёна (XIII век), бытовые рассказы «пхэсоль» с их народностью, демократизмом, сатирой на монахов, здоровым юмором.
Рассматривая произведения корейской литературы IX – XVI веков, А. Тэн делает вывод, что литературный процесс того времени, сопровождавший культурно-историческое развитие страны, представляет собой по типологии ренессансный этап. Литературу этого времени автор определяет термином «гуманистический реализм», которому не чужды фантастика и гротеск.
В книге воссоздан исторический фон, на котором росла и развивалась корейская культура.
Семилетняя Имчжинская война (1592 – 1598) выявила слабость феодальной монархии.
Последовавшее за ней двукратное нашествие маньчжуров, вассальная зависимость от Цинской династии, воцарившейся в Китае, экономические последствия опустошительных войн, политика «закрытых дверей» во избежание новых нашествий, мучительные поиски путей преодоления отсталости страны – вот что такое XVII век для Кореи.
Лучшие представители дворянского класса «янбаней» выступили тогда глашатаями интересов крестьянства. Новое направление в идеологии получило название «Сирхак» («За реальные науки»).
Членов этой школы от других школ отличали широта интересов, энциклопедичность знаний, они оставили глубокий след в самых разных областях науки и искусства: в экономике и политике, философии и естествознании, в военном деле, литературе, эстетике.
А. Тэн знакомит читателя с корейскими просветителями. Это – Лю Хёнвон (XVII век), Хон Дэён и Пак Чивон (XVIII век), пришедшие, независимо от Коперника, к идее гелиоцентрического представления о Вселенной, Пак Чега и Чон Якъён (XVIII – XIX века). А. Тэн сравнивает их труды с трудами просветителей на Западе, цитирует атеистические высказывания Пак Чивона и французского материалиста XVIII столетия Гольбаха, представляет читателю труд Пак Чивона «Жехейский дневник», в котором автор, например, пишет: «…Мой друг Хон Дэён первый сказал, что Земля вертится» (стр. 194).
В XVIII веке корейские просветители знакомятся с западной философской мыслью (через Китай), изучают естественные науки, достижения техники, религию (как Ли Ик и Чон Якъён), разбирая, критикуя и отвергая религиозные догматы, находя в западном учении о боге много общего с конфуцианством, считая (Пак Чивон, например), что христианство вообще во многом повторяет зады буддизма.
А. Тэн анализирует социально-экономические и общественно-политические взгляды корейских просветителей, создававших свои труды с целью перестройки общества и потому писавших трактаты, обращения к государю, работавших, как бы сказали теперь, в основном в жанре публицистики (как известно, идея просвещенной монархии весьма типична в политической теории Просвещения).
Просветители выступали против национальной замкнутости, сословных предрассудков, вели борьбу со средневековой схоластической идеологией, обличали паразитизм правящего класса, они подняли свой голос в защиту «coop» – незаконнорожденных детей.
А. Тэн сравнивает труды Пак Чивона и Чон Якъёна с трудами Дидро и Лессинга, ищет и находит в их суждениях, взглядах, высказываниях о литературе и искусстве много общего с западноевропейской просветительской эстетикой XVIII века. «Их сближает, – пишет она, – борьба против догматизма, нормативизма, против пассивного, созерцательного искусства, за действенное и актуальное национальное искусство. Ими разрабатывались такие вопросы, как: эстетическое отношение искусства к действительности; соотношение содержания и формы, эстетического и этического, национального и общечеловеческого в литературе и искусстве; проблема традиции и новаторства; общественная природа и функция литературы и искусства» (стр. 223).
Последили глава монографии – о литературе эпохи Просвещения. Это такие крупные поэты, как Пак Инно и Юн Сондо, выдающиеся писатели Хо Гюн и Ким Манчжун, народные анонимные повести, поэзия в жанре «чан-сичжо» («длинное сичжо»), пришедшая на смену «сичжо» классическому – короткому стихотворению из трех строф, поэзия в жанре «каса», крупнейшим представителем которой был Чон Чхоль.
В монографии уделено внимание и развитию национальной драмы, неразрывно связанному с развитием прозы на родном языке, и «пхансори» – предшественнице современной оперы, которую корейский критик Ко Чжонок сравнивает со средневековым французским эпосом – «песнями о деяниях».
Подводя итоги исследованию, автор снова говорят о типе корейского классического реализма как о реализме просветительском, спорит с теми, кто не принимает в расчет восточные литературы при трактовке проблем Просвещения.
«По нашему мнению, – пишет А. Тэн, – человеческая сущность в человеке, его стремление к добру, справедливости, истине, идеалу, социальная сущность людей в антагонистическом обществе, то, что делает человека личностью, хотя и являются величинами не постоянными, а переменными, подверженными изменениям в процессе общественного развития, одни и те же и на Западе, и на Востоке» (стр. 277).
Автор монографии опирается на большое количество (около пятидесяти) источников на корейском и китайском языках – таких, как «Летопись Имчжинской войны», объемные «Исторические записи…» Ким Бусика, сборники древних песен, легенд, произведения Ли Гюбо и Пак Инно, любимые в Корее, известные и старикам и детям повести: «Повесть о Хон Гильдоне» (благородном разбойнике, создателе утопического бесклассового общества), «Повесть о Чхун-хян» (история трагической любви дворянина и незаконнорожденной дочери «презренной» кисэн, парии в сословном феодальном корейском обществе), на работы западных корееведов, филологов КНДР и Южной Кореи.
Книга А. Тэн шире своего названия. Она, как уже было сказано, – продолжение дискуссии «Ренессанс и Просвещение на Востоке».