№7, 1977/Обзоры и рецензии

Товарищ по поэтическому оружию

Л. Е. Черкасский, Маяковский в Китае, «Наука», М, 1976, 224 стр.

Новая книга Л. Черкасского рассматривает проблемы взаимодействия литератур и адаптации литературного и общественного явления одной страны на инонациональной почве. Речь в книге идет о родоначальнике пролетарской поэзии Маяковском и о Китае периода революционных бурь и социалистического строительства, когда отношение к советскому поэту являлось своего рода индикатором не только литературного, но и политическом» направления. Если одни старательно выдумывали его «политические разочарования» (Ван-Ду-цин), то другие видели в; нем «»образец нового поэта» (Сяо Сань) и «товарища по оружию» (Цао Цзин-хуа) Именно этой борьбе за Маяковского в Китае, долгому и трудному процессу познания и освоения его поэзии посвящена книга, ставшая предметом этой рецензии.

Подобная тема в советском литературоведении чаще всего решается на уровне научной статьи.

Монографический уровень работы Л. Черкасского позволил поставить проблему шире: автор демонстрирует и процесс) ступенчатого познания личности Маяковского в Китае, и этапы переводов поэзии Маяковского, и влияние его поэзии, и использование имени и поэзии Маяковского как аргумента во внутренних дискуссиях, и, наконец, развитие китайской’ темы в творчестве самого Маяковского.

Книга «Маяковский в Китае» написана и ученым, и поэтом-переводчиком… С одной стороны, четкая логика построения и научная аргументация; с другой-эмоциональность, чуткость к слову, проникновение в творческую лабораторию китайских переводчиков. В общем; сочетание фундаментальной научности и доходчивой популярности лежит в основе этого; исследования.

Исследователь вскрывает два пласта бытия Маяковского в; Китае: личность и поэзия Маяковского как фактор литературной и общественной жизни и переводческие проблемы воссоздания новаторских произведений поэта. Временные границы познания Маяковского Китаем обозначены автором так:, 20 – 30-е годы – первое знакомство с жизнью и творчеством преимущественно через языки-посредники; 40-е годы – расширение знакомства, появление переводов с оригинала;; 50-е годы- интенсификация, переводческой деятельности,, углубленное изучение теоретических принципов и поэтики: Маяковского; 60-е годы – сокращение, а затем и полное прекращение переводов и изучения.

В Китае; где после «Движения 4 мая» на повестке дня оказалась проблема становления. «поэта нового типа «, пример Маяковского был особенно актуален. «Поэт-учитель, духовно близкий китайскому революционному искусству», – так суммирует Л. Черкасский наблюдения за процессом развития прогрессивной современной литературы в Китае, приведшего ее к сближению с творчеством Маяковского. Уже Цюй Цю-бо, первый популяризатор личности и поэзии Маяковского, сумел увидеть в нем выступающего от имени народа-певца класса.

Трудный путь познания Маяковского автор книги рисует с возможной объективностью, яркими мазками, давая читателю представление о позициях и «воинствующего фальсификатора Ван Ду-цина», и переведенного в Китае «равнодушно-тенденциозного У. А. Дрейка», и «заблуждавшегося Дай Ван-шу», и тех, кто, как Цзян Гуан-цы, Тянь Цзянь, Цзан Кэ-цзя и многие другие, приветствовал «поэта улицы, борьбы, поэта строительства новой жизни» (Гэ Бао-цюань). В целом в Китае постепенно складывался «монументальный образ поэта-гражданина», рождая, как отмечает автор, парадоксальную ситуацию: Маяковский в стране был больше известен не как поэт, а скорее как символ, как образ поэта революции, и даже в 50-е годы «его поэтический и гражданский подвиг были на первом месте в многочисленных работах китайских исследователей, а поэзия, ее анализ – всегда на втором». Как справедливо заключает Л. Черкасский, творчество Маяковского становилось «живым и действенным фактором идеологической и культурной жизни Китая».

Именно потому-то и кажется уместным вставленный в книгу очерк широкой дискуссии 1958 – 1959 годов о путях развития китайской поэзии, в которой не раз и по разным поводам вспоминался Маяковский, его поэтические, теоретические высказывания. На этих примерах лишний раз убеждаешься в том, что значение советского поэта далеко выходит за государственные границы, что он создал некое «гравитационное поле», сфера притяжения которого беспредельна. Это и «мировоззренческое влияние», «близость гражданской позиции», и «воздействие художественного стиля, а иногда и близость ритмического рисунка, формы стиха, интонации». Разговорность и декламационность поэзии Маяковского привлекались в качестве аргумента, например, в дискуссии о свободном стихе, который одними осуждался как форма, пришедшая с Запада, другими безудержно восхвалялся как форма, своими корнями уходящая будто бы к «Шицзину», третьими разумно приветствовался, поскольку «формы, пришедшие извне; могут адаптироваться на национальной почве» (Хэ Ци-фан). Столь же дискуссионна оказалась проблема «лесенки», по мнению одних, «не соответствующая» национальному стилю, по оценке других – «звонкий боевой барабан»,

Ценность общих выводов относительно воздействия Маяковского на китайскую литературу возрастает в связи с наличием в книге конкретных примеров косвенного идейно-политического влияния (Ай Цин), тональной созвучности (Тянь Цзянь), стилевой и графической переклички (Хэ Цзин-чжи, Го Сяо-чуаяь), близости ракурса (Шао Янь-сян), а также цитирования и разбора аппликаций из строк Маяковского в оригинальных стихотворениях китайских поэтов, Данные в приложении стихи о Маяковском (в переводе автора книги и А. Ти-товича) ярко демонстрируют любовь китайских литераторов к советскому поэту, их успешные попытки поэтического проникновения в дух творчества Маяковского: «Теперь понимаю основу основ // Поэта // железных слов.// Вы слышали,//Как он читает стихи особой ковки? /Гнев урагана,// А не шумок Футафорный!» (Гэ Би-чжоу); «Мысли его – // Светлы, как заря,// Ритм – // Стремителен, словно вихрь,// И голос – // Подобен раскатам грома» (Аи Цин); «Пять томов твоих сочинений,//Пять томов на моем столе.// Поднимаюсь по строчкам-ступеням // И шагаю по всей земле» (Ли Ин).

Этот приход советского поэта в китайскую поэзию, его будничное, повседневное бытование в стихах, постоянное обращение к его имени, к его строкам, к его мыслям – ценнейшее свидетельство бессмертного величия Маяковского и «го значения для развития китайской поэзии.

«Значение я весомость иноязычного писателя, – замечает Л. Черкасский, – определяется в конечном счете… тем, насколько значителен интерес к его творчеству со стороны массового читателя (и есть л» он, массовый читатель), как велики потребность в авторитетном слове, вера в идеалы художника и желание следовать им в жизни, творчестве и труде». Эта сторона проблемы «Маяковский в Китае» в книге не обойдена молчанием. Автор рассказывает о постепенно нараставшем (до искусственного спада в 60-е годы) объеме переводов и публикаций, о читательском интересе, о декламационном уровне (выход стихов на сцену – высшая оценка для китайской аудитории). Это определило обоснованный вывод Л. Черкасского «об идейно-эстетическом воздействии на формирование духовного облика нового человека, революционера и борца», которое (наравне с Горьким) оказало творчество и личность Маяковского.

В прямой связи с этим важным выводом находится одна из наиболее интересных в книге глав – третья, в которой автор, отталкиваясь от собственного богатого переводческого опыта, предлагает читателю анализ китайских переводов поэзии Маяковского. Анализу предпослан краткий, но весьма емкий очерк развития китайской поэзии после «Движения 4 мая».

Этот ценный и интересный очерк необходим в книге, чтобы показать те предпосылки, которые были созданы в новой китайской поэзии для переноса сложной, новаторской поэзии Маяковского. Иероглифические особенности китайского языка, специфика его грамматического строя, синтаксиса, фонетики, замечает Л. Черкасский, «создают целый ряд непреодолимых трудностей при переводе, мешающих приблизиться к оригиналу». Скажем, отсутствие падежных окончаний, глагольного спряжения, ограниченность звуковых сочетаний не позволяют воспроизвести сложные рифмы типа «вымань его – Зимнего». И тем не менее: «возможно ли воссоздать поэзию Маяковского на китайском языке? Думаю, – делает вывод Л. Черкасский – что для этого сделано уже немало».

Тяготение китайского стиха к интонационно-тактовому членению, считает автор книги, позволяет приблизиться к воспроизведению ритма Маяковского. Так, в переводе «Стихов о советском паспорте» явно прослушивается сочетание (хотя и не очень строгое) четырехдольника с трехдольником. Порой, отмечается в книге, адекватно передаются не только рифмы и их схемы, но даже звукопись оригинала: «Олег Баян//от счастья пьян» звучит так «Олегэ Баян // синфудэ факуан». Переводческие находки так радуют Л. Черкасского, нескрываемо влюбленного в тему своего исследования, что он не в силах сдержать эмоциональных восклицаний:/»Похоже на четырехдольник!», «Ритм прослушивается!» и т.д.

Вполне понятная эмфаза первооткрывателя, однако, не мешает автору провести в качестве примера сдержанный, в высшей мере научно-рациональный, «рабочий» разбор принадлежащих трем переводчикам текстов «Стихов о советском паспорте». И исследователям творчества Маяковского, даже не владеющим китайским языком, и переводчикам-китаистам, и просто вдумчивым читателям интересно следить за этим конкретным анализом строка за строкой. Тут и простые словарные сопоставления, и поиски сложных лексических эквивалентов, и попытки докопаться до глубинного смысла образа и его адекватности, и раздумья о способах перевода идиом.

Адекватность в первую очередь смысла и стиля, а не формальной структуры оригинала – вот генеральная мысль Л. Черкасского. Автор говорит о целом ряде удачных воспроизведений как революционного пафоса произведений Маяковского, так и энергии стиха» ритмов, важных. элементов формы, что позволяет оптимистически предполагать: «…Возможности языка далеко не исчерпаны».

То же хочется сказать и о книге Л. Черкасского: она – если воспользоваться словами автора о предмете своих исследований – «покамест первое прочтение Маяковского» (на китайском языке) и требует продолжения этого полезного труда.

Статья в PDF

Полный текст статьи в формате PDF доступен в составе номера №7, 1977

Цитировать

Торопцев, С. Товарищ по поэтическому оружию / С. Торопцев // Вопросы литературы. - 1977 - №7. - C. 276-280
Копировать