№3, 2015/Книжный разворот

The Cambridge companion to Shakespeare and contemporary dramatists

Шекспириана в издательстве Кембриджского университета (Cambridge University Press) с XIX века определяет текстологические принципы и исследовательские подходы. В настоящее время в каталоге издательства значатся сотни книг по Шекспиру: комментированные тексты (New Cambridge Shakespeare), научная, справочная, учебная литература. Несколько книг последнего времени, представляющих разные жанры, выбраны нами для рецензирования.

The Cambridge companion to Shakespeare and contemporary dramatists / Ed. by Ton Hoensellars. Cambridge: Cambridge U.P., 2012. 298 p.

Книга в жанре «companion» может представлять собой как словарно-справочное издание, так и сборник статейных материалов по проблемам или персоналиям. В данном случае это — полтора десятка портретов, написанных разными авторами о современниках Шекспира, и две проблемные статьи. Предваряет сборник краткая хронология жизни и творчества Шекспира и его современников, за которой следует предисловие редактора-составителя, представляющее материалы в том порядке, как они расположены в сборнике — хронологически. Общее посвящение адресовано патриарху британского шекспироведения — Стэнли Уэллсу.

Своим названием сборник предполагает вопрос, в какой мере драматурги-елизаветинцы будут рассмотрены именно как современники Шекспира. Его присутствие не строго регламентировано, но в Предисловии обозначены два основных исследовательских мотива — индивидуальности драматургов-современников и «формы их взаимодействия» с Шекспиром (p. XI). Помимо того, что «формы взаимодействия» предполагаются в каждом очерке, им посвящена отдельная статья составителя — «Shakespeare: colleagues, collaborators, co-authors». Тон Хенселаарс демонстрирует, каким образом «отпечатки пальцев» (p. 99) современников обнаруживают себя в шекспировских пьесах. Однако метафора в данном случае не совсем верна, поскольку речь чаще идет о том, что шекспировские отпечатки пальцев остаются на сюжетных мотивах, жанровых формах, цитатах и проч., на всем том, что он, следуя театральному обычаю, легко заимствовал для своих пьес. Поскольку в объеме статьи невозможно серьезно обсудить «сложную практику сотворчества» в театре шекспировского времени (p. 104), автор лишь перечисляет разнообразные его случаи, как и попытки атрибуции, задерживаясь на, вероятно, единственном творческом автографе Шекспира, дошедшем до нас, — нескольких страницах пьесы «Сэр Томас Мор».

В качестве одного из соавторов этой пьесы Шекспир мелькнул и в очерке о Томасе Хейвуде (автор — Jean E. Howard), напомнившем, что исследовательский формат взаимодействия с Шекспиром не был строго задан или выдержан всеми авторами. В связи с Хейвудом не упомянуты даже его важнейшие (поскольку такие нечастые!) биографические свидетельства, относящиеся к лондонской жизни Шекспира, — о его недовольстве тем, что ему приписали авторство сборника «Страстный пилигрим», а также посмертная дань его гению в форме сожаления, как мало ценят писателей: даже «медоточивый Шекспир, чьему перу повиновались радость и страсть, оставался всего лишь Уиллом».

Лишь очерки об основных шекспировских соперниках — Кристофере Марло (Richard Wilson) и Бене Джонсоне (Warren Chernaik) — представляют собой параллельное жизнеописание. Но и они не столько сходны, сколько различны по своей манере.

Не мудрствуя лукаво, Черняк пишет о Джонсоне и Шекспире как друзьях-соперниках, какими они предстают во взаимных выпадах, в воспоминаниях современников и впервые развернуто в «Эссе о драматической поэзии» (1667) Джона Драйдена: Джонсон — правильнее (correct), Шекспир — более велик (a greater wit, p. 54). Разрабатывая это противопоставление, Черняк наиболее интересно оценивает их различие в отношении к профессии драматурга: Джонсон рассчитывал скорее на читателя, Шекспир — на зрителя. В меньшей мере вовлеченный в театральную деятельность, обогатившую Шекспира, Джонсон более зависим от патронажа. Как продолжение сопоставления — жанровое различие в типе комедии и трагедии, а также и в характере идеологии. Находящийся в сложных отношениях с театральной толпой, эрудит Джонсон, однако, в традиции римской историографии — противник авторитарности в комедии и тирании в трагедии; Шекспир же всегда умеет взвешенно оценить обе стороны конфликта в их правоте и в их опасных заблуждениях.

Совсем иначе написан портрет Марло. Если в отношении Бена Джонсона новизна проблематики осторожно намечена на фоне установленных фактов и традиционного знания, то путь к Марло (в соответствии с его личностью?) выложен цитатами, в которых читателю предложено увидеть внутренние переклички или аналогии с Шекспиром. Без обсуждения и оговорок Марло сразу же представлен как «поэт-соперник» сонетного цикла. Если считать, что Марло в античном пантеоне видел своим аналогом Меркурия, то тогда можно считать, что вестник Меркаде в «Бесплодных усилиях любви» также подразумевает его, а далее звуковая метафора разворачивается уже в направлении Меркуцио… Это имя, кстати сказать, Шекспир не придумал, а нашел в итальянской новеллистической традиции, но такого рода соображения не могут смутить, поскольку уж очень носители созвучных имен кажутся родственными Марло по характеру, в котором сошлись «быстрый, как ртуть, ум, безрассудность, гомосексуализм» (p. 41). В общем, если Шекспир предвосхищает модернистов, поскольку «растворяет личность в искусстве», то Марло исповедует постмодернистский «культ знаменитости» (cult of celebrity), повсюду «просовывая собственную голову» (p. 47).

Спор с Марло длился для Шекспира в течение всей его творческой жизни, преследуя как идея фикс, пока наконец он не рассчитался с Марло и его фаустианской магией в финальном жесте Просперо («Буря»), обещающего утопить свою книгу. И странно, что автор не вспоминает того, что жест шекспировского Просперо («I’ll drown my book») почти буквально повторяет слова Фауста у Марло, обещающего раскаяться и сжечь свои книги: «I’ll burn my books». Просперо выступает не как анти-Фауст (тем более — анти-Марло), а как аналог Фауста, проникшегося его запоздалой мудростью.

Постмодернистской произвольностью у Р. Уилсона отмечен не столько Марло, сколько его собственный взгляд на него. Но это не единственная попытка обнаружить в драматурге-елизаветинце предтечу постмодернизма с целью прояснить и свести воедино иначе кажущиеся неразрешимыми противоречия его образа. Об этом, собственно, и идет речь в связи с Джоном Марстоном (Matthew Steggle), чья репутация в крайностях ее оценки представлена уже в названии эссе: «Urbane John Marston: obscenity, playfulness, co-operation». Каким же был Марстон — воспитанным, образованным, открытым к сотрудничеству или непристойным и невыносимым? Ответ: «глубоко современным и в то же время принадлежащим своему веку», где он все-таки — «один из тех, кто более всего ставит в тупик» (p. 80). Совсем как Шекспир, которого одни современники («университетские остромыслы») представляли неотесанным невеждой (groom), а большинство других сопровождали его имя эпитетом, означающим благородство и воспитанность, — «gentle Shakespeare»?

Этот вопрос мог бы стать поводом к тому, чтобы предложить меняющуюся типологию драматурга-елизаветинца в глазах современников и потомков. Марстон в эссе о нем представлен не типом, а редкой индивидуальностью и никак не соотнесен с Шекспиром, единственный повод вспомнить о котором — образ «переодетого правителя» в пьесах «Мера за меру» и «Буря», а также в самой известной комедии Марстона — «Недовольный» (p. 79). А ведь Марстон дает повод соотнести его с Шекспиром и биографически, поскольку отец Марстона был связан по адвокатским делам с шекспировским кузеном Томасом Грином, и творчески: предполагают возможность того, что на поле жанра «трагедии мести» между ними происходило творческое соревнование, в которое вовлечен и «Гамлет».

Едва ли автор эссе о Марстоне не в курсе этих точек его соприкосновения с Шекспиром, но в данном случае он поставил себе иную цель, занимаясь загадкой личности Марстона, а не его отношениями с Шекспиром. Это можно сказать и о многих других эссе, сожалея, что в подобного типа издании (companion), посвященном «современникам Шекспира», сам он проходит бледноватой тенью.

Однако таков выбор авторов. Они видели своей целью не столько обновить наше понимание контактов и взаимодействия с Шекспиром, сколько современное уточнение индивидуальной проблематики, с которой и связаны основные удачи. Показательно в этом отношении эссе о Ф. Бомонте и Дж. Флетчере (Catherine Henze). Шекспир в полной мере обнаружил свое присутствие лишь в последнем абзаце, озаглавленном — «Заключение». Там сказано о влиянии на его поздние пьесы. А само эссе — рассказ о четырех основных пьесах, написанных Бомонтом и Флетчером как самостоятельно, так и в соавторстве, под знаком проблемы, заявленной в названии: «Трагикомедия как музыкальная мелодрама».

Две последние статьи от собственно драматургии уводят на сцену — к театральности. В первой из них (Heather Hirschfield) она скорее — в заглавии: «Ричард Брум и идея каролинского театра», а вторая (Elizabeth Schafer) — непосредственно о сценической судьбе трех популярных пьес: трагедии Джона Уэбстера «Графиня Амальфи», комедии Бена Джонсона «Алхимик» и анонимном «Ардене из Февершема». Э. Шафер оговаривает два возможных подхода к сценической истории — макро и микро. Повод для макроистории, длящейся четыре столетия, дает популярнейшая «Графиня Амальфи». На нескольких страницах — взгляд с птичьего полета, брошенный не столько на спектакли, сколько на уже существующие их макроистории.

Две другие пьесы представлены интереснее, поскольку более лично. Переход к «Алхимику» начинается с фразы о том, что личные впечатления автора от спектаклей по пьесе были «позитивными» (p. 251). В рассказе о судьбе «Ардена из Февершема» Э. Шафер спохватывается, что представленная ею картина оказывается то слишком обзорной, то слишком рецензионной, и предлагает проблемную историю — с феминистским акцентом.

Вероятно, жанр «companion» предполагает, что современная проблематика (и более существенная для понимания Шекспира, чем феминизм) может быть дана по принципу дополнительности, но лучше бы — в качестве постоянной подсветки. И хотелось бы видеть больше последовательности в том, насколько проявлено в каждой из статей присутствие того, чье имя открывает название книги.

И. ШАЙТАНОВ

Статья в PDF

Полный текст статьи в формате PDF доступен в составе номера №3, 2015

Цитировать

Шайтанов, И.О. The Cambridge companion to Shakespeare and contemporary dramatists / И.О. Шайтанов // Вопросы литературы. - 2015 - №3. - C. 392-395
Копировать