Суета вокруг поэзии

Дальновидные люди давно поняли, что в литературе начинается смена этапов. Что она будет протекать трудно и противоречиво. Тому есть немало причин, в том числе и серьезных. В этих условиях уже нельзя мириться с самодеятельностью в области критики. Как говорится, поиграли и хватит. Дискуссии – дело хорошее, но если принципиальные вопросы развития поэзии отойдут на дальний план, а то и вовсе будут фальсифицированы в интересах бесконтрольной с некоторых пор возни вокруг поэтической «курицы славы», мы, критики, в первую очередь будем ответственны перед будущим, что уступили поле мысли, оставили его беспризорным.

А суета вокруг поэзии – в основном и главном своем русле – ничем иным, нежели перетягиванием каната славы, не определяется. И это надо сказать прямо и нелицеприятно. Возня эта облегчена низкой квалификацией редактуры, ставкой на валовой прирост Союза писателей, – иными словами, обстановкой на поэтическом фронте (подумать только: издается две с половиной тысячи «поэтов» в год!), о которой с понятной растерянностью и горькой озабоченностью пишет М. Исаковский.

Мы все несем ответственность за постепенную инфляцию художественного слова и в прозе и в поэзии. Но общая девальвация слова особенно видна в поэзии, где все или почти все – в слове.

Иные участники дискуссии склонны представлять литературный процесс как вполне «естественное» явление, когда одни поэты «накапливают материал», а другие выдвигаются в авангард, «занимают более активное место в печати» (С. Наровчатов – «Вопросы литературы», 1966, N 1). Не случайно такое представление о процессе было опровергнуто как, мягко выражаясь, ненаучное («Вопросы литературы», 1966, N 2). В то время как Л. Мартынов, Н. Заболоцкий, Б. Слуцкий, Д. Самойлов, Б. Окуджава или В. Боков «накапливали» материал (а они его слишком долго накапливали), «в авангард» выдвинуты были и «более активное место в печати» занимали совсем другие стихотворцы… Потом наступили иные времена. Но, к сожалению, равные возможности для талантов превратились со временем в равные возможности для поэтов и графоманов.

Путаница масштабов дарований в оценках прессы приняла угрожающие размеры.

Одним словом, и тут все постепенно вернулось на круги своя…

Но суета вокруг поэзии, как снежный ком, уже не может остановиться. Гора была высокой. А то, что лавина катится вниз, ей неведомо…

Суета эта ничего общего не имеет с той популярностью поэзии, которую мы наблюдали в середине 50-х годов, так же как упоение масштабами выступлений и тиражей ничего общего не имеет с популярностью у читателей нескольких поэтов той поры.

Они, конечно, развивали не только лучшие чувства – веры, надежды, любви, – они подняли волну интереса к поэтическому слову вообще. И вот это вообще горько отомстило им. Куда конь с копытом, туда и рак с клешней… В прорыв хлынула масса стихотворцев с ущемленными самолюбиями и зудом популярности.