«Стратегия творчества»

Б. Мейлах, Талант писателя в процессы творчества, «Советский писатель», Л. 1969, 448 стр.

Книга Б. Мейлаха – продолжение давних поисков ее автора и развитие идей, в какой-то мере намеченных им прежде¹. Вместе с тем она теснейшим образом связана с новым направлением в изучении художественного мышления, наметившимся лишь в начале 60-х годов и получившим имя комплексного изучения художественного творчества². Разные дисциплины со своими приемами, со своим традиционным кругом интересов приступают к изучению творчества писателя и своеобразия читательского восприятия. Среди них есть и обладающие известным опытом таких исследований (психология), и совсем недавно вступившие на этот путь (физиология высшей нервной деятельности, кибернетика, теория информации). Вполне естественно поэтому, что координация усилий, вопросы методологии и методики исследования приобретают в этом случае весьма важное значение. Прежде всего обращает на себя внимание мысль Б. Мейлаха о том, что в связи с комплексным научением творчества перед литературоведением возникает ряд новых задач. «…Успешность такого изучения (то есть изучения творчества писателя и читательского восприятия. – Н. Ф.) возможна, – пишет Б. Мейлах, – лишь во взаимодействии с другими науками, и не только с психологией, но и с философией, искусствознанием, эстетикой, историей и т. д. В меру целесообразности к атому изучению должны быть привлечены также физиология, математика, кибернетика» (стр. 31). С этим соображением трудно не согласиться. В замечании Б. Мейлаха заключены по крайней мере два принципиально важных положения. Взаимодействие литературоведения с другими дисциплинами, в том числе и с естественно-математическими, несомненно, способно обогатить методы самих литературоведческих анализов, расширить пределы этих анализов. В то же время автором книги подчеркивается доминирующая роль науки о литературе в комплексном изучении творчества. Литературоведение накопило такой опыт, выработало такие специальные методы изучения творчества писателя, что этим достоянием нельзя пренебречь без ущерба для результатов исследований, какой бы дисциплиной ни предпринимался подобного рода поиск. Характерна в этом отношении полемика Б. Мейлаха с одним из выдающихся представителей советской психологии Л. Выготским. Б. Мейлах доказывает, что опора только на принципы психологических исследований не дает возможности сделать объективные выводы о характере творческого процесса писателя и особенностях читательского восприятия (см. вводный раздел). «Чистая» и безличная психология искусства «безотносительно к автору и читателю», – пишет Б. Мейлах, – выключает исследование важнейших сторон художественного творчества, которые нельзя игнорировать ни при каких оговорках» (стр. 30).

Какова же та основа, на которой возможна консолидация сил и которая способна дать прочную опору комплексному изучению творчества? Б. Мейлах полагает, что ее следует искать в трактовке творчества как динамического процесса, включающего в себя неразрывно связанные звенья – первоначальный замысел и его становление; результат творческого процесса; восприятие читателем произведения искусства. «До сих пор, – замечает Б. Мейлах, – изучались отдельные звенья этого процесса. Между тем только подход к нему как к единой живой динамической системе позволяет раскрыть закономерности творческой деятельности и восприятия» (стр. 33).

Таковы основные методологические положения, выдвигаемые в работе Б. Мейлаха. Однако ее особенностью является не только стремление прояснить перспективы нового научного направления – комплексного изучения творчества, – но также и то, что такие понятия, как системность, типология, широко используемые в последние годы в литературоведении при изучении художественного метода, литературного направления, в сравнительно-исторических исследованиях, впервые вводятся в новую область – в область изучения творческого процесса писателя и читательского восприятия.

В центре конкретных наблюдений Б. Мейлаха – динамика ранних стадий творческого процесса, исследуемого на примерах творчества Пушкина, Достоевского, Чехова. Сложная по своей структуре, книга Б. Мейлаха имеет как бы ряд сквозных тем, цементирующих анализы творческих процессов разных авторов в единое монолитное целое.

Основная задача книги формулируется В. Мейлахом как изучение системности в творческой деятельности писателя, «стратегии творчества», то есть того самого понятия, принятого в эвристике, которое часто представляется «чужеродным работе художника» (стр. 9). Вопреки концепциям идеалистической психологии творчества, отстаивающей резиньяцию авторской воли в творческом акте, Б. Мейлах утверждает именно осознанность творческих принципов, которыми определяется ход работы писателя. Этот подчеркнутый интерес к аналитическому, познавательному моменту в творческом процессе пронизывает книгу с первых до последних страниц.

В. Мейлах берет на себя труд исследовать богатейший свод наблюдений Пушкина, Достоевского, Чехова над особенностями своего творческого процесса, с тем чтобы выявить общие закономерности творчества, черты типологического сходства в работе неповторимых в своем своеобразии художников. (Задача, замечу, решение которой, представляя значительные трудности, в то же время необходимо и при разработке многие теоретических проблем, и в конкретных анализах творческого акта художника.)

Естественно, что особенно пристальное внимание оказывается обращено на материалы самонаблюдений писателей, выделяется «основополагающее значение» (стр. 270) авторских самоанализов, дающих возможность реконструировать творческий процесс, восстановить его внутреннюю логику. Но здесь-то именно и возникают некоторые сомнения. Спору нет, такие документы, такие свидетельства об интимном, недоступном постороннему наблюдателю мире внутренней работы сознания писателя исключительно важны и пренебрежение к ним ничем не может быть оправдано. Однако не умаляется ли при этом, вольно или невольно, значение иных источников, необходимых для объективного изучения творческого процесса? Мне представляется, например, бесспорно справедливой ранее высказанная Б. Мейлахом в одной из его статей мысль о рукописях, которые по своему значению могут быть порой тождественны «самому ценному экспериментальному материалу, полученному в результате наиболее тщательно поставленных опытов» ³. Впрочем, целесообразнее было бы все-таки говорить о синтезе, о необходимости использования разных по своему характеру материалов, отражающих творческий процесс, которые следует рассматривать в их взаимообусловленной связи, в их единстве. То есть о том, что демонстрирует часто сама методика анализов Б. Мейлаха: здесь мы находим систематизацию и исследование писательских самонаблюдений, изучение рукописей Пушкина и Достоевского, записных книжек Чехова, наконец, сопоставление концепций творчества, живущих в сознании этих художников, со структурой законченных произведений.

Значительное место в исследовании В. Мейлаха занимает читательское восприятие – один из важнейших «регуляторов» творческого процесса⁴. Б. Мейлах, по сути дела, вводит читательское восприятие в структуру творческого процесса писателя. Это, бесспорно, интересная постановка вопроса; обычно восприятие читателя становилось предметом специальных исследований и рассматривалось безотносительно к своеобразию труда художника. Б. Мейлах наблюдает установку автора (в процессе создания художественного произведения) на определенный тип, «образ» читателя, на требования, возникающие в той или иной читательской «аудитории». Здесь особенно ясно прослеживаются сходные типологические черты в писательском труде Пушкина, Достоевского, Чехова. Например, чеховское требование «объективности творчества» (стр. 361), подробно исследуемое Б. Мейлахом (см. главу «Цель творчества»); или отстаиваемая Пушкиным необходимость изображения «истины страстей, правдоподобия чувствований», вызывающих активную деятельность творческого воображения читателей (глава «Авторская экспозиция творческих принципов»); «объективно психологическое раскрытие субъективного мира героев» Достоевского (стр. 222), ориентированное на «фиктивного», как говорил А. Белецкий, то есть вымышленного читателя, постоянно сопровождающего автора в процессе творчества. Отмеченные черты – не случайные моменты сходства: или «заимствований», восходящие к пушкинской традиции, а именно типологические схождения, объясняемые общностью представлений Пушкина, Достоевского, Чехова о познавательной роли искусства и его эстетических функциях.

И последнее замечание. Книга Б. Мейлаха, несомненно, даст плодотворные импульсы для творческих поисков в области специальных теоретических исследований. Но она может оказаться полезной и для живой практики искусства. Каждый писатель, по роду своей профессии, не останется равнодушным к вопросам «стратегии: творчества» – необходимой предпосылки для более полного проявления таланта. Исследователь, вводя читателя в «совершеннейшую умственную лабораторию» великих мастеров слова, по крупицам собирая сведения об их творческом процессе, наконец, анализируя конкретные проявления самого этого процесса творчества, способен» оказать добрую услугу современному писателю.

г. Горький

1. Ср.: Б. Мейлах, Художественное мышление Пушкина как творческий процесс, Изд. АН СССР, М. -Л. 1962.[↩]
2. См. материалы симпозиума 1963 года: «Симпозиум по комплексному изучению художественного творчества», Л. 1963. Цели и перспективы комплексного изучения художественного творчества изложены Б. Мейлахом в статье «Пути комплексного изучения художественного творчества» (в кн.: «Содружество наук и тайны творчества», «Искусство», М. 1968).[↩]
3. Б. Мейлах, Психология художественного творчества, «Вопросы литературы», 1960, М., 1969, стр. 71.[↩]
4. Проблеме читательского восприятия посвящен Ленинградский симпозиум 1968 года по комплексному изучению творчества, – см.: «Проблемы художественного восприятия». Симпозиум. Тезисы и аннотации, 9 – 13 декабря 1968 г., Л. 1968.[↩]