Столбовой дворянин и знаки социального престижа: чины, ордена, титулы в «Обломове» И. Гончарова

В «Обломове» бросается в глаза, что крепостной Захар, который про себя вечно ворчит на своего барина, может среди чужих слуг сочинять о нем всякую небывальщину и не прочь прикарманить мелочь со сдачи из господских расходов, все же предан Обломову не меньше, чем пушкинский Савельич Гриневу, и тем же чужим слугам, смеющимся над ним, грозит своим барином как наивысшим для него авторитетом. Правда, Илья Ильич делает Захару выговоры за одно его сопоставление с «другими», но Захар и сам выделяет своего барина буквально из всех. Одного из оскорбителей он поносит как слугу человека незнатного и небогатого (хотя Обломов тоже испытывает материальные трудности):

— А вы-то с барином голь проклятая, жиды, хуже немца! — говорил он. — Дедушка-то, я знаю, кто у вас был: приказчик с толкучего. Вчера гости-то вышли от вас вечером, так я подумал, не мошенники ли какие забрались в дом: жалость смотреть! Мать тоже на толкучем торговала краденым да изношенными платьями.

— Полно, полно вам!.. — унимал дворник.

— Да! — говорил Захар. — У меня-то, слава богу! барин столбовой; приятели-то генералы, графы да князья. Еще не всякого графа посадят с собой: иной придет да и настоится в прихожей…»¹

В романе мы не видим князей, графов и генералов в квартире Обломова, тем более в прихожей. Но посещают его в первой части люди разного общественного положения; в частности, светский человек Волков по средам обедает у князя Тюменева и два раза в неделю у генерала, потом у Ильинских Обломов общается с бароном фон Лангвагеном, а его друг Штольц, как с ужасом узнает мелкий чиновник Иван Матвеевич Мухояров, оказывается «на ты» с его начальником-генералом. По словам автора, «в наших отдаленных Обломовках в каждом зажиточном доме толпится рой <…> лиц обоего пола, без хлеба, без ремесла, без рук для производительности и только с желудком для потребления, но почти всегда с чином и званием». Захар же подтверждает свои слова делом: «Он за обедом подавал первому Обломову и ни за что не соглашался подать какому-то господину с большим крестом на шее.

— Наш-то столбовой, — гордо говорил он, — а это что за гости!»

Аргумент у Захара один: старинное происхождение выше всякой выслуги и даже аристократического титула, который в принципе тоже можно было выслужить. Для обломовца устойчивое, традиционное, старинное гораздо важнее подвижного, не укорененного в «почве», нового.

С петровских времен дворянство, уравненное в правах перед законом, по происхождению разделилось на родовое (столбовое) и служилое (новое), достигнутое выслугой на государственной службе. Столбовыми дворянами называли себя потомки древних знатных родов, владевших вотчинами, и в XVI-XVII веках записанные в родословные книги — столбцы, то есть списки в виде склеенных свитков. Столбовые дворяне, даже обедневшие, ощущали свое моральное преимущество перед оттеснявшими их поздними, служилыми дворянами. Пушкин, гордившийся своим 600-летним родом, в стихотворении «Моя родословная» язвительно писал: «У нас нова рожденьем знатность, / И чем новее, тем знатней». А один из персонажей его «Романа в письмах» пишет другу: «Аристокрация чиновная не заменит аристокрации родовой»## Федосюк Ю. А. Что непонятно у классиков, или Энциклопедия русского быта XIX века. 5-е изд., испр. М.: Флинта; Наука, 2002. С.

1. Роман «Обломов» цитируется по изданию: Гончаров И. А. Собр. соч. в 8 тт. Т. 4. М.: Художественная литература, 1979.[↩]