Ст. Рассадин. Невольник чести, или Драматург Пушкин; Ст. Рассадин. Советская литература. Побежденные победители: Почти учебник
Я читаю Рассадина не по дружбе, а потому что это ярко, интересно, глубоко, ново. А главное – живо. И еще раз о том же. Это не скукотища, не тоска зеленая, не обочина литературы, а она сама в своем движении и своей полноте.
И пишу о нем тоже не по дружбе. Потому что писать о друге, значит подвергать испытанию эти нерасхожие и, как выясняется с возрастом, редкостные отношения. Я читаю Рассадина и пишу о нем, стараясь отвлечься от «личностей». Удастся ли?.. Посмотрим…
Только что вышли две его книги. Одна – «Невольник чести, или Драматург Пушкин» – кентаврическая, состоящая из старых и новых текстов, выделенных как два временных потока. Их пересечение дает мощную энергию, неожиданную для самого автора и издателей (говорю с уверенностью, потому что к ее изданию причастен). Вторая – «Советская литература. Побежденные победители: Почти учебник».
Однако, обозначив тему и пытаясь выделить эти два названия из остальных (Рассадин выпустил три с половиной десятка книг), я тотчас поймал себя на том, что эти из других никак не вычленяются, а, наоборот, прочно и кровно входят в живое единство со всеми другими…
Недавно, выйдя из метро, я пошел по Московскому проспекту и неожиданно застыл на месте от настоящего потрясения. На глухой стене дома, увитой густым плющом, сияла неслыханной новизной Периодическая система элементов Менделеева. Да, я видел ее здесь и раньше. Видел, да не видел. Увидел вдруг. И вновь. Как давно забытый шедевр в Русском музее или Эрмитаже.
«Господи! – подумал я – Какая красота! Может быть, все дело в том, чтобы смотреть на мир именно как на систему. Гармония подразумевает систему. И, конечно же, наоборот. Быть может, система – не что иное, как чертеж самой гармонии…»
Мне тут же представились рисунки Леонардо да Винчи, его полетные крылья и человеческие фигуры с чертежами, помещенными внутри рисунков. И я засмеялся от радости, увидев рядом два бородатых лица: их Леонардо и наш Дмитрий Иванович.
Наука, искусство, литература – что это все? Ремесло или прозрение, картина мира или хотя бы его части? Может быть, чертеж гармонии?..
Для Рассадина литература – весь мир. Писатели в его гармоничном чертеже не расположены где попало, а занимают свои прочные места и ярко освещены взаимным своим расположением.
Право, вовсе необязательно думать так, уважаемый читатель. Но если станете читать дальше, попробуйте увидеть книжную полку Рассадина, то бишь собрание его сочинений моими глазами.
Это красиво и связно: Пушкин. Вокруг Пушкина. Поэты. Прозаики. Драматурги: Фонвизин, Пушкин, Сухово-Кобылин. Критика. Впрочем, о критике негусто… Поэты пушкинской поры, то есть Спутники. От Фонвизина до Бродского… Русские… Самоубийцы… Советская литература… Книга прощаний…
Возьмите любую его книгу и посмотрите на именной указатель. Соберите указатели в один. Все это – его, Рассадина, материал, глубоко осмысленный, прожитый и системно размещенный. Великий хаос великой литературы, превращающийся под пером Рассадина в чертеж гармонии.
Воображение обязательно. Без воображения не входить.
Можно понять процессы, течения, диффузионные проникновения, неизбежные распады и расколы.
Можно ощутить родную литературу как воздух российской жизни. И жизнь, одухотворенную и осмысленную этой литературой…
Когда Рассадин пишет о Пушкине, мне кажется, он видит его центром системы и ее частью. И так, вернее, почти так, выходит чуть ли не с каждым, о ком он пишет, – возьмите именной указатель…
Потому что этот писатель прекрасно одинок и ни на кого не похож, вместе со своей системной требовательностью, железной неуступчивостью, высочайшими принципами. Он остро видит, кто есть кто, и никому не делает скидок. Ни друзьям, которых немного. Ни врагам, которых хватает вполне.
В каком жанре пишет Рассадин? В последние годы определился и жанр. Острая аналитика, неожиданные соотношения, новые углы зрения, резкие сближения и мощные отталкивания, отрывки воспоминаний, классика как современность и современность, испытанная классикой… Литература как жизнь. Жизнь в литературе. Литература и жизнь. Почти учебник…
В этом «почти» все и дело. Потому что голос ничему не учит и напоминает о будущем.
Может быть, я ошибаюсь, но мне кажется, когда-нибудь будут и рассуждать, и судить по Рассадину. Сравнивать не с кем. Впрочем… Тексты Эйдельмана… Тексты Давыдова… Тексты Рассадина…
Мне кажется, и любой мало-мальски серьезный литератор понимает, кто такой у нас и для нас Станислав Рассадин.
Не слишком ли я разгорячился? Возможно… Но ведь я о нем думаю и высказываюсь.
Так и определимся, мой жанр – высказывание. Можно оспорить, можно согласиться, можно оставить без внимания. Но я свое сказал…
В. РЕЦЕПТЕР
г. Санкт-Петербург
Статья в PDF
Полный текст статьи в формате PDF доступен в составе номера №1, 2007