Среди журналов и газет

ФЕДОР АБРАМОВ ОБ АЛЕКСАНДРЕ ТВАРДОВСКОМ. По материалам личного архива Ф. Абрамова Л. Крутикова («Север», 1987, N 3)публикует его воспоминания о Твардовском. Записи о Твардовском Федор Абрамов начал делать давно, еще с первых встреч в редакции «Нового мира» в 1953 – 1954 годах. Замысел воспоминаний возник в 1972 году, после кончины Твардовского.

В архиве Абрамова сохранились сотни страниц о Твардовском – записи, заметки, наброски, воспоминания, размышления. Более десяти лет собирал Абрамов материалы, делал заметки, беседовал с друзьями и родственниками, читал и перечитывал Твардовского и всё, что печаталось о нем.

Несколько раз писатель составлял планы и тезисы будущих воспоминаний-размышлений. Есть почти законченные рассказы-миниатюры, а есть заметки буквально из нескольких фраз. Но материал не отшлифован, здание не построено.

Запись от января 1972 года – первый отклик ума и сердца.

«Ершистый, не всегда легкий, человек, который заключал в себе все драмы и изломы нашей жизни. Сложный: крестьянин, интеллигент, ученый, поэт, гражданин. Но только человек огромной духовной силы, образования и культуры. И потому сила воздействия его на людей была непередаваема.

Вы тянулись. Тянулись к его потолку. Вам хотелось быть лучше. Он даже влиял на вас, когда ничего не говорил, когда просто сидел за своим редакторским или письменным столом и много курил, вдыхал, наморщив свой умный широкий мудрый лоб и (…) в мягкости и суровости свои пронзительные непередаваемые глаза, которые могли быть мягкими и белыми от бешенства.

Было на кого равняться. Было кому хотеть понравиться.

От него исходили силовые токи, огромная энергия, огромное поле…

Твардовский не терпел фальши. Поразительное чувство правды.

…Нет, он считался с условиями. Он не лез на рожон. Он был мудрый человек, учитывающий все сложности нашего бытия. Но он был лишен совершенно конъюнктурного чувства. Он оценивал литературу в зависимости от таланта.

Я помню, как-то на одном заседании один товарищ стал высказывать опасения по поводу прохождения острого романа и как он сказал:

– Я попрошу вас говорить о литературе. А что касается прочих соображений, то на это есть специальные органы».

Почти все многочисленные варианты начала воспоминаний открывались одним и тем же эпизодом – письмом Твардовского к Абрамову летом 1967 года о романе «Две зимы и три лета».

Писатель рассказывает о том, что, написав роман «Две зимы и три лета», он стоял перед проблемой, где печатать его. Из «Невы», где была опубликована первая книга о Пряслиных, его, как он пишет, «с треском выгнали за напечатанную на его страницах повесть или, как назвали ее тогда, очерк «Вокруг да около». И был «двухгодичный опыт», когда московские журналы отфутболивали его тот же первый роман «Братья и сестры».

Куда было податься? И он решился в конце июля 1967 года отвезти свой новый роман «Две зимы и три лета» в «Новый мир»…

«Надо ли объяснять, что за состояние у меня было? Уговаривал: ответа не будет. Буду работать. Но из этого ничего не вышло. Скоро меня захватили настроения, которые знакомы каждому писателю».

Писатель уехал в Холмогоры, куда и позвонила ему жена, чтобы сообщить о письме Твардовского.

«И далее жена стала читать. Я сидел не шелохнувшись… Я был поражен», – рассказывает Федор Абрамов.

Писатель вспоминает, как он писал ответ Твардовскому.

«Ох, что это была за работа. Я, наверное, порвал десятки листов бумаги. Ведь хотелось, во-первых, поблагодарить, сказать, что такое для меня это письмо, а во-вторых, высказать и свое несогласие. Ничего этого у меня не получилось. В конце концов я выдавил из себя благодарность, сказал, что не во всех замечаниях он прав, и отправил бездарное, деревянное письмо.