Среди журналов и газет

ЗВЕЗДНЫЙ КРОВ АННЫ АХМАТОВОЙ. В журнале «Звезда Востока» (1986, N 7, 8) опубликованы воспоминания поэтессы Нины Татариновой (Пушкарской) о пребывании Анны Ахматовой в Ташкенте в эвакуации.

Ноябрь 1941 года. «…Когда мне сказали: «Анна Ахматова в Ташкенте. Хотите познакомиться?» – я не сразу поняла вопрос. Осмыслив, не вдруг оценила оказанную мне честь: «Идти к поэту мировой известности, не зная его стихотворений, – стыдно», – думалось мне».

Знакомство состоялось в доме по улице Карла Маркса, три, где Ахматову устроили временно, на мансарде, в комнате кассирши какого-то учреждения. Дом этот впоследствии снесли после землетрясения. «Комната, заполненная до самого потолка светом белого дня, ослепляла после лестничного мрака. Никогда прежде не видевшая ни одной фотографии Ахматовой, я наитием узнала ее, сразу выделив из других женщин, сидевших вокруг… Я оглядела комнату. Дощатый, ничем не покрытый стол стоял посередине. Слева от входа – «буржуйка» с черным коленом трубы… Суровую обстановку скрашивали только мягкий свет южного дня да чистота… Мысли прервали громкие возгласы:

– Встаньте, встаньте, Анна Андреевна!

Женщины разом задвигались, что-то поправляли, ахали, хвалили, а когда отошли, я обомлела: Ахматова стояла во весь рост. С ее плеч ниспадал царственный парчовый халат. Величаво поднятая голова, открытый лоб, благородства которого не скрывал «атлас парижской челки», большие, глубоко посаженные не глаза – очи, глядели отрешенно, строго и спокойно…

– Хорошо? – спросила Анна Андреевна, глядя на меня особенным взглядом, будто не на меня, а в меня, в мою душу.

– Да, – ответила я, – очень! А женщины суетились, хвалили:

– Вам идет! Покупайте!!! Ахматова молчала Обвела взглядом стол, матовую мглу угля, лежавшего тут же, на полу у печки.

– Нет, – оказала она, И одним движением сбросила халат с плеч…»

Н. Татаринова стала частой гостьей Ахматовой. «…Двери Анны Андреевны всякий раз открывались на мой негромкий стук. За дверью жила боль за «пречистое тело земли» блокадного Ленинграда.

– Вы слышали сводку?! – спрашивала она всякий раз, едва поздоровавшись. Радио у Анны Андреевны не было. Но сводки Совинформбюро она всегда знала точно. Помнила названия каждого населенного пункта, занятого немцами или освобожденного нами».

Вскоре Анну Андреевну переселили на улицу Жуковского, пятьдесят четыре, в дом, впоследствии снесенный по плану реконструкции города.

«Крутая деревянная лестница… вела на просторную мансарду, разделенную на две неравные комнаты. Светлые окна без штор и даже занавесок выходили на «мангалочий дворик». Пышная шелковица, тоненькая урючинка да серебряная луна Азии украшали ахматовскую мансарду, главную мебель которой составил большой стол на козлах… Эту комнату Анна Андреевна называла трапезной, хотя трапезы здесь были редки и скудны.

Трапезная сообщалась с узкой комнатой-пенальчиком в одно окно. Там, вдоль фанерной перегородки, изголовьем к окну стояла кровать… Письменного стола у Анны Андреевны не было ни здесь, на мансарде, ни позже внизу, где до Ахматовой обитала Е. С. Булгакова… Я никогда не видела Ахматову пишущей. Она не раз говорила:

– Стихи витают в воздухе!» Ахматова, пишет Н. Татаринова, никогда не ходила по редакциям, не предлагала своих стихотворений или выступлений. Но если приглашали, никогда не отказывалась от выступлений, будь это госпиталь или кружок при Дворце пионеров. Татариновой запомнилось одно ее выступление в пристройке напротив дирекции Дворца пионеров по улице Карла Маркса. «Свои стихи читать всего труднее. Анна Ахматова читала их превосходно. Сильно звучало каждое слово, сказанное неторопливо, четко. Богатый интонациями голос поэта звучал то холодком отчуждения, то делался горьким, то ясно слышался в нем зов набата. Так прозвучало тогда стихотворение «Мужество», которым Анна Ахматова открыла свой поэтический сборник «Избранное», изданный «Советским писателем» в 1943 году и отпечатанный в ташкентской типографии. Экземпляр этой книги я получила из рук Анны Андреевны с ее автографом: «Нине Пушкарской – от всего сердца. А. А. Ахматова. 3 июня 1943 г. Ташкент».

В доме на улице Жуковского, пишет Татаринова, «обитали Владимир Луговской, Абдулла Каххар, Елена Сергеевна Булгакова, Ксения Некрасова. Но для меня прежде всего это был дом Анны Ахматовой. Она как магнит притягивала внимание своей необычностью, непохожестью ни на кого из тех людей, кого я знала. Волна поднятых кверху волос, закрепленных на затылке, высокий лоб и огромные притягательные глаза с их глубиной и всевидением».

В 1959 году Н. Татаринова отдыхала в Переделкине. Однажды ей сообщили, что Ахматова в Москве, на Ордынке. И вот 8 октября, пишет Татаринова, «я без труда отыскала квартиру, поднялась по деревянным ступенькам крыльца, позвонила. Дверь открыла сама Анна Андреевна. Сильно располневшая к своим семидесяти, она по-прежнему держалась прямо, статно, величаво.. Плотный блекло-лиловый халат скупо поблескивая, ниспадал до самых пят. Он напомнил тот, другой халат, увиденный мной в первую встречу. Высокая прическа серебряных волос. Резковатые прежде черты лица сгладились, стали мягче, спокойнее…

Я попросила Анну Андреевну почитать стихи. Она стала читать охотно, щедро… Я слушала, слушала, слушала.

– Теперь я получаю письма из Англии, – сказала Анна Андреевна, – обо мне там пишут диссертации, зная только то, что написано мной до двадцать третьего года. Они думают, что я с тех пор ничего больше не писала.

– Так, может, надо послать?

– Нет, я не пошлю за границу моих стихов».

МЕСЯЦ В ИВНЕ (Неизвестные страницы дневника Аркадия Гайдара). Под таким названием публикуется сообщение Б.