Справки для читателей или составная часть исследования?

Читатель привык доверять ученому-литературоведу, когда тот раскрывает перед ним сложные пути жизни и творчества великих художников, оставивших глубокий след в развитии передовой культуры. Иной читатель может не согласиться с исследователем в его выводах, в понимании образа, произведения или творчества писателя в целом, но в любом случае он берет статью или книгу с полной убежденностью, что за каждым фактом, сообщаемым автором, за каждой датой, названием, цитатой стоит многолетнее изучение материала, та высокая культура, которая предполагает точное и безусловно достоверное изложение исторических событий и явлений.

Это доверие читателя ко многому обязывает исследователя, в какой бы области литературной науки он ни работал. Безвозвратно ушли в прошлое времена, когда можно было прикрывать тощий багаж своих знаний громкой фразой, претендующей на теоретические и методологические «обобщения». Среди процессов, характеризовавших в последние годы развитие советского литературоведения, одним из самых примечательных было сближение отдельных дисциплин, взаимное тяготение друг к другу исследований различного специального профиля и направления. Теперь уже стало очевидным, что научное изучение теоретических проблем литературоведения возможно лишь на широкой историко-литературной основе; отличительной чертой новейших работ в области истории литературного развития в свою очередь явился глубокий интерес к вопросам теории, к общим эстетическим закономерностям, проявляющимся в смене художественных стилей и направлений.

Все чаще мы становимся свидетелями, как в литературоведческое исследование органически входят проблемы, тесно связанные с научными основами текстологии, с библиографией и источниковедением, с вопросами научной терминологии и т. п. Из этого комплекса исследовательских интересов современного ученого-литературоведа и вырастает подлинная культура научного труда, свободного от узкого, одностороннего понимания предмета, от беглого и поверхностного взгляда на явления, заслуживающие пристального и серьезного анализа.

Понятие научной культуры литературоведческого труда включает в себя такие разные моменты, как методологический уровень исследования, отбор источников, используемых в процессе анализа, фактическая достоверность привлеченного материала, обоснованность научных определений и формулировок, ясность языка и стиля работы, точность научно-справочного аппарата и др. В настоящих заметках мы коснемся лишь некоторых вопросов, имеющих отношение прежде всего к источниковедческой и научно-справочной культуре литературоведческих исследований и изданий.

До сих пор среди некоторой части преимущественно молодых литературоведов распространено убеждение, что научный уровень их труда меньше всего зависит от круга использованных источников, широты эрудиции автора, богатства и разнообразия материала, от точности библиографических ссылок и различных фактических данных в работе. Что касается цитат, то было бы приведено в нужном контексте случайно найденное выражение, а происхождение его мало интересует такого исследователя, даже об авторе цитаты он порою имеет весьма смутное представление. В одной из статей о Герцене, опубликованной несколько лет назад в «Трудах кафедры русской литературы» Львовского государственного университета имени Ив. Франко, можно было прочесть, что это, оказывается, Лев Толстой говорил об авторе «Былого и дум»: «В характеристике людей, с которыми он сталкивался, у него не было соперников» (вып. 2, «Литературоведение», 1958, стр. 90). Цитата, разумеется, не имела сноски, и читатели только из других работ могли узнать, что на самом деле слова эти заимствованы из известного письма И. С. Тургенева к П. В. Анненкову от 18/30 октября 1870 года.

К сожалению, примеры такой научной безответственности весьма многочисленны. Но можно ли предъявлять серьезные обвинения начинающим авторам и периферийным ученым запискам, если, казалось бы, элементарные требования к научному аппарату постоянно нарушаются в таком солидном столичном издании, как «История русской литературы XIX века», недавно выпущенном Учпедгизом и утвержденном Министерством просвещения РСФСР в качестве учебника для педагогических институтов (т. I, M. 1960). Здесь не место касаться общей оценки этого труда, заметим только, что в вопросах исследовательской культуры он никак не может служить учебным пособием для будущих литературоведов. Случайные ссылки на различные издания одного и того же автора и даже одного и того же произведения, порою полное отсутствие каких-либо справок для цитат, недопустимая небрежность в обращении с материалом, приводящая в ряде глав – о литературе 40-х годов, Белинском, Герцене – к грубым опечаткам и искажениям, не могут не вызвать серьезной тревоги за воспитание у студентов-филологов навыков научного труда.

Какой культуре исследовательской работы может научить эта книга, если при чтении ее постоянно сталкиваешься с передержками, неточностями, фактическими ошибками. Говорится о «повестях Достоевского» в «Современнике» в ряду других «антикрепостнических произведений натуральной школы» (стр. 395), но ведь в журнале был напечатан тогда только «Роман в девяти письмах» (1847), к тому же мало отвечающий такой характеристике. О Григоровиче справедливо утверждается, что он был «в основном писателем 40-х годов», однако доказывается это поистине «рассудку вопреки»: автор главы сообщает, что «самые значительные произведения» писателя – «Деревня», «Антон Горемыка», «Проселочные дороги», «Переселенцы» – «появились именно в эту пору» (стр. 405). Как быть читателю, когда он далее узнаёт, что «Проселочные дороги» относятся к 1852 году, а «Переселенцы» – даже к 1855 – 1856 годам? Первая часть романа Герцена «Кто виноват?» была напечатана в «Отечественных записках» не в 1845, а в 1845 – 1846 годах; что касается второй части, то она не «появилась» в «Современнике», а вместе с первой частью вышла отдельным приложением к журналу (см. стр. 486). Письмо Белинского к Герцену, которое цитируется – и неточно – на стр. 491, было написано в связи с главами первой части, а не после знакомства со второй частью романа; ошибки можно было легко избежать, если автор указывал хотя бы даты документов (в данном случае – 6 апреля 1846 года). Но в учебнике многие цитаты приведены не только без дат и без ссылок, но даже без малейшего намека на их происхождение.