Современные американские писатели
Pierre Brodin. Ecrivains américains d’aujourd’hui, Paris, 1964, 222 p.
Споры о судьбах американского романа, о его месте в сегодняшней литературе и особенностях его развития, о популярной до недавних пор теории его «кризиса» в послевоенную эпоху постоянно ведутся на страницах американской печати. В них участвуют не только известные критики США, скажем, как М. Гайсмар, А. Кейзин, Дж. Олдридж и Л. Триллинг, но и многие европейские, в частности французские, литературоведы. Да и не удивительно. Ведь франко-американские литературные связи сложились уже давно и с самого начала были прочными. Вспомним хотя бы, как высоко ценил Бальзак творчество Купера, или тот общеизвестный факт, что Шарль Бодлер «открыл» поэтическое дарование Эдгара По, не признанного и забытого у себя на родине, а француз Анри Бальзажетт был одним из первых биографов Генри-Дэвида Торо.
Во Франции интерес к американской литературе особенно возрос в 20-е годы нашего века, когда появились первые книги Фолкнера, Хемингуэя и Дос Пассоса, а несколько позднее – романы Томаса Вулфа и Джона Стейнбека. Вполне закономерно, что в последнее время французские критики все чаще задают себе вопрос, который давно уже ставят их собратья в США, – есть ли среди американских романистов, начавших печататься во время второй мировой войны или вскоре после нее, достойные продолжатели традиций писателей предшествующих поколений.
В книге «Современные американские писатели» французский критик Пьер Броден пытается ответить на этот вопрос. П. Броден уже довольно давно занимается литературоведением, он выпустил около десяти книг о новейшей и классической литературе США и Франции.
Книга состоит из небольшого теоретического вступления, в котором П. Броден старается объяснить, чем современная американская литература отличается от довоенной, и шестнадцати монографических очерков. В каждом из них даются краткие биографические сведения о писателе и излагается содержание основных его произведений. К книге приложена, довольно обширная библиография (к сожалению, французская критика в ней почти не представлена). Задача П. Бродена, видимо, сводилась к тому, чтобы написать своего рода путеводитель по современной американской прозе, дать широкому кругу французских читателей общее представление о современном американском романе в целом и отметить некоторые характерные черты его развития.
Уже самый фактический материал, собранный П. Броденом, опровергает распространенную в Западной Европе и Америке теорию «упадка и отмирания романа в современную эпоху». О причинах кризиса этого жанра говорилось много. Часть критиков довольно наивно утверждала, будто американский роман не может развиваться дальше, так как в свое время Д. Джойс в английской литературе поднял его на такую недосягаемую высоту, что писателям последующих поколений просто нечего добавить к тому, что им уже сделано.
Как известно, в 20 – 30-е годы творчество автора «Улисса» действительно оказало влияние на некоторых американских писателей. И сейчас кое-кто из писателей США, например Уильям Стайрон или Анаис Нин, продолжает работать в этом направлении. Однако большинство американских прозаиков, получивших известность после второй мировой войны, все дальше отходят от формальных поисков школы «потока сознания». Их все больше привлекают классические традиции американской, французской и русской литературы. Некоторые писатели, в частности Д. Сэлинджер и Т. Капоте, тщательно ищут подлинную глубину и драматизм в простом и обыденном. Вероятно, поэтому в Америке не появилась своя «новая волна», или антироман, в том виде, как он известен во Франции.
Хотя П. Броден почти не касается этой важной тенденции современного американского романа, отрывок из интервью с Капоте, привлекший внимание французского критика и перепечатанный им, дополняет сказанное выше: «Бютор, Роб-Грийе, Натали Саррот, Ионеско, Беккет – великолепны, я восхищаюсь тем, что они делают, и думаю, что это нужно делать. Но мне кажется, что они не обращают ни малейшего внимания на тех, кто их читает… У меня же все наоборот, я хочу установить тесный контакт с читателем, стремлюсь к наиболее совершенному общению, ко все большей и большей ясности». И всякий, кто прочтет повесть Капоте «Арфа трав», с легкостью убедится, что стремление писателя сделать свои произведения доступными широкому кругу читателей ни в коей мере не приводит к упрощению стиля, отточенного и поэтического.
Возможно, что впечатление сложности, возникающее при чтении многих современных американских романов, объясняется разнообразием формы их построения, тем, что писатели часто обращаются к редким и забытым образцам искусства прошлого, осовременивая их. Ведь наряду с традиционными для XX века формами (среди них есть и монументальные эпопеи) появляются произведения, написанные в стиле плутовского и нового «готического» романов, а нашумевшая книга Сола Беллоу «Герцог» возрождает традиции романа в письмах. П. Броден приводит множество данных, наглядно подтверждающих это положение.
Сторонники теории отмирания романа выдвигают и другие аргументы. Лайонел Триллинг, например, утверждает, что на смену художественной литературе, уделявшей такое большое внимание общественным проблемам в предвоенное десятилетие, сейчас пришла бурно развивающаяся социология, что социологические исследования, типа книги Дэвида Ризмана «Одинокая толпа» 1, описывают общественные проблемы куда более точно и убедительно, чем романы американских писателей 30-х годов.
Книга Д. Ризмана вызвала бурные дискуссии среди социологов, психологов, антропологов и даже искусствоведов. Автор «Одинокой толпы» на основании наблюдений и собранного им и его ассистентами фактического материала приходит к любопытному выводу о характере американского общества в послевоенную эпоху. По мнению Д. Ризмана, в США в это время огромное влияние приобрел новый «общественный тип» человека, чья жизнь полностью определяется сферой потребления. У читателя книги Д. Ризмана возникает перед глазами довольно угнетающая картина «стандартизации личности» в современной Америке, напоминающая сцены из мрачной утопии Олдоса Хаксли «Прекрасный новый мир». И это впечатление не могут смягчить неожиданно оптимистические заключительные утверждения автора о том, что в США существует и другая тенденция к «автономному», гармоничному развитию личности.
Почему же критики считают, будто в «Одинокой толпе» социальные проблемы раскрыты полнее, чем в американской прозе предвоенного десятилетия? Да просто потому, что Д. Ризман подходит к анализу общественных явлений не как художник, а как ученый, используя новейшие достижения социологии и разнообразные статистические данные, и в силу этого ответы его кажутся более логичными и обоснованными.
Однако было бы слишком элементарно свести проблему к различию между спецификой художественного и научного мышления. Дело гораздо сложнее. Заменила ли послевоенная социология анализ общественных явлений, игравший такую важную роль в американской литературе 30-х годов? Может ли социология это сделать? Должна ли литература заниматься только сугубо личными переживаниями человека? Уже сами эти вопросы, как нам кажется, очень характерны для времени, в которое они возникли. В эпоху холодной войны и маккартизма, породивших почти всеобщее разочарование и общественную апатию, события предвоенного десятилетия стали казаться далеким прошлым; в тех условиях любая попытка протеста представлялась многим американцам заранее обреченной на неудачу, донкихотством.
Именно в это время в США необычайную популярность приобрела так называемая «конформистская», «лакировочная» литература, о которой уже не раз писали советские критики. Многие честные американские писатели искали выхода в отказе от общего в пользу частного, стремились уйти в себя. Решение общественных проблем они предоставляли другим, в том числе и социологам. Такая самоизоляция в первую очередь принесла вред им самим, как это в свое время отметил Максуэлл Гайсмар, сказавший, что из страха перед словом «социальный» многие американские писатели вообще забыли о существовании общества.
С тех пор прошло больше десяти лет, и вопросы, о которых шла речь выше, звучат теперь все реже и реже. Ответы на них дает время. Как верно заметила И. Левидова, сейчас «меняется самый тонус американского романа: появились новые авторы, более активные, резкие, смелые в своих размышлениях о действительности» 2. Да и в творчестве писателей старшего поколения тоже произошли изменения, говорящие о возросшем внимании к окружающей их жизни. Критик Джек Людвиг прямо заявляет, что наиболее характерная черта сегодняшнего романа – возвращение к классической традиции и «обращение к политической и исторической реальности в мире, обладающем временем и пространством».
Перемены, произошедшие в американской литературе за последние двадцать лет, к сожалению, не привлекли внимания П. Бродена. В этом главный недостаток его работы, придающий ей поверхностно-информационный характер. А между тем, если сейчас прочитать подряд романы Сола Беллоу, Карсон Мак Каллерс, Нормана Мейлера да и многих других, сразу же замечаешь, как отличаются их ранние книги от поздних.
Трудно согласиться и с другим положением П. Бродена, явно преувеличивающего влияние философии экзистенциализма на послевоенную американскую прозу. Во вступлении критик заявляет, что социальный протест литературы США 30-х годов теперь уступил место экзистенциалистскому неприятию абсурдности человеческого бытия. В этом он видит главную отличительную черту современного романа. Герои нынешних книг, по его мнению, «свободные люди, являющиеся в то же время рабами… мучениками, анархисты, клоуны, мечтатели, грезящие о бессмертии в мире, обреченном на страдание и смерть», а «главная тема большинства недавно написанных романов – одиночество… неутолимая жажда любви, знакомство с миром, враждебным любви, миром, где всякое общение крайне трудно… где отчуждение является законом».
Философия экзистенциализма стала очень модной в США в первое послевоенное десятилетие. Влияние этой философии, и особенно ее французского «атеистического» крыла – Сартра и Камю, на творчество ряда современных американских писателей бесспорно. Этот факт никак нельзя обойти молчанием, говоря о книгах Болдуина, Стайрона, Мейлера, Элисона, Беллоу и некоторых других прозаиков их поколения. Но определить границы и степень влияния экзистенциализма в американской литературе – задача трудная, требующая от исследователя большого такта и умения избегать упрощений.
Подчинив всю американскую прозу экзистенциализму, П. Броден как раз допустил такое упрощение. Он как бы окрасил всех разбираемых им писателей в один тон, забыв о существовании оттенков и контрастов. Вряд ли можно правильно оценить книги Джеймса Болдуина, действительно испытывающего довольно сильное воздействие французских экзистенциалистов, забыв о тех специфически американских общественных проблемах, которые он выдвигает в своей публицистике и художественном творчестве.
Вопросы, волнующие Д. Болдуина, беспокоят и многих других негритянских писателей. В связи с этим стоило бы обратить внимание еще на один факт. Пожалуй, ни одна страна мира не знала такого притока иммигрантов в течение последних двух столетий, как Америка. Ее цивилизация вобрала в себя большое количество многонациональных элементов, вносящих разнообразие, а иногда и пестроту в культурную жизнь США. Почти все исследователи отмечают, что послевоенный американский роман характеризуется особой активностью так называемых «национальных меньшинств». Это в основном еврейские и негритянские писатели, которые воспринимают сегодняшнюю Америку в свете своих культурно-исторических традиций. И издавна сложившиеся различия между литературой Севера и Юга США не утратили значения в наши дни. Довольно обширная группа писателей-южан создала в послевоенные годы много талантливых произведений.
Пособия, подобные книге П. Бродена, полезны потому, что содержат богатый информационный материал. Жаль только, что теоретические обобщения критика носят слишком беглый характер.