Социалистический реализм и национальные традиции

Искусство социалистического реализма стремительно завоевывает позиции в самых разных литературах мира и воздействует на весь процесс развития мировой эстетической мысли.

Нетрудно назвать имена поэтов и писателей, которые, выступая под знаменем социалистического реализма, вместе с тем решительно отличаются друг от друга творческой манерой. Об этом богатстве и многообразии критика, однако, высказывается главным образом в полемике против тех идейных противников, которые продолжают еще повторять стандартные фразы об унификации, однообразии, якобы присущих нашей передовой литературе.

Между тем вопрос о многообразии важен не только в этом полемическом плане. Это один из назревших теоретических вопросов, требующий всестороннего исследования. История формирования и развития нового метода красноречиво свидетельствует, что при всех общих чертах и закономерностях этого процесса весьма существенны различия между отдельными его этапами; специфичны и национальные особенности, ибо своеобразие общественных условий, литературных традиций в каждой стране диктует писателям особые эстетические задачи. Эту мысль просто и ясно выразил Ж. Амаду, сказав, что романы бразильских писателей прежде всего должны быть бразильскими. Рассмотреть литературу социалистического реализма, исходя из учета литературных национальных традиций, – это значит очень многое понять в передовой эстетической мысли современности.

* * *

Иоганнес Бехер писал о гениальном открытии Томаса Манна в «Докторе Фаустусе». Речь идет о тех страницах романа, на которых изображены усилия Леверкюна отменить, опровергнуть, «zurücknehmen» Девятую симфонию Бетховена, потопить ее в оргии диссонансов. «Какой многозначительный символ!» – восклицает Бехер¹.

Хаосу и нигилизму, царившим во враждебном лагере, Бехер противопоставлял идею социалистического Ренессанса, мудрое и бережное обращение с ценностями прошлого. В другом месте Бехер формулирует свою мысль с парадоксальной остротой: «Это наше прошлое является нашим будущим. Все великое, что создал наш народ в своем прошлом, в этом смысле еще впереди…» ²

В контексте эстетических концепций Бехера эта мысль раскрывается по крайней мере в двух аспектах. Прежде всего речь идет о приобщении народа к богатствам национальной и мировой культуры. Это та самая задача, которую сформулировал В. И. Ленин в статье «Л. Н. Толстой»: чтобы сделать великие произведения Толстого достоянием всех, «нужна борьба и борьба… нужен социалистический переворот» ³.

Бехера как художника волнуют и глубокие, органические связи современного передового искусства с наследием прошлого. Речь идет не только о непрерывности движения гуманистической мысли, но и о жизненности многих эстетических заветов наших великих предшественников.

Вопрос этот не нов, но в последние годы привлекает особенное внимание. Ведь еще лет десять тому назад в теоретических и критических работах на эту тему бытовали одни и те же штампы: если все многообразие стилей и направлений сводилось к борьбе реализма и антиреализма, то приходилось проявлять и сугубую осторожность в оценке традиции.

Между тем современного художника привлекает не только идеальная направленность, но и богатство и многообразие эстетической мысли и художественного мастерства в искусстве прошлого. Сто лет тому назад Маркс писал об античном искусстве, что оно сохраняет значение нормы и недосягаемого образца. Это понятие нормы и образца с тех пор усложнилось, необычайно расширилось! обогатилось. И не потому, что уменьшилось обаяние античной культуры, а потому что в общий процесс художественного развития человечества включились десятки стран и целые континенты. Искусство таких гигантов, как Лев Толстой, Максим Горький, Рабиндранат Тагор, Томас Манн, расширило прежние представления об эстетических нормах. Таким образом, понятие нормы утратило прежнее значение, и взору современного читателя предстоят многие образцы, каждый из которых по-своему «недосягаем» в силу своей неповторимости, самобытности, конкретной исторической и социальной обусловленности.

Стремительное развитие искусства социалистического реализма – одна из главных отличительных черт общего процесса формирования мировой литературы в XX веке. Без учета этих закономерностей нельзя решать и проблемы традиции. В. И. Ленин писал: «…в марксизме нет ничего похожего на «сектантство» в смысле какого-то замкнутого, закостенелого учения, возникшего в стороне от столбовой дороги развития мировой цивилизации. Напротив, вся гениальность Маркса состоит именно в том, что он дал ответы на вопросы, которые передовая мысль человечества уже поставила» ⁴.

Литература социалистического реализма возникла на столбовой дороге мировой цивилизации. Существует объективная социально-историческая основа для возникновения нового искусства. Расширение фронта социалистического искусства в XX веке свидетельствует не просто о влиянии идей и художественной практики социалистических стран. Речь идет о закономерности развития литературы. Но эта закономерность по-разному проявляется в разных национальных литературах, и, разумеется, каждый писатель по-своему продолжает и развивает художественные традиции своего народа. В этом одна из специфических особенностей становления социалистического искусства, в этом его богатство и сила.

Поэтому были столь ошибочны попытки догматической критики объяснять успехи формирующейся литературы социалистического реализма в разных странах лишь следованием тем или иным признанным образцам. А ведь были тенденции установить некий эталон нового метода, опираясь исключительно на опыт советского искусства. При таком подходе, например, возникало сомнение, можно ли считать социалистическими реалистами Б. Брехта или позднего П. Элюара, манера которых была резко отлична от манеры многих советских драматургов и поэтов.

Критика нередко игнорировала сложившиеся в стране национальные формы (например, традицию французского стиха) или опыт одной литературы механически переносился на другие литературы. Так, совершенно правильная мысль о том, что советская литература опирается на опыт критического реализма XIX века, будучи абсолютизирована и распространена на другие страны, становится спорной. Как быть, например, с Исландией, где золотой фонд национальной культуры составляют не книги писателей типа Стендаля или Толстого, а древние саги. О живом значении этой древней традиции писал Х. Лакснесс: «Исландские саги способствовали формированию исландского национального характера в течение ряда столетий, вплоть до нашего времени… На протяжении жизни двадцати поколений эта литература была для нации пищей, давшей ей силу устоять во всех испытаниях и превратившей этот самый малочисленный и бедный в мире народ в великий и гордый народ»⁵.

Творчество самого Х. Лакснесса наглядно подтверждает, как традиции древних саг своеобразно преломляются в современном искусстве. Эта проблема имеет и другой аспект. Герои саг – это не реальные люди XIII – XIV веков, когда саги создавались, ни X – XI веков, когда якобы происходили изображенные в них события. Это были идеальные герои, каких мы встречаем и в эпосе других народов, например в русских былинах. Казалось бы, манера и все выразительные средства так устарели, так далеки от манеры и средств передовых художников нашего времени. Но ведь речь идет не о подражании, не о копировании, а о творческом освоении художественного опыта далекого прошлого, который может быть жизненным и плодотворным.

Если обратиться к опыту всемирной литературы, то окажется, что пример Исландии не только не исключителен, но даже в известной мере типичен. Это относится, например, ко многим литературам Азии. Классическое наследие таких стран, как Китай, Корея, Иран, Вьетнам, восходит к ренессансной или просветительной стадии в развитии реализма. Произведения тех эпох часто насыщены фантастикой, гуманистическое содержание их выражено в специфических условных формах, рожденных многовековой поэтической традицией.

Глубоко самобытна культура народов Латинской Америки с ее сложным сплавом разных традиций. Необычно складываются судьбы современных литератур Африки, где противоречиво перекрещиваются художественные влияния, проникающие из бывших метрополий, с древнейшими традициями самобытного народного искусства.

Для европейского читателя многое будет неожиданным в эстетике гаитянского писателя Ж. Алексиса, который идет к искусству социалистического реализма, опираясь на традицию мифологического восприятия мира. «Могут удивиться, – говорит Алексис, – той роли, которую я отвожу сказочному, чудесному в гаитянском реализме. Но фантастическое – это одежда, в которой у некоторых народов заключены их мудрость и познание жизни. Явления природы для этих народов живые существа, вторгающиеся в жизнь людей. Если лишить образы мифов их метафизического содержания, они могут служить формированию мышления народа, через них можно лучше передать его развитие, его надежды».

В странах, недавно освободившихся от колониального гнета, борьба вокруг культурного наследия прошлого – как национального, так и иноземного – приобретает особенно бурный и острый характер.

1. »Becher über Literatur und Kunst», Berlin, 1962, S. 199. [↩]
2. Ibid., S. 175.[↩]
3. В. И. Ленин, Сочинения, т. 16, стр. 293.[↩]
4. В. И. Ленин, Сочинения, т. 19, стр. 3.[↩]
5. Х. Лакснесс, Проблемы художественной литературы в наше время, «Иностранная литература», 1957, N 1, стр. 213.[↩]