№6, 2013/Книжный разворот

С. Бочаров. Генетическая память литературы

С. Г. Бочаров. Генетическая память литературы. М.: РГГУ, 2012. 341 с.

В книге «Генетическая память литературы», как и в вышедших ранее «Сюжетах русской литературы» (1999) и «Филологических сюжетах» (2007), С. Бочаров сосредоточен на «странных сближениях» (или, пользуясь его собственным выражением, «свободных параллелях») — перекличках между произведениями разных эпох, которые не объяснить преемственностью или цитированием. Центральный, историко-литературный, раздел предстает, с одной стороны, как развернутая иллюстрация теоретической статьи, обосновывающей феномен генетической памяти в литературе, с другой же — неявно отражается в заключительной части книги («Персональное»). Здесь в портретах ученых, близких автору в силу «филологического товарищества» (с. 5), всякий раз облик научный дополняется личными воспоминаниями, и высказывания о тематике работ, методологии, языке литературоведения звучат и как комментарии к собственным статьям С. Бочарова.

Русская литература XIX и XX веков (последнему уделяется несколько меньше внимания), а также — точечно — европейская литература увидены именно в свете особой культурной сверхпамяти. «Родословную» собственной теории Бочаров прослеживает достаточно подробно, переосмысливая идеи М. Бахтина («память жанра», «культурно-историческая «телепатия»»), А. Панченко («национальная топика»), В. Топорова («резонантное пространство»), Ю. Тынянова («конвергенция») и особенно выделяя суждения А. Бема о «литературных припоминаниях» Достоевского. Неочевидные ранее смыслы открываются, когда мы обнаруживаем в одних произведениях «вопросы», на которые позже другие авторы откликаются, не всегда понимая, кому и на что отвечают. Происходит это, по убеждению ученого, не в режиме прямого диалога, непосредственной реакции на «чужое слово», но благодаря какой-то форме наследования большого смыслового контекста: Бочаров прибегает к метафоре, представляя литературу как «общую ткань, которую наработали разные мастера» (с. 14). Для работы генетической памяти необходимо единое смысловое пространство литературы, в котором никакие вопросы и художественные задачи, даже уйдя на время в тень, не исчезают бесследно. Произведения одних авторов, в частности Пушкина, Боратынского и Гоголя, сохраняют «впрок» смысловые ходы, которые позже подхватывают другие (чрезвычайно чувствителен к этому резонантному полю литературы, по мнению ученого, был Достоевский), совершая не всегда сознательную «переакцентуацию» (бахтинское выражение здесь, кажется, к месту). Более того, литературное «припоминание» зачастую чуждо критическому отбору, хотя это и не означает обезличивания отдельных голосов (автор открыто полемичен по отношению к теории Р. Барта и Ю. Кристевой: «…и новооткрытая интертекстуальность <…> не может быть иначе выявлена, как интерсубъективность», с. 22). Наконец, это не только и не столько средство хранения и передачи идей и художественных смыслов, сколько надличностная творческая сила, способствующая приращению смысла.

Есть у концепции С. Бочарова горячие сторонники (сам автор цитирует созвучные своей теории слова И. Роднянской, В. Подороги); открытой полемики нет, но многим значительным ученым нашего времени такой подход не был близок. В этом ряду М. Гаспаров, призывавший «учить» чужой художественный язык и, более того, «забыть <…> все книги, которых Пушкин не читал, а мы читали», — для приближения к «высокому собеседнику»## Гаспаров М. Л. Филология как нравственность // Гаспаров М.

Статья в PDF

Полный текст статьи в формате PDF доступен в составе номера №6, 2013

Цитировать

Переяслова, М.О. С. Бочаров. Генетическая память литературы / М.О. Переяслова // Вопросы литературы. - 2013 - №6. - C. 488-491
Копировать