Русские литературоведы ХХ века: Биобиблиографический словарь. Том I: А–Л
Русские литературоведы ХХ века: Биобиблиографический словарь. ТомI:А—Л/Сост. А.А.Холиков; подобщ.ред. О.А.Клингаи А.А. Холикова. М.,СПб.: Нестор‑История,2017.532с.
Биобиблиографический словарь «Русские литературоведы ХХ века» вписывается в такую актуальную и интереснейшую область знаний, как история науки. Опирающаяся на работы К. Мангейма, Р. Мертона, Т. Куна, И. Лакатоса, М. Фуко и других ученых прошлого столетия, она развернула наше внимание к вопросу о том, как влияют «внетеоретические факторы», «этос науки», «парадигмы», «научно‑исследовательские программы», «воля к истине», «эпистемы», в конце концов, «научный быт» на процесс и результаты исследования.
Конечно, история литературоведения уже не раз становилась объектом изучения, и авторы словаря во вступительных статьях указывают на труды своих предшественников (с. 9), однако такой проект, энциклопедический, впечатляющий масштабностью, осуществляется впервые.
Его реализация потребовала от редакционного коллектива длительной и тщательной подготовки. В 2010 году был составлен проект словаря, тогда же была проведена международная научная конференция, а в 2012‑м увидел свет сборник ее материалов. Эти шаги позволили организовать широкое обсуждение проекта в научной среде, получить от коллег критические замечания и конструктивные предложения, составить предварительный словник, разработать единые программные, теоретико‑методологические требования к словарным статьям, пригласить к сотрудничеству определенный круг авторов.
Безусловно, одной из главных заслуг редколлегии является привлечение к совместной работе 254 ученых. Редколлегия не подходила к авторству словарной статьи формально, а обращалась непосредственно к ученикам того или иного литературоведа, к представителям той или иной научной школы. Следовательно, в словаре нашли отражение не только история литературоведения, но и его сегодняшнее состояние. На какие концепции мы опираемся? Какие школы представляем? Чьими учениками являемся? Где (в столицах, провинции, институтах, вузах) находятся крупнейшие отечественные литературоведческие центры? В издании можно найти ответы и на эти вопросы, которые ассоциируются с современным понятием «география мысли» (Р. Нейсбит).
Вместе с тем реализация проекта в первую очередь легла на плечи кафедры теории литературы Московского государственного университета, прежде всего О. Клинга и А. Холикова. Важной частью словаря являются вступительные программные статьи этих ученых, соответственно главного редактора издания и его заместителя.
О. Клинг в своем предисловии выражает надежду, что издание даст новый толчок «серьезному, академическому изучению истории русского литературоведения» и формулирует цель проекта — «показать во всем своем многообразии богатство такого уникального явления, как русское литературоведение ХХ века» (с. 5). Констатируя множественность подходов к тексту, он призывает к осмыслению литературоведческих понятий в контексте персонологии, конкретных исторических обстоятельств, справедливо выступает против эволюционного понимания происходивших процессов. В статье примечательна краткая характеристика развития отечественного литературоведения: от ученичества и обретения собственного голоса в русской критике XIX века, сквозь «железное» ХХ столетие (горы забытых сегодня ангажированных работ и прекрасные книги от великих исследователей, противостоявших советскому официозу) — к яркому и продуктивному рубежу XX—XXI веков (возвращение запрещенного, взаимодействие с западной наукой). Многочисленные тонкие наблюдения главного редактора издания завершаются вопросом: «Может быть, мы возвращаемся, но на новом витке, к синтетическому литературоведению, когда в диалоге разных школ и направлений произойдет познание неисчерпаемой сущности текста?» (с. 7)
Вступительная статья А. Холикова начинается с доказательства (с помощью количественных данных) того факта, что «научный интерес к жанру биографии литературоведа в нашей стране чрезвычайно низок по сравнению с жизнеописаниями негуманитариев» (с. 8). В этом контексте заместитель главного редактора словаря дает обширное обоснование необходимости издаваемого труда; в частности, он отмечает потребность «глубже понять и уточнить содержание и предмет литературоведения», «дать профессиональную, освобожденную от каких бы то ни было научных мод оценку основополагающим закономерностям развития литературоведения» (с. 8).
Здесь можно найти и принципы, по которым происходил отбор персоналий для словаря. Это, во‑первых, «ученые филологи, научная деятельность которых была сосредоточена на изучении художественной литературы» (историки и теоретики литературы, фольклористы и лингвисты, библиографы, книговеды), во‑вторых, «литераторы, размышлявшие о природе художественного творчества и анализировавшие произведения не только современных для них авторов» (писатели, критики, мыслители). Особо оговаривается включение в издание представителей эмиграции (с. 9).
Другими критериями для отбора стали 1) «наличие у литературоведа опубликованных исследований, написанных на русском языке, научно значимых, оригинальных или типичных для своего времени», 2) прочная связь его деятельности с ХХ веком, 3) включение только ученых, чей жизненный путь завершился («о здравствующих — ни слова!») (с. 9).
Затем А. Холиков, специалист в области биографики, размышляет об особенностях структурирования и содержания словарной статьи об ученом‑филологе. Он кратко характеризует историю жанра «биография ученого», приводит концептуальные высказывания различных исследователей этого жанра, пишет о трудностях, с которыми приходится сталкиваться при «биографической реконструкции». Теоретик выделяет три обязательных компонента словарной статьи: 1) краткие биографические сведения, «выстроенные в прямой хронологической последовательности», 2) аналитический обзор литературоведческой деятельности «с выделением основных терминов и понятий», 3) библиография трудов литературоведа (с. 10).
Для того чтобы лучше представить особенности и масштаб издания, отметим также следующие факты: первый том (от «А» до «Л») включает в себя 378 статей (с. 9), которые посвящены, условно говоря, «большим, «средним» и не очень известным ученым» (с. 5); именной указатель в книге содержит около 5200 позиций; словарь проиллюстрирован несколькими десятками черно‑белых фотографических портретов (на двух вклейках).
Если взглянуть непосредственно на словарные статьи в издании, то, безусловно, заметен их разный объем, обусловленный в первую очередь вкладом литературоведа в науку. Здесь есть и обширные тексты о С. Аверинцеве, М. Бахтине, Ю. Лотмане, и совсем небольшие, как, например, о Г. Абрамовиче. Каждая из статей состоит (в соответствии с названием книги) из двух частей — описания жизни и деятельности ученого и библиографического перечня.
В первой части констатируются факты биографии ученого («родился», «окончил», «преподавал», «защитил»), обозначается его область научных интересов, оценивается его вклад в эту область («один из первых», «выдающийся», «оказал влияние»), приводятся высказывания современников о литературоведе, полужирным курсивом выделяются ключевые слова, связанные с деятельностью исследователя. В итоге каждый раз создается портрет человека, обладающий разной степенью яркости и полноты (насколько это возможно в словарной статье).
Во второй части, как правило, выделяются следующие разделы: издания (преимущественно монографии, но также главы из коллективных трудов), статьи, источники личного происхождения (письма, дневники, мемуары), библиографические указатели и известные архивы, а также литература о «герое» статьи и его наследии. Поэтому сразу бросается в глаза ценность словаря для историографических обзоров, для студентов и аспирантов, начинающих работать над той или иной литературоведческой темой (тем более по истории науки) и стремящихся получить первоначальное представление о ней.
Но главная интрига издания заключается, конечно же, в его сконцентрированности на ХХ веке, эпохе великих потрясений в России. Ведь практически все персоналии, ставшие «героями» проекта, в той или иной степени были связаны с данным периодом, а значит, обязательно оказывались в ситуации труднейшего выбора — личностного и профессионального — во время революции и Гражданской войны, сталинских репрессий и последующих преследований, Великой Отечественной войны, оттепели, застоя, перестройки и 1990‑х годов. Поэтому в статьях мы видим, как литературоведы совершают и признают свои ошибки (Ф.Абрамов), принимают активное участие в травле своих современников (Л.Авербах), идут своим собственным путем, невзирая на гонения (А.Лосев), погибают (А.Воронский). Таким образом, словарь, отражая эпоху и жизнь людей, оказывается важным трудом по отечественной истории ХХ века вообще. Перефразируя известное высказывание, отметим, что литературоведение в то время было чем‑то большим, чем просто наука: зачастую оно становилось еще и полем «ответственного поступания». Ведь очень многие вещи, которые сейчас нам кажутся естественными: выбор материала для исследования, методологии, цитирование или нецитирование, критика или не критика чужой работы — могли кардинальным образом повлиять на судьбу ученого и на его оценку в глазах потомков.
Вместе с тем словарь имеет установку на беспристрастность и безоценочность, поэтому в нем, например, есть статья о Ленине. Этот факт может вызвать возражение с чьей‑то стороны, но он обусловлен профессиональным подходом, отвергающим до сих пор беспокоящую нас эмоциональность при восприятии советской эпохи.
Неизбежно возникают и другие вопросы относительно словника. К примеру, почему есть статьи о А.Блоке и С.Есенине, но нет о Н.Гумилеве? Однако составители подчеркивают, что «издание не претендует на исчерпывающую полноту охвата имен» (с. 11). Кроме того, работа над словарем не закончена. По словам редколлегии, планируется издать не только второй том, но еще и третий, дополнительный (с. 9). Это значит, что редколлегия по‑прежнему открыта для сотрудничества, предложений, конструктивной критики и стремится сделать свой труд максимально совершенным.
Статья в PDF
Полный текст статьи в формате PDF доступен в составе номера №5, 2018