Рита Джулиани. Рим в жизни и творчестве Гоголя

Рита Джулиани. Рим в жизни и творчестве Гоголя / Пер. с итал. А. Ямпольской. М.: Новое литературное обозрение, 2009. 286 с.

Цель этой книги определил сам автор: «пришло время <…> вернуть полотну яркие цвета и теплый свет, не впадая при этом в искушение, о котором хорошо знают реставраторы: переборщить и в свою очередь исказить оригинал» (с. 7).

Полотно, о котором идет речь, — история жизни Гоголя в Риме, история гоголевского Рима и той повести, которую он в Вечном городе написал. Отсюда и своеобразная грамматика двух миров — Гоголя и Рима, отраженная в трехчастной структуре книги: «Гоголь в Риме», «Рим Гоголя», «Гоголь и Рим».

Редко литературоведческая книга в такой степени способна соединить в себе два почти взаимоисключающих качества: филологическую точность, дотошливость в изучении мельчайших фактов — и увлекательность беллетристического произведения, читая которое трудно остановиться. Собственно, уже начиная с первой главы («Гоголь и римский Институт археологической корреспонденции») мы словно присутствуем при своего рода детективном расследовании: Рита Джулиани предлагает читателю идти вместе с ней по следу поисков персонажей, на первый взгляд совершенно проходных, лишь вскользь упомянутых Гоголем то в письмах, то в записях, но за которыми, если только их расшифровать, скрывается целая история. Телеология этого приема очевидна: необходимо преодолеть сложившийся в нашем сознании — как следствие скрытности самого Гоголя, отсутствия необходимых документов и проч. — стереотип: дескать, в Риме Гоголь жил замкнуто, желал знаться с одними соотечественниками, думами своими был в России и писал о России. На самом же деле, круг римских знакомых «скрытного» Гоголя был значительно более обширным. Проблема только в том, что чаще всего мы о них ничего не знаем.

Может быть, самый яркий пример скрытности Гоголя и рождаемой в результате мифологемы, о которой напоминает Рита Джулиани, — его участие в 1839 году в так называемом немецком карнавале в Черваре — в качестве почетного гостя, вместе с французским писателем Франсуа Сабатье и русским художником А. Ивановым. Ни Гоголь, ни Иванов ни словом о нем не обмолвились.