№5, 1971/Обзоры и рецензии

Революционное обновление литературы

«Революційне оновлення літератури (Проникнення ідей марксизму-ленінізму в українську літературу кінця XIX – поч. XX ст.)»,»Наукова думка», Київ, 1970, 371 стор.

О форме коллективных трудов, как правило, не говорят. Ее замечают, когда она в чем-то «помешала» или ее просто «не нашли». А между тем очень существенное в сложном организме книги иной раз постигаешь, отталкиваясь именно от ее формы.Казалось бы, чего уж тут было мудрить. Собрались люди опытные, внесшие большой вклад в исследование литературы Украины конца XIX – начала XX века: И. Басе, Н. Калениченко, Н. Грицюта, А. Ставицкий, П. Колесник. Отбери материал из наработанного за многие годы каждым из ученых в данной области – и коллективный труд, как говорится, готов. Однако то единство структуры и проблематики, которым отмечена книга «Революционное обновление литературы», могло появиться лишь в итоге выверенного общего замысла.Авторы поставили своей задачей показать новые черты украинской литературы конца XIX – начала XX века, возникшие под влиянием марксистских идей. Хорошо известны слова В. И. Ленина о том, что «марксизм, как единственно правильную революционную теорию, Россия поистине выстрадала полувековой историей неслыханных мук и жертв, невиданного революционного героизма, невероятной энергии и беззаветности исканий, обучения, испытания на практике, разочарований, проверки, сопоставления опыта Европы» 1. Авторы руководствуются этим ленинским положением, ибо без воссоздания общей картины утверждения марксизма в данный исторический период невозможно уяснить особенности революционного обновления литературы.

В открывающей книгу главе И. Басса «Распространение идей марксизма-ленинизма на Украине в конце XIX – начале XX века» показано, как еще начиная с 60-х годов из промышленных центров – Москвы и Петербурга, а также из Лондона, Цюриха и Женевы, являвшихся средоточием русской и украинской политической эмиграции, на Украину проникала марксистская литература и как передовые деятели, мыслители, ученые и писатели постепенно стали ощущать в марксизме новую творческую силу.

Из числа первых пропагандистов марксизма И. Басе останавливается на деятельности известного экономиста и социолога Н. Зибера, автора социалистических брошюр С. Подолинского, современника и идейного соратника И. Франко О. Терлецкого, крупного ученого, публициста и литературного критика М. Драгоманова. В большинстве своем это были выходцы из среды демократической интеллигенции и революционного народничества. Они пропагандировали преимущественно экономическое учение Маркса, но дали весьма основательный толчок для освоения на Украине и других сторон марксизма.

Последний тезис И. Басе развивает, обращаясь к опыту революционных демократов конца XIX – начала XX века: И. Франко, Леси Украинки, М. Коцюбинского, П. Грабовского (о Грабовском, правда, сказано весьма бегло), – который знаменует высший этап в развитии дооктябрьской украинской общественной мысли и в то же время – новый этап в развитии реализма в украинской литературе. Автор анализирует их социологические и экономические представления, говорит об их активной общественной деятельности, характеризует их роль в социал-демократическом движении, подчеркивая органическую связь всех этих факторов с художественной эволюцией писателей. «Развитие Коцюбинского как художника, – пишет он, – шло в том направлении, которое всегда поддерживала в литературе революционная социал-демократия. Это направление реализма и глубокой народности».

Пролетарская идеология оказывала плодотворное воздействие на широкие круги интеллигенции как восточных, так и западных земель Украины. Коцюбинский сотрудничает в журнале «Жизнь», в котором печатались работы В. И. Ленина, В. Воровского, М. Горького, И. Франко, Леси Украинки, В. Стефаника. Потом он тесно сближается с М. Горьким, становится писателем-знаньевцем. Франко связан с русской социал-демократией, журналом «Жизнь», выходящим в Лондоне, с ленинской «Искрой», с В. Д. Бонч-Бруевичем. В конце 90-х – начале 900-х годов его имя известно уже не только на Украине, но и в России, а также в других славянских странах. Пролетарская идеология помогает писателю художественно осмыслить кардинальнейшие социально-психологические проблемы своего времени. Впервые в украинской литературе он раскрыл драму галицийского крестьянства, показал процесс пролетаризации беднейших его слоев, которые сливались с промышленным пролетариатом.

Стремление проследить тесные связи между социально-историческими, идеологическими и эстетическими факторами характерно и для других авторов книги: они раскрывают конкретное содержание социально-эстетических связей и новые качества украинского искусства в третий, пролетарский период освободительного движения. Этот принцип во многом и обеспечил внутреннее единство книги.

В 90-е годы утверждение марксизма проходило в острой борьбе с народничеством. На ниве литературы тоже шла борьба за новые идейно-творческие принципы. Динамику и основные коллизии этой борьбы рассматривает Н. Калениченко, обращаясь к эволюции литературного народничества на Украине. Если в середине XIX века революционно-демократическое движение и революционное народничество выражало интересы и стремления всего крестьянства, которое выступало против феодального строя, то в конце века в связи с развитием буржуазных отношений и процессом дифференциации крестьянства положение изменилось. В этих условиях «новая демократия» (В. И. Ленин) – то есть революционный демократизм конца XIX – начала XX века – эволюционирует к марксизму, выражая интересы беднейшего крестьянства и сельского пролетариата, а затем обращается к пролетарскому движению и его научной идеологии, подходя к пониманию руководящей роли пролетариата в будущей революции (И. Франко, П. Грабовский, Леся Украинка, М. Коцюбинский). Народничество же, все больше скатываясь к либерализму, отказывается от революционной борьбы.

Всестороннее освещение проблемы литературного народничества позволяет проследить влияние революционных идей по самым, так сказать, глубинным каналам. Во всяком случае, предпринятый Н. Калениченко анализ эволюции Б. Гринченко и А. Конисского дает основания полагать, что эволюция этих талантливых народнических писателей в сторону демократизма являлась чрезвычайно знаменательной и свидетельствовала о действенности критики народничества марксизмом. Отходя от народнического субъективизма и навязчивого доктринерства, эти писатели возрождаются как одаренные реалисты. (Н. Калениченко говорит и об эволюции Олены Пчилки, но позиции этой писательницы в книге не совсем прояснены.)

Взгляды Б. Гринченко – одного из идеологов культурничества и, как его называли, «отцов просвитянства»- были достаточно типичны для либеральных народников. Искренне преданный интересам народа, писатель приложил немало усилий для улучшения его положения, но путь к освобождению трудящихся видел лишь в просвещении, экономических реформах, мирном урегулировании классовых противоречий. Взгляды В. Гринченко не могли не отразиться в его художественном творчестве («На общественной работе» – 1898 – 1899; «Солнечный луч» – 1890). Как показывает Н. Калениченко, культурническая программа писателя подчиняла себе конфликты, сюжеты и образы, порождала тенденциозность и национальную ограниченность таких произведений, как «Встреча», «Вайда», «На распутьи». В начале XX века во взглядах писателя возобладало демократическое начало. Он приблизится к нуждам действительности, заинтересуется трудами, как он сам скажет, «сугубо социалистических авторов». Не прошло для него бесследно и общение с революционно настроенными людьми, в частности с П. Грабовским. На первый план В. Гринченко выдвинет теперь вопросы социальные («Темной ночью», «Под тихими вербами», «9 января» и др.). У него появляется критика царских порядков, украинских либералов и т. д.

Н. Калениченко справедливо ставит вопрос о неоднородности критического реализма на Украине конца XIX – начала XX века: она различает в нем этнографически-бытовой реализм, социально-бытовой и социально-психологический с четко выраженным уклоном к импрессионизму. Особенности той пли иной формы реализма, как подчеркивает исследователь, зависели от мировоззрения писателей, от их связи с общественно-политической борьбой, от понимания ими задач искусства.

Подобной типологии придерживаются также Н. Грицюта и А. Ставицкий. Это дает возможность каждому из них в области своей проблематики (первому – в крестьянской, второму – в рабочей) раскрыть замысел книги, показав историческую и эстетическую закономерность зарождения социалистического реализма: и в связи с развитием самой жизни, и благодаря воздействию на мировоззрение писателей марксистской идеологии. Методологически плодотворным представляется при этом подход авторов к проблеме. Отталкиваясь от литературной практики, они считают, что в сферу исследования должны включаться не только факты, свидетельствующие о непосредственном влиянии на писателя конкретных идей или положений марксизма, но и такие, которые с развитием литературы явились объективным подтверждением их правильности.

Вот один из примеров. Первую часть повести «Fata morgana», посвященной революционной ситуации в украинском селе, М. Коцюбинский завершил в начале января 1903 года, не будучи знаком с брошюрой В. И. Ленина «К деревенской бедноте», появившейся в мае 1903 года. Однако, говорит Н. Грицюта, выраженные в брошюре В. И. Ленина идеи не раз высказывались им до этого в статьях, печатавшихся в «Искре». Работая над первой частью «Fata morgana», Коцюбинский смотрел на деревню уже глазами искровца, революционного социал-демократа, был связан с социал-демократами, вел сам социалистическую пропаганду на селе. Он прекрасно ориентировался в обстановке, и потому так просто и естественно, без каких-либо изменений в первой части повести он смог продолжить и осуществить работу над второй ее частью, идейная связь которой с брошюрой В. И. Ленина «К деревенской бедноте» ни у кого уже сомнений не вызывает. Всей логикой своего исследования Н. Грицюта убеждает в том, что революционная действительность, пролетарская идеология была идейно-эстетической основой новаторства передовых украинских писателей начала XX века.

По характеристике М. Горького, В. Стефаник писал «сильно и страшно». Да, страшно, потому что как никто до него художник обнажил всю глубину трагизма судеб деревенских низов. И сильно потому, что изображением невыносимой жестокости деревенского бытия он выносил суровый приговор безропотности, покорности и застою; сильно потому, что в его произведениях с особой социальной и психологической полнотой раскрылась классовая сущность кулачества. Тщательно анализируя произведения В. Стефаника и А. Тесленко, посвященные деревне, Н. Грицюта убедительно раскрывает перед нами новаторские тенденции литературы.

Ставя В. Стефаника в один ряд с Верхарном, Базепом, Эстонье, Хейермансом и другими писателями, рисующими «муки разлагающейся деревни», А. Луначарский в свое время замечал, что все они, прямо или косвенно, иногда сами того не зная, находились под влиянием пролетарской идеологии. «Да пусть и нет, пусть даже сама жизнь, а не Маркс, открыла им «соблазнители-города» и «галлюцинирующие деревни», во всяком случае творчество их ручьями бежит в широкую реку пролетарского понимания переживаемого грозного кризиса» 2. Названные Луначарским художники, конечно же, по-разному подходили к деревне, отличались разными творческими установками, но действительно объективным смыслом своего творчества они способствовали развитию прогрессивных тенденций искусства. Что же касается В. Стефаника и А. Тесленко, то Н. Грицюта находит и те точки соприкосновения, которые позволяют ему рассматривать этих писателей рядом с М. Коцюбинским. Дело в том, что все они – и А. Тесленко, и В. Стефаник, и М. Коцюбинский – показали буржуазную природу кулака, столкнули его не с выдуманным героем, интеллигентом, народолюбцем, способным якобы нейтрализовать его как общественное зло, а с трудящейся массой деревни. Их произведения способствовали воспитанию социальной сознательности сельской бедноты, убеждали в необходимости искать путей к организованной борьбе.

Такой же широкий взгляд на становление новых идейно-эстетических качеств литературы отличает и А. Ставицкого. Исследуя рабочую тему в дооктябрьской украинской литературе, автор привлекает новые факты, в его главе немало имен писателей, на разных этапах обращавшихся к жизни рабочих: И. Нечуй-Левицкий, В. Гринченко, С. Черкасенко, М. Старицкий, И. Франко, С. Ковалев, Н. Чернявский, А. Шабленко, Т. Романченко, Леся Украинка, Г. Хоткевич. Читателя заинтересуют параллели с зарубежными писателями (Гауптман, Золя, Диккенс, Шпильгаген, Гаскелл), а также о русскими (Григорович, Решетников, Успенский, Мамин-Сибиряк). Такой подход позволяет исследователю обосновать тезис о двух главных тенденциях в отражении рабочей проблематики.

Одна из них, считает А. Ставицкий, присуща произведениям 70 – 80-х годов и отличается трактовкой рабочих как темной, забитой, а иногда и совсем деморализованной толпы, способной разве что на стихийный протест.. Вторая тенденция выявляется с середины 90-х годов, когда набирает силу само рабочее движение и в то же время марксистские идеи получают все более широкое распространение и оказывают воздействие на литературу. Для этой тенденции, наиболее ярко выраженной в творчестве И. Франко, характерно изображение рабочих как класса, способного быть гегемоном в освободительной борьбе. Франко показал его исторически прогрессивную роль, рост политической сознательности и классовой сплоченности рабочих.

Говоря об особенностях украинского реализма конца XIX – начала XX века, И. Франко с удовлетворением отмечает, что «литература в целом все более начинает становиться непохожей на школу, где все подогнано под один шаблон, под одни правила, правила без исключений, где нет простых линий и геометрических фигур, где господствует бесконечная разнородность явлений и течений» 3. Эта мысль является одной из главных для авторов книги. Они совсем не склонны «подверстывать» все новое, появившееся на рубеже двух веков, к социалистическому реализму, но они показывают, как в своей совокупности это новое стало той основой, на которой был заложен добротный мост между реализмом критическим и социалистическим.

Это не было механическое превращение одного качества в другое. Процесс складывания нового творческого метода шел гораздо сложнее, диалектичнее: он наследовал и преображал традицию, формировавшееся новое открывало большие возможности в художественном познании действительности, в трактовке самой философии жизни, в сфере изобразительных средств. Это было рождение нового и органически единого эстетического качества. В том, что и сами современники расценивали этот процесс именно так, убеждают взгляды Горького, теория «новоромантизма» Леси Украинки, теория, сформулировавшая важнейшие новаторские принципы реалистического искусства. Писатели стремятся связать рождение нового в литературе с познанием закономерностей общественного развития, с изображением пробудившегося «к историческому творчеству» (В. И. Ленин) народа.

Внимание авторов книги сосредоточено на изменениях принципов типизации, на определении общественной роли литературы в связи с тем, что в новых исторических условиях принцип классовости искусства приобретает более определенные, конкретные черты. Стремясь исторически обосновать изменения в сознании и психологии масс, украинские реалисты изображают народ все более сплачивающейся силой, осознающей свое историческое предназначение. Последнее и обусловливает принципиальные перемены в сфере типизации: писатели стремятся изобразить новое, то, чему принадлежит будущее. Изображение массовых народных движений современности (М. Коцюбинский «Fata morgana», И. Франко «Борислав смеется») меняет структуру эпических форм. Классовые отношения, действия народа обусловливают ход повествования и развитие главного конфликта. Народные движения начинают осознаваться крупнейшими реалистами как фактор, определяющий развитие истории, а это позволяет им показать структуру общества, его судьбы.

Говоря о «Рассказах из народного русского быта» и «Народных рассказах» Марко Вовчок, Н. Добролюбов указывал на необходимость «строго различать в нем (народе. – Я. Я.) последствия внешнего гнета от его внутренних и естественных стремлений» 4. Обращаясь к множеству созданных М. Коцюбинским, И. Франко, Лесей Украинкой образов представителей народа, нельзя не видеть, что это требование тоже определяет их принципы типизации. Строго различая «последствия внешнего гнета» от «внутренних стремлений» народа, украинские реалисты в процессе творчества все более конкретизируют последние, проясняют общественный и нравственный идеал народа, поднимая на новую высоту один из важнейших в революционно-демократической эстетике принципов народности, приближая его к нашему пониманию. Указанный момент в книге как-то не акцентирован, а между тем он – тоже один из важнейших при рассмотрении новых черт литературного развития начала XX века.

В главе П. Колесника показано, что немало новых качеств украинской литературы складывается в противоборстве с консервативными и националистическими установками, в борьбе с декадентством. В ходе этого великого противостояния и заострились такие традиционные для реализма черты, как гражданственность, высокий нравственный пафос, которые отличают поиски всех тогдашних крупнейших художников в противовес этически зыбкой эстетике декаданса и натурализма. В литературе складывалась новая этика, основанная на высоком подвиге во имя социального освобождения народа.

Не принадлежность к «старым» или «молодым» определяла позицию того или иного литератора, справедливо замечает П. Колесник, а его роль в общественно-политической борьбе, в его отношении к народу. Это хорошо понял И. Франко, представитель «старых». В своих блестящих оценках фактов украинского, русского и европейского реализма он солидаризировался с марксистской критикой, представленной трудами Г. Плеханова, Ф. Меринга, П. Лафарга, М. Горького, А. Луначарского. «В борьбе против реакции украинские передовые писатели искали и находили глубокое сочувствие и поддержку у Горького и русской марксистской критики. Фактически это был единый фронт литераторов, сквозь сердца которых эпоха прокладывала дорогу революции».

С влиянием в тот исторический период русского революционного движения на европейскую демократическую и революционную интеллигенцию И. Неупокоева связывает развитие в ряде стран социалистического направления в литературе5. Опыт мирового искусства, практика литератур народов России, и в частности украинской литературы, свидетельствуют, что в период пролетарского этапа освободительного движения под воздействием революционного движения 1905 – 1907 годов в литературе формируются новые закономерности.

Основанная на глубоком историзме, концепция книги «Революционное обновление литературы» по-современному действенна. Она полемически заострена против главной идеи буржуазных «советологов», отрицающих историческую закономерность появления социалистического реализма. Авторы показывают преобразующее значение марксистской идеологии в сфере всей духовной жизни украинского народа. Тем самым формирование новых эстетических качеств предстает как настоятельнейшая и внутренняя жизненная потребность. С остро современных позиций П. Колесник критикует реакционные концепции и взгляды» Рассматривая борьбу Леси Украинки, И. Франко, М. Коцюбинского, П. Грабовского, В. Стефаника и других представителей прогрессивного фронта украинского искусства с этикой националистического волюнтаризма, с «хатянским» 6 экстремизмом в вопросах эстетики, этики и политики, идейно-эстетическим «нейтрализмом» и т. д., П. Колесник подходит к этим фактам не только как к поучительным историческим урокам. Он поворачивает каждый из них такой гранью, которая наиболее четко освещает и современную борьбу с нашими идейными недругами. Так обнаруживается во взглядах Сриблянского, Товкачевского и Евшана – этого «воинствующего националистического «триумвирата», как говорит П. Колесник, – зародыши ревизионистских концепций «теоретиков» из лагеря националистической эмиграции, а между этическим релятивизмом декадентской эстетики конца XIX – начала XX века и формами современной буржуазно-индивидуалистической демагогии оказывается самая тесная связь.

В книге есть и свои недочеты. Она только обогатилась бы в выводах, если бы включила в свою сферу типологические сопоставления с литературами других народов России. Если говорить об «опыте Европы» применительно к украинскому искусству, то роль его здесь раскрыта почти с исчерпывающей полнотой. А вот Я. Райнис лишь упомянут, а о других современниках Ивана Франко и Леси Украинки и вообще нет речи. Более полно могло бы быть раскрыто и благотворное воздействие Горького на украинскую литературу. Не в полной мере показано и новаторство И. Франко: творчество писателя начала 900-х годов почти полностью – вне поля исследовательского зрения. «Выпала» по непонятным причинам почти вся публицистика И. Франко 900-х годов, его поэма «Моисей» (1905), поэтические сборники «Мой Измарагд» (1898), «Semper tiro» (1906) и другие произведения, анализ которых лежал в прямом русле рассматриваемого обновления литературы… И все же создана значительная книга, наталкивающая на размышления, на дальнейший поиск, научно целостная. Она развивает упрочившуюся традицию украинского советского литературоведения, основывающегося на тщательном изучении фактов, на глубокой научной аргументации.

  1. В. И. Ленин, Полн. собр. соч., Т. 41, стр. 8.[]
  2. »Литературный распад», кн. 2, «Eos», СПб. 1909, стр. 88. []
  3. «Літературно-науковий вісник», 1901, т. XV, стор. 128.[]
  4. Н. А. Добролюбов, Собр. соч. в 9-ти томах, т. 6, Гослитиздат, М. -Л. 1968, стр. 278.[]
  5. И. Г. Неупокоева, Некоторые вопросы изучения взаимосвязей и взаимодействия национальных литератур, М. 1960, стр. 39 – 40.[]
  6. »Украинская хата» – декадентский журнал, стоявший на позициях «чистого искусства» и воинствующего национализма. []

Цитировать

Надъярных, Н. Революционное обновление литературы / Н. Надъярных // Вопросы литературы. - 1971 - №5. - C. 189-195
Копировать