Пролеткульт и пролеткультовщина
В. В. Горбунов, В. И. Ленин и Пролеткульт, Политиздат, М. 1974, 239 стр
…Эту книгу написал не литературовед, а историк нашей партии, историк нашей культуры. Занимается В. Горбунов – плодотворно и усиленно – еще теорией культуры, так что для научных интересов автора одинаково характерны и скрупулезное изучение проблем: монография, посвященная ленинской работе «Государство и революция» (В. Горбунов, Книга века, «Книга», М. 1973), – и вместе с тем исследование обобщающее, хотя тоже очень богатое фактологически, – «Ленин и социалистическая культура» («Мысль», М, 1972).
«В. И. Ленин и Пролеткульт» – книга, повторяю, не литературоведческая, но тем более мне хочется обратить на нее внимание коллег-литературоведов. По нескольким причинам.
Первая… Наше литературоведение, в том числе изучающее историю советской литературы, реальный процесс ее исторического движения, в последние годы больше и чаще обращается к опыту, как у нас говорят, смежных дисциплин (истории, философии, социологии и т.д.), и все же нельзя сказать, что в большинстве литературоведческих исследований, если даже судить по их «аппарату», – сноскам, справкам, отсылкам и пр., – используется то необходимое, что дают «смежники». Бывает использование внешнее – ради «исторического фона» или, и того хуже, ради демонстрации эрудиции, не относящейся к делу. Нередко благодаря такому мнимому союзу со смежными дисциплинами или просто отсутствию желания вступить в истинный союз литературоведческое исследование явно «недобирает» в содержательности своих наблюдений и выводов, в полноте и (обратная связь!) значении их не для одной нашей профессии, не для одних наших (и только наших) научных забот. Я хорошо понимаю трудности, стоящие на пути литературоведа, который стремится использовать достигнутое соседями (говорю о литературоведе, не зараженном чванливостью, не считающем, что «у нас все хорошо, а если и не все хорошо, то и у них не лучше»). Они связаны в большой степени с тем, что не всегда хватает времени даже на то, чтобы «поспеть» за литературой по своей специальности (чего бы важного не упустить!), а также с узкой специализацией (поди-ка отбери, даже если нашел время посмотреть каталоги, что тебе в «их» специальной литературе может оказаться нужным, а что нет).
Посоветовать здесь можно, пожалуй, только одно: издания по культурологии, да еще связанные с освоением ленинского наследия, литературоведам надо изучать непременно, Эта отрасль обществоведения развивается сейчас очень плодотворно, она сама концентрирует в себе усилия разных научных дисциплин (социологический инструментарий, исторически широкая фактическая база, приемы исследования философского, социально-психологического и эстетического); эта отрасль по предмету своему – культура, прежде всего духовная культура, – объективно близка наукам, которые занимаются художественной литературой и искусством. Не случайно художественную культуру, собственно, и понимают нередко как спектр различных искусств, что, строго говоря, неправильно, однако в определенном приближении может быть принято без особого оспаривания.
Я сказал: «тем более» литературоведу надо прочитать книгу В. Горбунова, имея в виду прежде всего именно то, что книга эта представляет собой историко-культурологическое исследование, такое, когда оно не только получается культурологическим, но сознательно автором задумывается и выдерживается в названном ключе.
Тема пролеткультов для автора, действительно, как сказано им, фокусная, в ней «отразились важнейшие проблемы строительства социалистической культуры в целом», и эту установку, заявленную во «Введении», В. Горбунов помнит на протяжении всего своего повествования.
Второе, о чем следует сказать, рекомендуя эту книгу литературоведам, особенно же историкам советской литературы… Во «Введении» автор отметил, что в последние годы изучение вопроса о пролеткультах (а среди своих «предшественников» и соратников В. Горбунов назвал множество историков, литературоведов, эстетиков) поднялось на «новый научный уровень… характеризуемый конкретным и разносторонним анализом материалов и дифференцированным подходом к пролеткультовскому творчеству». Историография тут обширная, но изложена кратко, а вот на характеристику уровня я хочу обратить внимание, поскольку она, можно сказать, и автохарактеристика.
Конкретных материалов В. Горбунов изучил тьму. И нельзя не удивиться, по-хорошему не позавидовать умению, с каким обширность материалов, совершенно до того неизвестных, раскопанных автором в архивах, затем материалов известных, но явно недостаточно в науке использованных и обдуманных, а то и просто полузабытых, сочетается в книге с цитациями, которые, казалось бы, стерлись из-за постоянного их употребления, но у В. Горбунова «сияют заново», не в последнюю очередь потому как раз, что сочетаются с новыми.
Среди материалов – интереснейшие документы, прямо или косвенно относящиеся и к литературной истории.
Многим ли нашим литературоведам известно, что начало созданию Пролеткульта было положено в октябре семнадцатого года при деятельном участии Луначарского, который был председателем культурно-просветительной комиссии при Петроградском комитете РСДРП (б), а вот Богданова в Пролеткульт «затащили» в начале 1918-го его бывшие «друзья» по антибольшевистской группе «Вперед»… А как повели себя разные (территориально) пролеткульты в самый разгар гражданской войны? Критерий этот весьма показательный, но всегда ли достойно оцениваемый историками театра, литературы и т. п.? Думаю, не всегда, хотя бы потому, что сведения такого рода приводятся в столь доказательном виде В. Горбуновым если и не впервые, то одним из первых… Сколько работников нашей литературоведческой профессии держали в собственных руках, скажем, первый – и отрицательный! – отзыв на первый номер журнала «Пролетарская культура»? Он был напечатан в «Известиях ВЦИК». В нем говорилось, что журнал «эклектический», что он «носит отпечаток заговорщических тенденций, отражая не столько развитие пролетарского творчества, сколько потуги оторванной от пролетариата интеллигенции». Такое отношение было у многих работников партии, партийной печати, Главполитпросвета и Наркомпроса. Бухарин же, по сути, все время поддерживал пролеткультовщину и во многом находился под воздействием идей Богданова. Документально широкое раскрытие последовательной ленинской борьбы против бухаринского схематизма и попустительства схематизму à lа Богданов, Плетнев и пр. составляет один из поучительнейших и захватывающих сюжетов книги… Любопытны и кропотливые разыскания В. Горбунова, которые показывают, опять-таки очень фактично, наглядно, убедительно, насколько претенциозны и необоснованны были разговоры «теоретиков», «вождей» пролеткультов о том, что эти организации есть очаги подлинно рабочего творчества: изучение данных по составу пролеткультовских организаций сего не подтверждает!..
Интереснейших фактов, таким образом, собрано и проанализировано очень много. Отмечу теперь, что анализ их в книге В. Горбунова разносторонний, и эта разносторонность, многогранность анализа – еще одно качество, поучиться которому нам, литературоведам, не мешает.
В. Горбунов показывает, например, что «поправки» к слишком категорически-нигилистическим заявлениям, вроде печально известного «сожжем Рафаэля, разрушим музеи, растопчем искусства цветы», делались пролеткультовцами постоянно. И самим поэтом Кирилловым, кстати. И «идеологом» Богдановым. Но поправки не меняли сути нигилистической стратегии, а суть эта зависела не от «лозунга» самого по себе, но от всей неверной системы взглядов, от » пролеткультовщины» как идейного явления. Оно имело свой генезис (глава первая в книге показывает духовно-идеологические корни пролеткультовщины, возникшей, как это ни парадоксально выглядит, еще до появления пролеткультов), свои фазы развития (в соответствии с ними чередуются и главы), а помимо этой истории, оно имело свое социально-идеологическое лицо, которое менялось, надевая различные маски, но оставалось этим, а не иным лицом.
Проблемы понимания диктатуры и демократии в то время, различных путей подхода к социалистическому строительству, проблемы соответствия и несоответствия материальных возможностей и нужд развития на различных «этапах» культуры (вспомним сходства и разницу в этом вопросе у Ленина и Луначарского, разницу тактическую, но важную, многому научившую Луначарского-наркома), идейная борьба в партии, борьба Ленина и ленинцев против «левых коммунистов», против «рабочей оппозиции», против богдановщины с ее махистской, внеклассовой и потому возрождаемой кое-кем на сегодняшнем Западе «организационной наукой» (жаль все же, что В. Горбунов не развернул этой темы, в частности в сторону «эстетики»: тут, к слову, можно было бы больше опереться и на редкие, но имеющиеся работы наших эстетиков1), – все это насыщает исследование В. Горбунова плотным, если можно так выразиться, содержанием: нет общих фраз, декларативных уверений и разуверений, текст содержателен, все в нем к месту, все значимо.
Доказан многосторонним анализом и один из очень важных для автора и, конечно, для науки вообще, в том числе (я опять «про свое») историко-литературной науки, вывод о противоречивости пролеткультовского движения в целом, а потому и противоречивой роли пролеткультовских организаций. В силу этого автор говорит и о неоднозначном подходе к этим организациям Ленина, партии. Тема эта проходит у В. Горбунова по всей работе.
С фактами в руках рассказы-
— 1 См., например, книгу Л. И. Новожиловой «Социология искусства. Из истории советской эстетики 20-х г.». Изд. ЛГУ, 1968.
вает нам В. Горбунов об отличии «вождей», их взглядов и целей, которые они хотели осуществить в пролеткультовских организациях, от намерений и желаний массы пролеткультовцев, рядовых членов этих организаций. Тут особенно «играют» в пользу авторского подхода архивные материалы (из шести центральных архивов Москвы и Ленинграда), редкие и редчайшие пролеткультовские издания, в том числе провинциальные (Кострома, Тверь, Ростов и т. д.), – жаль, правда, что только русские, хотя автор и отмечает, что «пролеткульты существовали и в национальных районах». Резко борясь против идеологии «теоретиков» Пролеткульта, против пролеткультовщины, «В. И. Ленин всегда исходил из того, что в пролеткультах работало много честных коммунистов, что вопреки самым крайним, «ультралевым» выводам, к которым приходили отдельные пролеткультовцы, в целом пролетарские культурно-просветительные организации вели большую общепросветительную работу в массах». Очень уместно напоминает в этой связи В. Горбунов принципиальнейшее ленинское положение: «…Обязательно работатьтам, где есть масса» 1, – нам, я думаю, еще предстоит сделать его в должной мере методологическим ориентиром для изучения истории нашей культуры, нашей литературы, для изучения громаднейшей и разнообразнейшей деятельности партии в этих областях!
Партия стремилась и добивалась превращения различных культпросветучреждений, возникающих «снизу» и организуемых новой властью, профсоюзами и пр. «сверху», не только и не просто в очаги художественной самодеятельности, более же всего элементарного образования, но в политическую и культурную армию революции, армию социализма. Вульгаризаторские, сектантские, деидеологизирующие, если говорить сегодняшними терминами, тенденции в пролеткультах, тенденции, накрепко сплетенные между собой (пусть и не все пролеткультовские вожди-сектанты были, скажем, вульгарными социологами, или махистами, или поклонниками футуризма), мешали созданию такой армии. Эти тенденции по природе своей, как известно, мелкобуржуазны, что подчеркивает и В. Горбунов, Но при этом он отделяет идеологический уровень пролеткультовщины, в том числе эстетические идеи ее системы, от психологии левацкой стихийности. Весьма уместно, скажу еще раз, приведены в книге общеидеологические анализы мелкобуржуазной левизны, ультрареволюционности, шарахании и пр., которые дал В. И. Ленин; конкретные факты борьбы партии против идеологических «платформ», выражавших эту мелкобуржуазную стихийность, выражавших уже в качестве системы взглядов, путаной, эклектичной, но системы, враждебной ленинизму.
В. Горбунов различает «нигилистические теории мелкобуржуазных идеологов от стихийного нигилизма масс» (не лучше ли сказать: большой части масс?). Различие важное и для нас, литературоведов. Порою слишком скоро мы превращаем (превращали?) писателей 20-х годов, в том числе и тех, кто был молод, не сформировался еще идейно-эстетически, в «идеологов», «певцов» стихийности и нигилизма. Характеристика «действующих лиц» книги у В. Горбунова учитывает это обстоятельство. «Достается» – и поделом! – более всего упорным теоретикам пролеткультовщины (прежде всего Богданову и Плетневу, пожалуй); о пролетарских поэтах он пишет иначе; о Горьком – увы! – мало и несколько смягчая его «богостроительские пристрастия в известные годы. Следовало бы пожелать более разностороннего освещения огромной фигуры Луначарского. Масштабы ее чувствуются в книге, но порой и тон, которым говорится о его слабостях, излишне «разоблачителен», и, главное, эстетические стороны деятельности его как критика, теоретика искусства стоило обрисовать полнее, чем это сделано. Тогда тема «Луначарский и Пролеткульт», которая, естественно, присутствует в книге «В. И. Ленин и Пролеткульт», оказалась бы представленной многограннее.
Я перехожу к упрекам автору вовсе не потому, что по рецензентским шаблонам настала наконец пора это сделать в моей рецензии. Я ведь и пишу не столько подсчитывающую плюсы и минусы рецензию, сколько, так сказать, призыв к читателям определенной профессии не пройти мимо этой книги.
Я могу (и должен!) упрекнуть В. Горбунова за главку «Критика эстетических позиций Пролеткульта»: она слишком невелика, изложена бегло и, во всяком случае, уступает остальным по глубине и обоснованности положений, в ней содержащихся.
«Систему пролеткультовских эстетических «теорий» можно было бы назвать, – пишет В. Горбунов, – «машинной эстетикой»… Можно, но это лишь одна сторона эстетики пролеткультовщины, и, кстати, слово эстетика не надо брать в уничижительные кавычки: она-таки на самом деле была системой теоретических взглядов… Произведение Маяковского «Пятый Интернационал», цитируемое В. Горбуновым на стр. 202, не «стихотворение», а поэма, вторая часть которой и открывается цитируемыми строками: «Пролеткультцы (у В. Горбунова: «пролеткультовцы») не говорят ни про «я», ни про личность» 2… Вряд ли для символистов «показательно пристрастие к метафорам, лишенным реального смысла»… А когда В. Горбунов к очень слабым стихам поэта Земляка относится снисходительно, «ибо главное здесь – восторженное изображение революционной бури, удачно передаваемое лаконичными фразами и упругим ритмом», то… вспоминается стилистика иных наших литературно-критических разборов весьма невысокого качества.
Высказываю эти упреки, а сам чувствую, что они равносильны упреку в том, что В. Горбунов – не литературовед, не критик. Не хватит ли и того, что главка, о которой я веду речь, содержательна, а что до ее беглости, то пусть-ка литературоведы возьмутся «исправить» этот недостаток в своих работах!
Однако другое критическое замечание, которое я хочу обратить к автору книги и которое уже не может быть «переложено» одновременно и на других, на общее состояние вопроса и т. п., заключается в том, что здесь не подчеркнута, не выяснена актуальность проблематики, которой занят автор.
Конечно, сколько-нибудь вдумчивый и осведомленный читатель и сам может сопоставить кое-что из прочитанного у В. Горбунова с опытом «левацких» зарубежных движений современности, но гораздо лучше было бы сделать это самому В. Горбунову. Безусловно, не в общих словах, не декларативно, а так конкретно и разносторонне, как умеет делать автор этой полезной, серьезной и, скажу еще, увлекающей читателя книги.