Про тысячи тонн словесной руды

С. БОЙКО

ПРО ТЫСЯЧИ ТОНН СЛОВЕСНОЙ РУДЫ^*

Евгений Добренко, Формовка советского писателя. Социальные и эстетические истоки советской литературной культуры, СПб., «Академический проект», 1999, 557 с.

Новая книга Евгения Добренко продолжает известные заинтересованному читателю советологические исследования автора. Наряду с первой частью ¹ своеобразной дилогии она освещает социологию литературного процесса в СССР, показывая «формирование совершенно нового субъекта литературного процесса – советского писателя» (из аннотации).

Темы, затронутые в книге, тяготеют к двум блокам, традиционным для истории советской литературы: это литературная борьба 1920-х годов и организация Союза писателей СССР.

В 1920-х годах в русле революционной культуры складывались предпосылки культуры советской – исследователь четко их противопоставляет. В нескольких разделах книги под разными углами зрения выявляются черты, присущие ряду литературных группировок, связанных с революционной культурной парадигмой. «За «плюрализмом» и «половодьем» 1920-х годов, – пишет автор, – за тем, что разъединяло литературные группы, следует видеть то, что их в действительности объединяло, выйдя из-под гипноза «литературной борьбы 1920-х годов» (с. 97-98).

Наряду с РАППом и «Перевалом», которым – и недаром – больше внимания уделяли научные предшественники, Е. Добренко подробно рассматривает ряд проблем, касающихся деятельности Пролеткульта, идеологии ЛЕФа, эстетической программы «Кузницы». Истории «Молодой гвардии» посвящена отдельная глава, восполняющая известную лакуну в таких основополагающих отечественных работах, как «Неистовые ревнители» С. Шешукова и «Дон-Кихоты 20-х годов» Г. Белой, проблемы этой группировки не затронуты ². Между тем если говорить о рождении нового писателя, то ее значение трудно переоценить (об этом см. с. 238).

В книге, как видим на примере «литературной борьбы 1920-х», производится пересмотр ряда оценок, сложившихся в отечественном литературоведении. В частности, автор доказывает, что «апология «Перевала» была реакцией на совершенно неадекватную и заведомо недобросовестную оценку перевальцев в 1920-е годы и в соцреализме» (с. 86). Любопытный раздел посвящен творчеству Д. Бедного, «фактически единственного наследника народнической литературы» (с. 211). Образцовым в плане независимости от идеологической конъюнктуры представляется нам разбор эстетических идей и деятельности М. Горького как основоположника соцреализма, которому посвящено несколько разделов.

В силу специфики материала книга «веселая». Советологии это пристало: очень у нее нетривиальный объект. Поделки главных героев – «низовых писателей», почерпнутые из множества труднодоступных, часто никем ранее не использованных источников, дают пищу не только для размышлений. Читайте, завидуйте, например, из опубликованного в 1930 году опуса на производственную тему: «Можно ли терпеть дальше? Допустим ли такой позор? – спросили партийная, комсомольская и профсоюзная организации. И тогда, подняв молотки, схватившись за рукоятки проводов трансмиссии, включив токарные станки, рабочие ответили: «Дальше терпеть нельзя!» (с. 371). Иной юмор звучит в авторском слове: «Свалка истории… Странный, учрежденный советской культурой пространственно-временной континуум. Место, где находится время…» (с. 86). Изящно.

Определяющим в концептуальном плане книги является положение о том, что «ни сугубо политические объяснения, ни поиски генезиса в сугубо эстетической сфере не позволяют понять природу советского культурного феномена» (с. 333).

1. Е. Добренко, Формовка советского читателя, СПб., 1997. [↩]
2. »В огромной литературе о 1920-х годах «Молодая гвардия» практически не упоминается или упоминается как короткая прелюдия к РАППу и «Перевалу»… Невнимание исследователей к «Молодой гвардии» вполне, впрочем, объяснимо… для самих основателей «Молодая гвардия» оказалась стартовой площадкой для выхода «на литературный пост» (с. 237, 238).

   [↩]