Поспевать за временем

Осмысление процессов, протекающих в нашем современном советском искусстве, несомненно, главная задача эстетической теории. Тем более печально, что именно на этом главном направлении мы имеем меньше всего успехов. Теория отстает от практики. И это отставание настолько велико, что сегодня мало надежды на прямую помощь бытующих эстетических концепций прогрессу художественного сознания. Было бы уже хорошо, если бы теория не оказывалась помехой.

В нашей современной литературе появляются новые, оригинальные произведения. Они иногда резко отличаются от привычных жанровых форм и образных нормативов. В них ломаются сложившиеся сюжетные конструкции. Они выражают новые, только еще формирующиеся умонастроения, порожденные прогрессом социалистического общества.

Что может предложить здесь эстетическая теория? Мы можем утверждать, что социалистический реализм не отрицает условности, ассоциативности и символичности художественного изображения, что нашему художнику не должно быть чуждо ничто человеческое, можем признать, что некоторые открытия в области формы, имевшие место в XX веке, нашему искусству не противопоказаны.

Стремясь поспеть за временем, эстетическая теория часто движется путем оговорок и полупризнаний. Исправляются крайности иных утверждений, переставляются акценты. Привычные категории поворачиваются как будто бы новыми сторонами. Однако это колебания, после которых балансирующие клювики весов прочно и точно устанавливаются друг против друга. Новое, рождающееся, творимое жизнью снова вгоняется в круг прочно усвоенных теоретических представлений.

Иногда начинает казаться, будто главная забота нашей эстетики – самосохранение. Легкое признание любых частных ошибок предназначено устранить необходимость продвижения в главном, в основном. Исправление ошибок принимается за действительный прогресс. Движение мысли подменяется манипулированием намертво застывшими понятиями.

Получается отставание во времени, наглядное даже хронологически. Например, еще в 50-е годы в результате страстной полемики была «реабилитирована» живопись импрессионистов. Наши искусствоведы имеют определенные достижения в освещении смысла и значения импрессионистской школы. Картины импрессионистов давно извлечены из запасников. И сегодня любовь зрителя к Ренуару или Родену не вызывает, как правило, нареканий.

В этом одно из достижений развивающегося художественного общественного сознания. Но завоевание остается все еще непрочным, так как эстетическая теория в целом с ним не справилась. «Реабилитация» и даже восхваление импрессионизма в живописи часто осуществляется в тех же понятиях, при помощи того же набора критериев, которые прежде служили для осуждения. Поэтому по-прежнему слышны голоса – и часто именно теоретиков, – утверждающие несовместимость импрессионизма с требованиями реализма. Поэтому признание великих импрессионистов в живописи не влечет за собой признания принципов того же импрессионизма, например, в поэзии. Жизнь освоила импрессионизм. А теория лишь примирилась с ним «де факто» и мало продвинулась по существу.

Когда речь заходит об оценке искусства 20-х годов – нашего и зарубежного, – то здесь все еще продолжают бушевать страсти. Можно вспомнить, например, недавнюю дискуссию о Кафке.