Популярная текстология
С. А. Рейсер, Палеография и текстология нового времени, «Просвещение», М. 1970, 334 стр.
Еще совсем недавно текстология занимала узкий круг людей, специалистов редакционно-издательского дела. Теперь эта область филологической науки привлекает к себе самое широкое внимание. Знание теории и практики текстологии стало необходимым для каждого Студента, оканчивающего филологический или родственный филологическому факультет. Поэтому отраден самый факт – появление в учебно-педагогическом издательстве книги «Палеография и текстология нового времени».
В отличие от ряда научных исследований книга С. Рейсера популярна. Популярна и даже занимательна. В ней сравнительно мало теории, зато чрезвычайно много практических сведений. Автор рассказал о сотнях текстологических казусов: о том, как возникают ошибки в печатных текстах и как нужно исправлять их по авторским рукописям; о том, как трудно читать черновики; как нелегко дается порой датировка, атрибуция, нужный комментарий и т. п.
С. Рейсер знает обо всем этом не понаслышке, а по собственному сорокалетнему опыту филолога, редактора, профессора, по собственным достижениям и ошибкам. Прочитав книгу, прежде всего узнаешь великое множество фактов по истории текстов новой русской литературы. О том, например, что последние стихи Г. Р. Державина «Река времен в своем стремленья…» были написаны и сохранились на грифельной доске; что Некрасов сам исправил в корректуре заглавие поэмы «Декабристки» на «Русские женщины» и нынешним издателям ничего не остается, как принять это изменение; что «Облако в штанах» Маяковского появилось вместо вычеркнутого цензурой «Тринадцатый апостол», но в 1917 году сам Маяковский писал о первоначальном названии: «Не восстанавливаю. Свыкся», и т. д. и т. п.
Книга впервые ставит основные вопросы палеографии применительно к новой литературе и рассматривает решительно все проблемы современной текстологии: ее задачи, историю, установление текста, датировку, атрибуцию, типы изданий, расположение материала, вспомогательный аппарат.
Некоторые страницы, особенно в первой части – палеографии, – могут показаться не совсем профессиональными. Но и они подкупают любовью к предмету. Арабская пословица гласит: «Чернила мудрецов так же ценны, как и кровь мучеников». Увлеченно С. Рейсер рассказывает о сортах чернил или перемене гусиных перьев на стальные. В текстологии нет мелочей. Почерк, сорт бумаги, цвет чернил могут дать и дают бесспорные аргументы для датировки, хронологического расслоения вариантов и т. п. Всякий, кто работал с рукописями, прекрасно знает это; для начинающих филологов, которым прежде всего адресована книга, здесь преподается важный урок. Мне, когда я читала эти страницы, сразу вспомнилось, что первый черновик повести Л. Толстого «Холстомер» удалось датировать (1861 годом) только по бумаге: по краю небольшие листы автографа пробиты двумя круглыми отверстиями (для шнура); на такой же бумаге Толстой написал еще только два рассказа «Идиллия» и «Тихон и Маланья», датируемые бесспорно маем – октябрем 1861 года.
Для человека, практически занятого подготовкой изданий, в книге найдется много дельных советов по самым разным вопросам.
Вполне оправдан общий вывод, сформулированный на стр. 187: «В практической работе перед текстологом встают самые разнообразные и самые неожиданные вопросы. Не боясь ошибиться, можно сказать, что встают они в работе над каждым произведением. Никакие инструкции не могут предусмотреть все возникающие казусы».
Большое достоинство книги – в ее чрезвычайно основательной библиографической оснастке. Изложение просто и популярно; но под строкой всегда дается исчерпывающая литература вопроса. В связи с методикой составления и подачи вариантов, например, названо около двадцати работ, наших и зарубежных (стр. 159); по поводу классификации типов изданий упомянуты точки зрения Б. Томашевского, Д. Благого, Д. Лихачева, Б. Эйхенбаума, Б. Бухгатаба, Е. Прохорова, С. Омилянчука, Г. Витковского, К. Гурского. Книга учит широте взгляда, уважению к чужому мнению и прежде всего необходимости знать это чужое мнение. Она педагогична в самом точном значении этого слова.
С другой стороны, С. Рейсер справедливо предостерегает от гипноза чужого прочтения, от некритического отношения к уже сделанному, к авторитетам. Сам он не раз демонстрирует самостоятельность своих суждений. Признавая, например, большие заслуги К. Чуковского в изданиях Некрасова, вступает с ним в полемику и порой оказывается, правым.
Книга не догматична по части терминологии: автор занят существом текстологического дела и не спорит о словах.
Иногда, впрочем, полемический задор увлекает С. Рейсера, и правота оказывается не на его стороне.
Одна из центральных глав раздела «Текстология» названа «Проблемы основного текста». Отказ от термина «канонический», преобладающего в современной текстологической литературе, имеет свои резоны. Применительно к художественному наследию вообще едва ли уместно говорить о «каноне». В самом деле: могут найтись новые источники, документы, свидетельства; возможно новое, более точное прочтение автографа – и появится необходимость что-то изменить в тексте, много раз печатавшемся и казавшемся незыблемым. Наш автор не прав в другом: анализируя труд текстолога, он сводит две стадии к одной. Разница здесь принципиальная. Наиболее авторитетное прижизненное издание и этот же текст, критически проверенный современным ученым по всем доступным источникам, – это разные вещи, в называть их нужно по-разному. Изучив все источники текста, текстолог выбирает наиболее авторитетный, основной, но затем обязательно сопоставляет со всеми другими, чтобы устранить вкравшиеся в этот основной текст ошибки. Отрицать эти две стадии – значит прежде всего недооценивать смысл труда текстолога. По нашему мнению, надо говорить о двух текстах: основном и критически установленном (кстати сказать, этот термин может заменить неудачное слово «канонический»).
Спорной представляется позиция С. Рейсера еще в одном вопросе: о вариантах. В книге этот вопрос поставлен так: «Можно ли позволить себе роскошь – затрачивать грандиозную по трудоемкости работу на подготовку всего этого свода и затрачивать огромное количество бумаги и денег на его издание?!» (стр. 155). На первую половину этого вопроса дается положительный, на вторую – отрицательный ответ. Сводка вариантов, раскрывающая историю создания, оказывается при этом нужной лишь для установления окончательного текста. На мой взгляд, это ошибочное мнение. История текста важна сама по себе. В изданиях разного типа она может быть представлена с разной полнотой; но издание вполне научное, академическое, обязано дать полный свод авторских вариантов.
Скорее можно согласиться с Д. Лихачевым, который самое текстологию определяет как науку об истории текста и справедливо утверждает, что в наше время, с ростом интеллигентности читателя, история создания произведения, тайны творчества, писательская лаборатория интересны уже не для узкого, а для широкого круга филологов я просто ценителей художественной литературы (Д. С. Лихачев, Текстология. Краткий очерк, «Наука», М. – Л. 1964, стр. 5 – 6).
Ясно, что способы публикации первоначальных редакций и вариантов могут быть разными. Уместно, например, выносить этот материал в специальные томы, как это сделано в последнем академическом издании Гёте (Берлин, 1963) и как делается в нашем издании М. Горького. Но отказываться от публикации материалов по истории текста – значит наносить урон научному авторитету издания, а текстологию освобождать от важной ее обязанности. Если говорить об издательской практике, то у нас уже существуют и готовятся новые собрания сочинений (Достоевского, Чехова) академического типа, с полным сводом вариантов, и нет никакого смысла от нее отказываться. Уместно вспомнить в этой связи громадную популярность томов «Литературного наследства», включающих черновые материалы выдающихся созданий нашей классики.
За вычетом этих двух пунктов (об «основном» тексте и о вариантах) книга С. Рейсера стоит на уровне достижений современной текстологической практики. Наряду с другими работами она создает прочную базу для учебника по текстологии. Необходимость в таком учебнике уже назрела.
Что касается первой части книги – «Палеографии», – сам автор скромно оценивает сделанное: «Все высказанные выше соображения следует рассматривать в качестве первой попытки наметить пути развития нового русского письма» (стр. 82). Но чрезвычайно ценно, что эта первая попытка сделана, вопрос поставлен, собрана литература. Теперь можно идти дальше.
Иллюстрации, данные в конце, интересны, но в таком издании их могло быть, конечно, больше.