«Почтовый код» в художественных произведениях Пушкина

Эпизоды, связанные с перепиской литературных персонажей, неоднократно встречаются в произведениях Пушкина. На память сразу же приходят самые известные письма пушкинских героев — Татьяны Лариной и Евгения Онегина, вокруг которых строится композиция романа. Оба героя пишут письма в момент глубоких душевных переживаний, и оба не получают того отклика, на который рассчитывают. Письмо Онегина ставит его в ситуацию, зеркально отображающую историю с письмом Татьяны. На современном языке мы назвали бы это «симметричным ответом». Однако выбор Пушкиным зеркальной композиции еще не означает, что ее узловым элементом должно было стать именно письмо. Гипотетически можно представить, что эту функцию выполняет, например, разговор на балу или в саду / оранжерее. Обставленные соответствующими деталями, подобные объяснения могли бы стать основой той же сюжетной схемы. Тем не менее Пушкин строит интригу именно вокруг письма, что, на наш взгляд, отражает важную особенность творческого метода писателя.

Цель настоящей статьи — показать, что в произведениях Пушкина мотив письма наделен гораздо большим смыслом, чем рядовая знаковая деталь; это прием, который Пушкин применяет последовательно и системно, придавая различным интерпретациям мотива письма устойчивую семантику и сюжетную функцию. Иными словами, «почтовый код» принадлежит к важнейшим элементам поэтики Пушкина.

В статье рассматривается смысловая нагрузка, которую несут различные реализации мотива письма: написание письма, получение письма, чтение письма, реакция на письмо, ответ на письмо, переписка (как регулярное сообщение), бытование (судьба) письма (в том числе уничтожение письма и письмо-реликвия). Прослеживается также роль почтовых деталей (то есть предметов и действий, связанных с осуществлением переписки, написанием или получением письма) в характеристике как главных, так и второстепенных персонажей произведений.

Рассмотрим роль почтовых деталей в романе «Евгений Онегин». В сцене написания письма Татьяной почтовые детали дают почувствовать глубину чувства и силу волнения девушки: «Письмо дрожит в ее руке». От переживаний и бессонной ночи у Татьяны пересохло во рту, и она с трудом заклеивает записку: «Облатка розовая сохнет / На воспаленном языке». Закончив писать, Татьяна не ложится спать, а сидит, не решаясь сделать последний шаг — запечатать уже заклеенное послание: «И на письмо не напирает / Cвоей печати вырезной». Запомним эту деталь — печать с гравировкой. Как правило, она изображала фамильный герб или вензель владельца. Возможно, у Татьяны был именно вензель (ее пристрастие к изображению инициалов мы помним по сцене ожидания Онегина).

Сцена написания письма Онегиным также присутствует в романе — Пушкин последователен в использовании мотива. Буквально несколькими штрихами автор обрисовывает болезненную решимость героя:

Смелей здорового, больной,

Княгине слабою рукой

Он пишет страстное посланье.

Кроме того, об исключительности момента говорит авторское замечание: «…толку мало вообще / Он в письмах видел не вотще».

Мотив написания письма присутствует также в повести «Метель». Как и в «Евгении Онегине», он возникает в критической ситуации. Героиня готовится к тайному венчанию и пишет прощальные послания: «Накануне решительного дня Марья Гавриловна не спала всю ночь; она укладывалась, увязывала белье и платье, написала длинное письмо к одной чувствительной барышне, ее подруге, другое к своим родителям». Знаковость мотива письма подчеркивается скупостью набора действий героини в решающую минуту. Действий всего два — совершенно необходимый в данной ситуации сбор вещей и написание посланий.

В тексте «Метели» по отношению к героине и ее чувствам улавливается легкая авторская ирония. Одно из двух писем — длинное — предназначалось подруге; другое — соответственно, не такое длинное — было написано родителям и касалось нравственной стороны вопроса: «Она прощалась с ними в самых трогательных выражениях, извиняла свой проступок неодолимою силою страсти и оканчивала тем, что блаженнейшею минутою жизни почтет она ту, когда позволено будет ей броситься к ногам дражайших ее родителей». Как видно, для объяснений с родителями много слов героине не потребовалось. Наивная романтическая решимость девушки проявляется еще в одной милой почтовой подробности: оба письма запечатываются «тульской печаткою, на которой были изображены два пылающие сердца с приличной надписью» (вспомнив о вырезной печати Татьяны Лариной, выскажем предположение, что ремесленное изделие тульских оружейников вряд ли было выполнено по индивидуальному заказу). Окончив письма, героиня, несмотря на рассветный час, засыпает.

Как видим, детали сцены написания письма по-разному раскрывают характер и душевное состояние героинь «Евгения Онегина» и «Метели». Отметим, что обеих девушек — Татьяну и Марью Гавриловну — объединяет придуманная влюбленность. Героиня «Метели» «была воспитана на французских романах, и, следственно, была влюблена». Про чувства Татьяны, тоже выросшей на романах, мы знаем, что «душа ждала… кого-нибудь» и «пора пришла, она влюбилась». Но дело не только и не столько в «романности» переживаний девушек. Несмотря на сходное происхождение, чувства героинь двух произведений проявляются столь же разно, сколь разнятся их натуры, что и выявляют почтовые детали.

Мотив написания письма выполняет разные сюжетные функции в «Метели» и в «Евгении Онегине». В отличие от посланий Татьяны и Евгения Онегина, письма Марьи Гавриловны — это не способ изменить ситуацию. Сами по себе они не представляют решительного действия, а лишь констатируют его (побег). Знаковая функция писем Марьи Гавриловны — фиксация воображаемого стремления к изменениям и подведение черты под прежней жизнью.

Нам кажется важным, что в «Евгении Онегине» опущены моменты получения писем — ни Онегин, ни Татьяна не представлены нам в эту минуту. Мы не знаем, как они вскрывали пакет, внимательно или второпях пробегали послание глазами, каким жестом отложили письмо. Очевидно, Пушкин счел эти подробности излишними. Письма героев отражают стремление их отправителей к переменам; для адресатов же они — по разным обстоятельствам — не становятся ни причиной, ни знаком изменения течения их жизни.

Для сравнения рассмотрим эпизод из прозаического отрывка «Гости съезжались на дачу…». Герой, светский молодой человек, получает записку от одной из своих знакомых, с которой он ожидает развития отношений «безо всяких важных последствий»:

Минский лежал еще в постеле, когда подали ему письмо. Он распечатал его зевая; пожал плечами, развернув два листа, вдоль и поперек исписанные самым мелким женским почерком <…>

Минский отвечал ей в двух словах, извиняясь скучными необходимыми делами и обещаясь быть непременно в театре.

Вполне возможно, что Онегин тоже зевал в постели, когда вскрывал письмо Татьяны. Но он, в отличие от Минского, даже не рассматривал возможность отношений с юной особой.