По заветам Горького

«Горький и литература народов Советского Союза». Редакционная коллегия: А. А. Петросян, К. В. Айвазян, Л. Н. Арутюнов, Изд. Ереванского государственного университета, 1970, 628 стр.

В наше время науку, прежде всего, конечно, естествоведческую и прикладную, развивают коллективы. Но – чем дальше, тем интенсивнее – совместными стараниями большого числа ученых осмысливаются сложные гуманитарные вопросы, в частности явления литературного ряда, и все чаще на обложках книг да на библиотечных формулярах стоят названия проблем, а не имена авторов. Нередко – в тех случаях, когда обширная тема нуждается в комплексной аргументации, в многоплановом фактическом обосновании, – принцип групповой разработки материала оказывается весьма плодотворным. Новое тому подтверждение – объемистая книга, в которой собраны статьи участников всесоюзной конференции «М. Горький и литература народов СССР»; книга подготовлена совместно сотрудниками Ереванского государственного университета и Института мировой литературы имени А. М. Горького.

Основную задачу работы ее составители охарактеризовали как «выявление закономерностей развития каждой национальной литературы в атмосфере общения и взаимодействия социалистических культур, когда они, обретая самобытность, на равных правах входят в общесоюзный и мировой литературный процесс, во главе которого стоял М. Горький».

Перед авторами статей, опубликованных в сборнике, стояли «такие проблемы, как Горький и художественные искания XX века, роль Горького в развитии социалистического реализма в национальных литературах, в том числе проблема использования в этом сложном процессе форм просветительского и критического реализма, а также романтизма, проблема соотношения художественных направлений и методов в целом».

В тесную связь с этим «сюжетом» работы поставлено, как говорится в предисловии, и другое ее направление: анализ деятельности Горького «в деле сплочения и единения национальных культур, в становлении теории и практики социалистического реализма, в постановке самой идеи единой, многонациональной, советской литературы».

Разумеется, приведенные предельно общие формулировки не исчерпывают содержания сборника; свободный заголовок его («Горький и…») открывает перед учеными безграничный выбор исследовательских аспектов, и надо отметить, что авторы пятидесяти выступлений, напечатанных в книге, использовали эту возможность сказать многое и о многом.

Публицистический зачин книги – вступительное слово на конференции секретаря ЦК Компартии Армении Р. Хачатряна. В статье Ч. Айтматова «Наш Горький» выражен не только эмоциональный пафос рецензируемой работы, здесь изложены многие мысли, которым предстоит в развернутом, детализированном виде возникнуть на последующих страницах книги, и прежде всего мысль о том, что «русский писатель Горький явился духовной школой советских национальных литератур».

В первый раздел сборника включены статьи общего характера. Не забывая об основной цели исследования, многие авторы раздела рассматривают творческое наследие великого писателя в плане общефилософском, общелитературном. В. Щербина анализирует эстетические принципы Горького на фоне современной литературной практики, в сопоставлении со сложнейшими явлениями духовной жизни XX века. Характеризуя воздействие Горького на выдающихся писателей нашего столетия, признававших его «центральное положение» в художественном развитии эпохи, автор полемизирует с антагонистами горьковской концепции человека, с противниками «борющейся правды», «сражающегося слова». В процессе спора выкристаллизовывается идея статьи: противостояние горьковской эстетики с ее проповедью активного человека – эстетике писателей модернизма.

В статье В. Щербины Горький предстает перед нами как фигура, мощно влияющая на сознание зарубежного читателя. Другие статьи сборника подробно освещают роль писателя в жизни народов нашей страны, в развитии братских литератур Советского Союза.

Выявляя концепцию интернационализма в наследии Горького, Г. Ломидзе доказательно говорит о том, что «Горький наиболее сильно воплотил в своем творчестве коренные черты и особенности социалистического искусства», что он «стал художественным средоточием нового времени, его эстетическим первооткрывателем». Возражая против упрощенческого подхода к проблеме взаимодействия литератур, автор подчеркивает: «…Было бы неверно ставить знак равенства между Горьким и советской литературой в целом, сводить богатство и многообразие литературы социалистического реализма только к опыту Горького». Г. Ломидзе анализирует горьковские творения и близкие им по духу произведения Я. Коласа, Янки Купалы, М. Гафури, И. Эвдошвили, Я. Райниса, Леси Украинки, М. Коцюбинского, А. Акопяна, А. Ширванзаде, Ю. Янониса.

«Источником постоянного интереса Горького к различным национальностям была его философия человека», – говорится в статье К. Зелинского «Горький и литература народов СССР». Интернационализм Горького трактуется здесь как естественное выражение и продолжение горьковского гуманизма.

З. Кедрина делится с читателем наблюдениями над прозой С. Муканова, М. Ауэзова, А. Мухтара, подмечая в ряде их книг явные признаки творческой учебы в горьковских «университетах». Конкретные разборы текстов, образов, сюжетов позволяют автору статьи прийти к заключению, что следование идейно-художественной традиции Горького, овладение подлинно реалистическим методом познания мира – вот единственно плодотворный путь освоения неповторимого горьковского опыта, путь, противоположный механическому подражанию.

Статья М. Пархоменко «А. М. Горький и формирование многонационального единства советской литературы» посвящена организаторской деятельности писателя, инициатора бесчисленных творческих начинаний, способствовавших сближению братских культур страны; подробно, с привлечением обширного историко-литературного материала освещается роль Горького в подготовке и проведении Первого всесоюзного съезда советских писателей.

В статьях первого раздела книги отчетливо выступает стремление современной науки о литературе к обоснованному, доказательному, концептуальному осмыслению идеологических процессов, к конкретно-историческому восприятию явлений жизненных и художественных. Авторы отвергают поверхностные сопоставления, случайные аналогии, схоластические посылки, с помощью которых литературоведческий пасьянс может дать заранее предусмотренные, но отнюдь не бесспорные ответы. И еще одна черта, общая для авторов этих статей: они оперируют «сущностными», кардинальными понятиями и категориями, видят факт во многих измерениях, используют всякую возможность высветить внутренний его смысл. Сошлемся хотя бы на данный в статье Г. Ломидзе глубокий анализ социально-исторических причин, которые обусловили интерес литераторов Средней Азии, в частности С. Айни, к горьковским образам.

То, что в большинстве статей первого раздела ощущается как тенденция, сформулировано Л. Арутюновым как программа: «Задача литературоведческой науки заключается в выявлении закономерностей становления национальных литератур, в процессе культурного общения использующих необходимые и в каждом случае исторически обусловленные художественные «импульсы» для своего поступательного развития. От поверхности взаимодействия культур анализ должен двигаться вглубь художественности сопоставляемых явлений – в этом случае каждая национальная литература, обретая самобытность, на равных правах входит в общесоюзный и мировой литературный процесс, во главе которого стоял Горький».

И далее – самое существенное для уяснения авторской позиции применительно к теме сборника: «Речь, очевидно, должна идти прежде всего об общих закономерностях развития литератур. Поскольку Горький с наибольшей полнотой выявил многие из них и стоял во главе литературного движения, можно говорить о типологической соотносимости художественных явлений. В этом случае проясняются закономерности развития самих национальных литератур, как бывает всегда, когда мы исходим из принципа типологической общности художественного развития. Такой метод исследования вовсе не предопределяет непосредственной зависимости от великого первоисточника, но указывает сходные черты развития литератур. Ведь даже прямое влияние не бывает случайным. Оно указывает лишь, что почва для восприятия данного типа художественности, идей, проблем – созрела».

Хотелось привести эту обширную цитату, ибо содержащаяся в ней мысль о плодотворности типологического подхода к проблеме взаимосвязей между литературами получила практическую реализацию на многих страницах сборника. Свою статью «Наследие Горького и проблемы реализма» Л. Арутюнов подчинил обоснованию этой идеи.

Анализируя наследие А. Ширван-заде и А. Акопяна, Е. Чаренца и Л. Киачели, рассматривая сюжеты и образы М. Шолохова и Ч. Айтматова, автор статьи рисует пути трансформации критического реализма на рубеже двух столетий, выявляет роль романтизма и просветительского реализма в становлении реализма социалистического, прослеживает развитие в образах многонациональной советской литературы горьковской темы труда, понимаемого как творчество.

В статье Л. Арутюнова много обобщений, касающихся типологии взаимодействия литератур. Интересна, в частности, мысль о том, что «автобиографический принцип романного повествования, предложенный Горьким, был наиболее доступен младописьменным литературам, не имеющим развитых традиций прозы, поскольку исходил из личного опыта автора, который исподволь получал народный социальный характер». Или важное и требующее еще анализа и доказательства на материале различных литератур положение о том, что культурное обновление, охватившее народы Средней Азии после Октября, включало «разные этапы художественного развития, в нем одновременно, с точки зрения истории, создавались и азбука, и «Абай».

Мы так подробно остановились на статье Л. Арутюнова прежде всего потому, что именно метод социалистического реализма, которому она в значительной мере посвящена, является сферой осуществления контактов братских литератур друг с другом – и о великим горьковским наследием.

Авторы статей не упускают из виду и чисто практические аспекты темы. М. Пархоменко, например, рассматривает горьковскую идею организации издательства литератур народов СССР как вопрос, по сей день требующий решения. П. Ужкальнис в своей статье «Следуя концепциям Горького» намечает пути более эффективного и целенаправленного преподавания литератур народов СССР в высших учебных заведениях страны.

Взаимодействие горьковского творчества с братскими литературами в досоветский период – предмет второго раздела – получает разностороннее и подробное освещение в статьях Е. Шаблиовского, В. Вавере, С. Исакова, М. Дадаш-заде, В. Пирадова и других авторов, показывающих на многочисленных примерах, как глубоко интересовался Горький жизнью и культурой народов России и как эти народы в лице лучших своих сынов интересовались Горьким, как они шли к осмыслению его творчества.

Констатируя связь творчества Горького и Франко, Горького и Коцюбинского, Горького и Райниса и т. д., рассказывая о личных контактах писателей с Горьким, авторы большинства выступлений отказываются от вульгаризаторских упрощений, смысл которых исчерпывается словечком «влиял». Взаимоотношения литераторов и литератур прослеживаются в соответствии с подлинно интернационалистскими и, добавим, подлинно научными критериями.

Лучшим статьям второго раздела присуща высокая концентрация фактического материала, строгая документальность. В этом смысле характерна, например, содержательная работа С. Исакова «М. Горький и литературная жизнь Эстонии начала XX века». Стремясь как можно полнее исчерпать проблему, автор развертывает в хронологической последовательности детализированную историю «эстонского» Горького. Переводы горьковских произведений на эстонский язык, отклики критики – прогрессивной и реакционной – на книги Горького, отношение выдающихся представителей эстонской культуры, прежде всего Э. Вильде и Ф. Тугласа, к Горькому, постановки пьес Горького в эстонских театрах – все эти аспекты темы рассматриваются внимательно и, главное, доказательно.

Хорошо разработана во втором разделе тема «Горький и Армения». А. Воскерчян и С. Ризаев (статьи «Армянская марксистская критика в борьбе за Горького», «Горький и дореволюционный армянский театр») приводят много фактов проникновения горьковского наследия в республики Закавказья. Эти исследования удачно дополняются некоторыми материалами заключительного, четвертого раздела (А. Сахаров – «М. Горький – составитель и редактор сборников национальных литератур», С. Ахумян – «К истории издания «Сборника армянской литературы» под редакцией М. Горького»).

В статьях, помещенных в третьем разделе сборника, трактуется значение М. Горького в становлении нового метода литературы и нового художественного сознания в советские годы, принципов нового прозаического повествования, участия М. Горького в литературной жизни страны (и ее республик). Здесь упор делается, как правило, на взаимосвязь, а не просто на связь, на взаимовлияние, а не на влияние. Хотя в некоторых случаях – когда этого требуют факты – акценты смещаются. Работа В. Беляева, например, содержит немало ценных сведений о творческом интересе к Горькому у таких писателей, как П. Панч, А. Головко, Иван Ле, Ю. Смолич, Н. Рыбак, О. Гончар, М. Стельмах. Прослеживая горьковскую традицию в казахской прозе, И. Габдиров рассматривает с этой точки зрения произведения М. Ауэзова, Б. Майлина, Г. Мусрепова, Г. Мустафина; Н. Гнатюк говорит о взаимоотношениях Горького и П. Тычины, а М. Ярош – Горького и Я. Купалы.

Среди выступлений, посвященных тем эпизодам горьковской биографии, которые так или иначе касаются литератур народов СССР, привлекают научной аргументацией и вместе с тем новыми архивными или мало известными русскому читателю материалами сообщения К. Айвазяна «М. Горький и А. Халатов» и Х. Бгажбы «Горький в Абхазии».

Много новых данных найдет читатель в четвертом разделе книги, где собраны сообщения о переводах книг великого пролетарского писателя на языки народов СССР, о деятельности Горького по ознакомлению русского читателя с братскими литературами.

Иные факты в сборнике впервые становятся достоянием общественности. Другие, ранее известные ограниченному кругу читателей «Ученых записок», переживают теперь второе рождение. Ибо этот том – «Горький и литература народов СССР» – наверняка привлечет внимание всех, кого интересуют проблемы, упомянутые в его названии.

И конечно, обидно, что хорошая и нужная книга – приходится произнести под занавес традиционное «увы» – не свободна от недостатков. Прежде всего – это пробелы. При том универсальном, энциклопедическом подходе к национальным литературам в их взаимосвязи с горьковским наследием, какой проявили составители тома, можно было бы ожидать, что они позаботятся о более детальном освещении данной проблемы на материале литератур Средней Азии – узбекской, таджикской, киргизской, туркменской. Спору нет, писатели Средней Азии в обобщающих статьях упоминаются. Но простым упоминанием никак не исчерпать проблему.

Исходные теоретические положения авторов первого раздела далеко не всегда реализуются в последующих материалах. «А. М. Горький и башкирская литература», «А. М. Горький и удмуртская литература», «М. Горький и чувашская литература», «Горький и тувинская литература» и т. д. Здесь не только однообразие названий работ, но в известной степени и шаблон мысли. Достаточно сказать, что все перечисленные да и многие другие статьи написаны примерно по одному плану, а ведь речь идет о литературах с различными художественными традициями, национальными особенностями, разным уровнем развития. Хотелось бы видеть в этих материалах больше проблемности.

Поскольку поводом для объединения тех или иных выступлений в рамках второго или третьего разделов был хронологический признак (до революции или после), не мудрено, что внутри этих частей сборника наблюдается жанровая разноголосица. Статьи литературно-критического характера, проблемные выступления соседствуют с информационными сообщениями. Составителям, на наш взгляд, имело смысл отделить сообщения от статей, скомпоновать материал по жанрам. Тогда сами собой отпали бы все те натяжки, все те общие места, к которым авторов (и составителей) обязывали всеобъемлющие формулировки названий.

Некоторые материалы, вошедшие в сборник, стоило бы подвергнуть более строгой редактуре. Сошлемся в доказательство только на одну, уже упоминавшуюся статью – И. Габдирова. Вряд ли она многое потеряла бы, если бы из нее выпала такая, ничем не аргументированная сентенция: «Автобиографический жанр был известен и до М. Горького. Но его заслуга заключается в том, что он раскрыл новые свойства художественной автобиографии». Какие? Автор на сей счет разъяснений не дает. В той же статье: «Типизация не имеет ничего общего с простым фотографированием фактов и механическим перенесением их в художественное произведение». Мысль настолько же верная, насколько общеизвестная.

Но вернемся к главному.

Ереванский госуниверситет и его издательство сделали доброе дело, выпустив в свет этот содержательный том. Коллективное творческое начинание – а подобные начинания были по душе Горькому – увенчалось успехом.