По страницам «Тихого океана»

«Советское Приморье», 1958, N 24; «Тихий океан», 1959, N 1 (25); 1961, N 2 (26), литературно-художественный альманах, орган Приморского краевого отделения Союза писателей РСФСР, Приморское книжное издательство, Владивосток.

Приморье, у берегов Тихого океана, на границе с Китаем и Кореей, бурно развиваются по семилетнему плану многоотраслевая экономика, наука и культура. Это край неисчислимых природных богатств, неповторимой красоты, край, овеянный легендарной славой битв гражданской войны, боев с японскими захватчиками.

Богато Приморье и своими литературными традициям». Александр Фадеев, Владимир Арсеньев – имена, которыми по праву гордятся примерны. В настоящее время здесь работает немало способных литераторов: Г. Халилецкий, Е. Терешенков, К. Майбогов, М. Самунин, И. Степанов, О. Щербаковский, В. Кучерявенко, Ю. Лясота, С. Крившенко, В. Коржиков, М. Черкашина, А. Павлухин, А. Чернеезд и др.

Вполне естественно было бы надеяться, что альманах приморских писателей «Тихий океан» (до 1959 года – «Советское Приморье») широко отразит жизнь края и явится средоточием литературной жизни Приморья.

Но вот после выхода номера, посвященного 40-летию Октября, до сих пор изданы только три книги альманаха. Это тем более огорчительно, что раньше «Советское Приморье» выходило дважды, а то и трижды в год.

Может быть, все дело в том, что писателей стало меньше иди пишут они мало? Нет, за то же время Приморское книжное издательстве выпустило целый ряд книг, в краевом отделении Союза писателей РСФСР многократно обсуждались новые произведения, после чего многие из них были опубликованы… в журнале «Дальний Восток» (Хабаровск).

Может быть, редколлегия «Тихого океана» чрезвычайно строго подходит к отбору материалов для печатания и публикует только наиболее значительные из них? Увы, и это трудно утверждать. Рассмотрение последних номеров альманаха убеждает скорее в обратном.

* * *

Обратимся прежде всего к прозе «Тихого океана».

В номере за 1959 год напечатана первая часть романа Николая Алексеева «По зову сердца». Если сопоставить «По зову сердца» с предыдущими романами писателя – «Яков Железное» (1946) и «Испытание» (1957), составляющими первые две книги трилогии, то обнаружится, что произведение, завершающее трилогию, значительно слабее их.

Изображая жизнь и работу своей героини – комсомолки Веры Железновой – в тылу врага летом 1942 года, Н. Алексеев рисует ее и других советских людей крайне упрощенно и поверхностно, пользуясь сюжетными и «психологическими» штампами, выработанными авторами наиболее неудачных образцов «Библиотечки военных приключений».

Автор романа искусственно ограничивает свою задачу довольно беглым пересказом того, как всегда успешно и без особых трудностей выполняла Вера Железнова боевые задания, почти безошибочно угадывала «своих», своевременно находила связь с партизанами, безнаказанно передавала по рации – под самым носом у гитлеровцев, запеленговавших эту рацию, – регулярные сообщения о расположении вражеских войск и о планах фашистов.

Поведение героини и в особенности ее внутренний облик изображаются писателем прямо-таки классически трафаретно: «Похвала врага каленым железом прожгла сердце Веры», «Все ее существо рвалось воткнуть в него нож, который она крепко держала в руке», «Теперь все помыслы Веры полетели за чертежником», «Сердце ее болезненно сжалось, и она поняла, как дорог ей этот человек»… и бесконечное множество подобных фраз и периодов.

Роман перегружен случайными персонажами, перенасыщен необязательными Эпизодами. Можно без преувеличения сказать, что действующие, а гораздо чаще просто мелькающие в произведении лица – это скорее худосочные схемы, чем живые люди с определенными характерами. Шаблонны их портреты, а речь пестрит такими выражениями: «Мы! – Аня ткнула Лиду в грудь. – Мы, обыкновенные советские девушки, – дерзновенные разведчицы»; или: «Хорошо, господа хорошие… Значит, вам надыть главарь партизан? – Ефим Иванович пожевал рассеченными губами, покосился на переводчика»; или: «Наши огромадную стратегию проявили: всю ночь там, – показал Гараська рукою на север, – из-за речки фрицев пужали», и т. д., – и т. п.

Чуть не на каждой странице «По зову сердца» мы встречаем места, где «красивость» соседствует с натуралистической безвкусицей, например: «Величавая береза своими плакучими ветвями закрывала соломенную крышу вросшей в землю избы. Чувство тревоги сковало ее», «Семен ткнулся носом в ее грудь и замычал, словно оглушенный по голове бык. Вера собрала остаток своих сил, рванулась в сторону и сбросила с себя дрыгавшееся тело Семена», «Их обыски и облавы, словно круговая волна, покатились дальше: ночью они трясли соседние деревни, а днем прочесывали лес», «Солнце красило неподвижное облако утренним перламутром»…

Не многим выше по своему художественному уровню и главы повести Михаила Самунина «Она нашла друга» (1961). Автор задался благородной целью – показать становление коммунистического сознания советского человека наших дней, однако, к сожалению, не нашел для этой цели нужных литературных средств.

Повесть, посвященная жизни сегодняшнего Приморья, страдает той же избитостью сюжетных ситуаций, что и роман Н. Алексеева. А её действующие лица – молодой врач Настя Сибирякова, капитан сейнера Андрей Бочкарев, выпивающий механик Вася Копылов, столичный «роковой красавец» инженер Вадим и другие – бледны, неоригинальны и весьма напоминают примелькавшиеся литературные схемы как положительных, так и отрицательных персонажей.

«Она нашла друга» отличается унылой фотографичностью изображения, которая обусловливает ряд растянутых, а то и просто лишних эпизодов. Так, уже в самом начале повести автор описывает лечение Настей обожженного Васи Копылова: героиня приказала ввести ему морфин, затем «снова ввела морфин с атропином», «потом ввела жидкость Асратяна», через некоторое время «сделала больному новокаиновую блокаду», наконец, «»было решено сделать пластическое закрытие раны» – и все это на одной странице…

Такова «большая проза» в альманахе.

Другие прозаические жанры представлены в «Тихом океане» следующим образом: в номере за 1958 год напечатаны четыре рассказа и один очерк, за 1959 год – три очерка и ни одного рассказа, за 1961 год-два рассказа и пять очерков.

Наиболее удачный из напечатанных в альманахе рассказов – «Отец» Александра Щербака, посвященный дням гражданской войны. Обращенный же к современности, рассказ Евгении Вахниной «Первые дни в Оверино», стоящий рядом с «Отцом» в номере за 1958 год, не нов по теме и очень слаб по исполнению.

Автор «Первых дней в Оверино» многословно повествует о том, как в деревню приехали две городские девушки – Лиза и Лена – и как прошел первый день их учительской работы. Персонажи произведения Е. Вахниной показаны схематично и прямолинейно, и выражаются они столь же «по-книжному», как и рассказчица – героиня Лиза. Книжностью веет и от эпизода, где присутствует «традиционный» дед-бодрячок со всеми обязательными для него предметами и приметами, с его нарочито стилизованным «просторечием»:

«- Да все как следует быть. Сельсовет есть, опять же колхоз. Клуб, значит, для молодежи… Лавка… Ну и школа само собой… Все при своем месте. Вам после городу, может, и не по нраву придется, да мы ничего, живем. Кому что, конечно. К примеру, я, хоть во дворец посели, не поеду в город-то!»

Подобной дурной литературщины мы не найдем в рассказе Олега Щербановского «Прошло много лет» (1958), в центре которого интересный, жизненно достоверный образ женщины трудной судьбы – воспитательницы детского дома Клавдии Николаевны. Но вот рассказ того же писателя «Невеста» (1961) вызывает и недоумение и огорчение. Недоумение – потому что в нем нетрудно увидеть сюжетные ситуации чеховской «Невесты», а огорчение – потому что автор не создал жизненно и психологически убедительных характеров, а скорее сконструировал их по заранее заданной схеме.

С юмором и лиризмом написан Константином Майбоговым рассказ «Тосины веснушки» (1958), повествующий о первой, угловатой любви «слесаря четвертого разряда» Павлуши и веснушчатой Тоси – кондуктора трамвая. Свежи и поэтичны по своему материалу «Искатели женьшеня» (1961) молодого нанайского писателя Николая Дункая. Но и в этих произведениях самые важные, волнующие темы современности не нашли своего воплощения.

Темы эти, правда, затрагиваются в очерках, однако всего лишь затрагиваются. Факты народной жизни наших лет то и дело становятся для очеркистов, выступающих в альманахе, поводом для легковесных репортажей, для случайных «зарисовок», написанных зачастую сухо, вяло, маловыразительно. Такими «откликами» на темы дня являются очерки Аглаи Чернеевой «Земляки» (1958), Владимира Сорокина «Пограничные будни» (1959), Саввы Марченко «Разбег» (1961) и др.

Среди очерковых произведений выделяются «Четыре очерка» (1959) писателя-краеведа Ефима Терешенкова, где мы находим живописные пейзажные зарисовки и лирические раздумья о родине и народе, и в особенности – очерк «Путешествие в Страну Чудес» (1961) Георгия Халилецкого, интересно рассказывающий о деятельности ученых Приморья.

Однако эти частные удачи прозаиков не могут заслонить общей неудачи раздела прозы «Тихого океана».

* * *

А каким произведениям поэзии предоставлены страницы приморского альманаха? Те ли это стихи, которые поднимают и решают важные вопросы нашей жизни, волнуют читателей, выявляют тему и голос авторов, обладают высокими художественными качествами?

Открывающее книгу за 1958 год стихотворение «Читая тезисы доклада…» вряд ли может быть причислено к таковым. Его автор Роман Чекнев решает важную общественно-политическую тему до крайности облегченно, прямолинейно. Он ограничивается общими, декларативными фразами, стертыми, банальными словами, здесь не слажен ритм плохие рифмы (чего стоит хотя бы «на смотре» – «смотрят»). И вот что в результате получилось:

В душе и в сердце

крепнет правда жизни,

И хочется свои

поведать мысли вслух

О светлой доле

матери-отчизны,

О цифрах роста,

захвативших дух.

Естественно, что ни эта, ни другие строфы стихотворения, выполненные в том же роде, отнюдь не захватывают дух у читателей.

В номере за 1959 год напечатано не менее слабое стихотворение того же автора «Мы кузнецы счастливой жизни», являющееся плохим перепевом знаменитых шкулевских «Кузнецов». Начало его звучит так:Мы кузнецы счастливой жизни Любимой родины своей. Все ярче зори коммунизма и торжество грядущих дней.

Мнимая «публицистичность» подобных стихотворных изделий, видимо, соблазняет редколлегию альманаха: кроме стихов Р. Чекнева, она поместила еще и «Семимильные шаги» (1958). Это стихотворение, хотя и написано опытным поэтом (к тому же ответственным секретарем редколлегии) Иваном Степановым, лишено своего голоса» напоминает зарифмованную прозу:

И государственные закрома

Наполнятся целинною пшеницей;

Построятся и клубы и дома, –

Для блага жизни будем мы

трудиться.

Программа, что нам Партией дана,

Успешно будет выполнена нами.

Гордимся, что Советская страна

Шагает семимильными шагами!

Пристрастие к «общим» фразам, декларативным заявлениям, холодным риторическим словоизлияниям – беда многих поэтов «Тихого океана». Так, в стихотворении «Матросские руки» (1959) Андрей Чигиринский довольствуется рассуждениями «вообще» о труде моряков, так что даже некоторые свежие поэтические детали тонут в словесном потоке «общности», который приводит автора к заключительной констатации:

Для флота родного наш труд этот

нужен,

Чтобы никогда не иметь

поражений,

И, рук не жалея, отчизне мы

служим…

Солдатские руки – как карты

сражений!

Романтика труда на море и для моря привлекает многих приморских поэтов. Но, к сожалению, в своих стихах они то и дело ограничиваются либо сугубо внешними зарисовками того, как «под гул громового раската идут в океан корабли» (Александр Кузнецов, «Над морем горят маяки», 1961), либо ни к чему не обязывающими заявлениями, наподобие следующего: «Была в волне дремотная усталость…» (Юрий Осипов, «Море», 1958), либо надуманными риторическими замечаниями вроде: «Парнишку гнет соленый ветер, и это радует меня» (Николай Босенко, «Новичок», 1961).

В каждом номере «Тихого океана» помещены стихи, посвященные людям труда. Но огорчительно, что общий уровень их очень невысок: они грешат поверхностной описательностью, перечислением внешних черт лирических персонажей.

Так, Юрий Рудый в своем «Машинисте» (1958) рисует такой портрет героя:

Двадцатилетний парень

Смотрит вперед уверенно.

Радость в глазах его карих:

Машина ему доверена.

Кончена школа недавно,

В запасе – прочные знания…

Мимо состава плавно

Бегут чередою здания.

Другой же автор, Борис Шор, в стихотворении «Вышивальщица»

(1961) пытается опоэтизировать работу своей героини, но опять-таки ограничивается фиксированием «профессиональных» примет:

Улыбка с губ ее не сходит,

Иголка бегает в руках

Стежок, другой – и вдруг выходит

Узор на новых торбазах…

Подобная иллюстративность, как ни печально, отличает многие стихи альманаха.

Нередки в поэтическом разделе «Тихого океана» приблизительные словесные формулировки, неточные или просто неверные выражения. Так, Ю. Рудый в своем переводе стихотворения нанайского поэта Андрея Пассара «Кукушка» (1961) дает такую концовку-«мораль»:

Никогда, нигде и ни в чем

Не обещай хвостом.

Слабость стихов, опубликованных в «Тихом океане», особенно бросается в глаза при сопоставлении альманаха со сборником «Волна за волной» (Владивосток, 1960), где помещено немало хороших и, разных стихотворений более чем двадцати приморских поэтов.

* * *

При чтении «Тихого океана» не может не удивить то явное противоречие, которое существует между литературной практикой этого издания и требованиями, предъявляемыми к произведениям литературы его литературной критикой. Проза и поэзия альманаха, как мы видели, очень часто никак не соответствуют сколько-нибудь высоким критериям, применяемым к сегодняшней литературе. А авторы целого ряда критических статей и рецензий, опубликованных в «Тихом океане», как мы увидим, довольно взыскательно подходят к литературным фактам.

Так, в номере за 1958 год помещена рецензия С. Крившенко «Тема и поэтический голос» на сборник стихов Анатолия Краснопольского «На сопках приморских». Автор статьи верно определяет основное качество лирики молодого поэта – «стремление «высечь» поэтическую искорку» из обыденных фактов», Открыть поэтическое в самой жизни. В лучших стихах А. Краснопольского, как показывает критик, «подмечены жизненные детали, найдены яркие образы, а живое чувство не подменяется пусть и правильными, но общими рассуждениями». Однако несомненные поэтические достоинства книжки «На сопках приморских» не заслоняют от С. Крившенко художественных просчетов ее автора. Он обнаруживает и справедливо осуждает декларативность и сухость, слишком «общий», порою даже поверхностный взгляд на жизнь в тех стихах А. Краснопольского, которые «пишутся не из внутренней необходимости что-то сказать читателю, а из желания написать на ту тему и на эту». При этом конкретный анализ сборника «На сопках приморских» критик связывает с общими вопросами поэтического мастерства, в частности, с такой важной проблемой поэзии, как соотношение «своей темы» со «своим голосом».

Четкой целенаправленностью отличается также статья А. Павлухина «Сборник стихов В. Коржикова» (1959). Автор ее выявляет достоинства сборника Виталия Коржикова «Крылья», которые особенно проявитесь в стихах о геологах и строителях, в лирических пейзажах и в цикле «Морские обитатели». По верному замечанию критика, творческие дачи сопутствуют поэту, когда он показывает конкретных живых людей» и пишет о них простыми, ясными, емкими словами. В тех же случаях, когда В. Коржиков отступает от правды жизни и прибегает к «словесной игре», это ведет, как показывает А. Павлухин» к художественной неубедительности и незавершенности его стихов. Вот почему автор статьи ратует за ясность и простоту, против «эффектных» слов и образной вычурности, И вот почему, завершая критический разбор, он призывает и В. Коржикова, и всех поэтов Приморья «глубже пустить свои корни в нашу приморскую землю», быть теснее связанными с жизнью, которая даст им поэтический материал.

Серьезен разговор приморских критиков и о прозе. Основательный анализ романа Геннадия Гука «Море и люди» дает в статье «Поучительные противоречия одного романа» (1958) В. Рабичев. Он показывает, что писатель создал в сдвиг произведении интересные характеры. Вместе с тем критик анализирует неудачи Г. Гука во второй части романа, не ограничиваясь констатацией и иллюстрацией слабостей произведения, а устанавливая их причины, прежде всего – недостаточно глубокое знание той сферы жизни, какую Изображает романист.

Требовательно рассматривает и С. Крившенко в статье «Характеры, поступки, мотивировки» (1959) три повести прозаиков Приморья: «Кто в дружбу верит горячо» Майи Черкашиной, «Корень жизни» Юрия Лясоты, «Солнечное утро» Олега Щербановского. Критик сосредоточивает основное внимание на выяснении того, «насколько глубоко и как правдиво мотивированы в этих книгах поступки героев, без чего не может быть создан полноценный характер». В ходе анализа он устанавливает, что ряду персонажей рассматриваемых произведений недостает ярких индивидуальных характеров, – они зачастую подменяются авторскими аттестациями. Герои повестей нередко действуют по авторскому произволу, «делают то, что никак не вяжется с логикой их характера». Отсюда – определенная «книжность», сочиненность повестей, психологическая необоснованность и эмоциональная неправда отдельных поступков персонажей, которые порою превращаются в «манекены с авторскими ярлычками».

В статье «Дорога через перевал» (1959), посвященной одноименному сборнику О. Щербановского, другой критик – П. Николаев положительно оценивает именно те рассказы книги, в которых автором дана убедительная психологическая мотивировка поведения героев. П. Николаев отмечает в рассказах умение писателя «распознавать своеобразие человеческой личности», показывать подлинные жизненные конфликты и их разрешение «в соответствии с внутренней логикой рассказа». Но критик строго судит О. Щербановского за отступления от жизненной и художественной правды и в ряде рассказов, и в повести «Солнечное утро».

Итак, критики «Тихого океана» выступают и за высокую поэзию, и за высокую прозу, за органическую связь литературы с социалистической действительностью, за глубокую идейность и подлинное мастерство.

Но, когда читаешь «Тихий океан», создается впечатление, что его редколлегия подходит с разными мерками к произведениям, вышедшим отдельными изданиями, – здесь она целиком на стороне взыскательной критики, – и к произведениям, публикуемым в своем издании, – в этом случае она мало заботится о том, чтобы в альманах попало как можно больше хорошего, нужного, значительного и как можно меньше слабого, серого, случайного.

* * *

В «Тихом океане» широко представлен историко-мемуарный раздел. Почти в каждом номере альманаха большое место занимают воспоминания, исторические очерки, публикации историко-литературных материалов. Эти статьи и документы воссоздают многие яркие страницы истории Советского Приморья, Тихоокеанского флота, Владивостока. Особенно интересны воспоминания участников гражданской войны на Дальнем Востоке: З. Секретаревой (Зои Большой) о Сергее Лазо – «Сергей сдержал свое слово» (1958) и Т. Ветрова-Марченко об Александре Фадееве – «В боях за Спасск» (1958). Волнующими фактами насыщены записки бывшего комсомольца-подпольщика А. Баянова «В тылу врага» (1958) и серьезное историческое исследование Н. Матвеева-Бодрого «Поэт-партизан Костя Рослый» (1959). Они оживляют перед читателями образы прославленных борцов за Советское Приморье – Кронида Кореннова, Константина Рослого и их боевых друзей.

Историко-литературную ценность представляет и статья А. Хахама «Станюкович во Владивостоке» (1961), где на основании архивных данных освещается неизученный период жизни писателя – годы его морской службы на Дальнем Востоке (1861 – 1863).

Значительность историко-мемуарного раздела еще больше оттеняет и подчеркивает серьезные недостатки других разделов «Тихого океана».

Беда этих разделов не только в том, что они слабы сами по себе, но еще в большей мере в том, что они обедняют представление о действительном положении дел с поэзией и художественной прозой в Приморье. Ведь на самом деле в этом крае немало интересных, плодотворно работающих писателей, в том числе и таких, чьи произведения известны всесоюзному читателю. Думается, что редколлегии «Тихого океана» нужно коренным образом перестроить свой альманах, привлечь к участию в нем лучшие литературные силы Приморья, издавать его чаще, сделать его и содержательным, и ярким, и подлинно самобытным.

г. Уссурийск