Пиндар в переводе Гаспарова

Оды Пиндара вошли в русскую литературу в XVIII веке через посредство французских авторов, когда жанр оды и техника письма греческого поэта стали предметом обсуждения и подражания среди русских литераторов, а Ломоносов прославился как «русский Пиндар». Между тем, как это ни покажется странным, переводы из Пиндара появлялись крайне редко до самого конца XVIII столетия, и только в начале XIX века П. Голенищев-Кутузов представил на суд читателей переводы Олимпийских и Пифийских од, а в 1827 году в переводе Мартынова вышли все оды Пиндара на русском языке¹. Однако особый ореол, сложившийся в русской словесности вокруг «пиндарического стиля», повлиял на охлаждение русских литераторов к оде и ее античному эталону², и более ста лет переводы из Пиндара оставались явлением чрезвычайно редким. И вот сначала в Вестнике древней истории (1973-1974), а потом и в серии «Литературные памятники» (1980) М. Гаспаров публикует перевод всех дошедших до нас произведений Пиндара и Вакхилида, причем отходит от сложившейся в конце XIX — начале ХХ века традиции переводить античную лирику размером подлинника и переводит греческую хоровую лирику верлибром.

В то же время в журналах идет дискуссия о сущности свободного стиха, в которой участвуют переводчики, например в «Иностранной литературе» (1972), поэты — в «Вопросах литературы» (1972), стиховеды — в «Литературной учебе» (1980). В различных ипостасях, как переводчик и как стиховед, в дискуссии принимает участие и М. Гаспаров. Он формулирует свое понимание термина «свободный стих», отличает его от вольных ямба, хорея и проч. и отмечает синтактико-семантическое противопоставление верлибра прозе³. Кроме того, определяет роль верлибра как возможного посредника между иноязычным поэтическим оригиналом и его русским переводом⁴. Форму верлибра, в котором вышел русский Пиндар, сам Гаспаров определил как наиболее близкую к русскому декламационному стилю⁵. Нет нужды говорить, что для нас утрачена музыкальная интерпретация хоровой лирики⁶, но почему именно декламация определяет стиховую меру? Каковы специфические качества гаспаровского верлибра и как они связаны с поэтикой Пиндара и ее передачей на русский язык? В упомянутой выше дискуссии о верлибре в «Литературной учебе» шла речь о возможности отличить стих от прозы, и Гаспаров в отзыве на статью, в которой утверждалась невозможность такого отличия, разбил абзац рецензируемого текста на верлибры тремя способами. Один способ был более плавный, с синтаксическими переносами, его он назвал «нежным ионическим», при другой разбивке деление на стихи практически совпадало с делением текста на синтагмы, и его Гаспаров назвал «строгим, или дорическим», а в третьем верлибре стих не только изобиловал анжамбеманами, но и разрывал отдельные слова, и такой верлибр получил наименование «вычурного, или коринфского». По словам Гаспарова, дорический стих «словно внушает бестолковому читателю свои мысли, выношенные и сложившиеся до мельчайших подробностей», в «»вычурном стиле» стиховая интонация в наибольшей степени противоречит синтаксической <…> кажется, будто автор, не обращая внимания на читателя, неохотно говорит ему одно, а сам увлеченно думает о другом. В «нежном стиле» этих крайностей нет, интонация зыблется около золотой середины, читатель не чувствует себя ни бестолковым, ни презираемым: поэтому, вероятно, советские поэты и пользуются почти исключительно этой манерой»⁷.

Интересно посмотреть, тяготеет ли верлибр Гаспарова к какому-либо из этих типов. Для анализа мы остановились на переводе двух од Пиндара: 1-й Пифийской и 1-й Истмийской, поскольку именно эти оды существуют в русских поэтических переводах профессиональных переводчиков и одновременно филологов-классиков Вяч. Иванова (он перевел 1-ю Пифийскую оду оригинальным размером в 1899 году) и М. Грабарь-Пассек (в ее переводе логаэдами, близкими к размеру оригинала, обе оды вышли в 1939-м в Хрестоматии под ред. Н. Дератани).

Так как критерием для характеристики верлибра, по Гаспарову, является соотношение стиха и синтаксического строя фразы, именно с этой точки зрения следует в первую очередь рассмотреть гаспаровский стих. В книге М. Гаспарова и Т. Скулачевой «Лингвистика стиха» дается характеристика тесноты синтаксических связей, нарушение которых по-разному ощущается реципиентом текста. Так, к тесным, или сильным, связям, разрыв которых особенно ощутим, относятся связь определительная (слова с его определением), обстоятельственная (например, сказуемого с обстоятельством), связь с прямым дополнением и синтаксическая связь с косвенным дополнением. К слабым связям принадлежат стыки предложений, такие как сложное сочинение, сложное подчинение, конец фразы (точка или ее эквивалент), а также присоединение причастных и деепричастных оборотов. Промежуточное положение особых связей занимают связь предикативная и связь однородных членов⁸.

Опираясь на эту классификацию, мы получили такие данные по одам: в Истмийской оде из 98 стихов перевода 52 оканчиваются на слабых синтаксических связях, 25 — на тесных и 21 — на особых, а в Пифийской оде из 178 стихов 91 — на слабых, 48 — на сильных, 43 — на особых. Несколько округляя данные, мы можем сказать, что соотношение слабых к сильным и особым будет приблизительно 2:1:1. Таким образом, оказывается, что свободный стих перевода ближе к «нежному ионическому стилю», обращенному к читателю. Впрочем, несмотря на данные статистики, читательский опыт свидетельствует о трудности восприятия текста перевода. В противоположность гаспаровским переводам Пиндара переводы М. Грабарь-Пассек читаются легче, однако, как нам представляется, это также не зависит от стиховой формы, от логаэдов, — ведь в ее переводах доля анжамбеманов значительно выше: в Истмийской оде на 49 стиховых разрывов слабых связей приходится по 31 разрыву особых и тесных, а в Пифийской оде на 68 разрывов слабых приходится, соответственно, 35 и 72 разрыва особых и тесных связей. В то же время достаточно труден для чтения перевод Вяч. Иванова, усложненный как обилием специфической лексики и обыгрыванием морфологической омонимии, например падежных окончаний именительного и винительного падежей, так и инверсией, и кроме того тяготеющий к увеличению доли анжамбеманов: на 86 слабых разрывов приходится 65 сильных и 45 особых. Для иллюстрации приведем подстрочник 1-й строфы Пифийской оды и этот же фрагмент в переводах Вяч. Иванова, М. Грабарь-Пассек и М. Гаспарова.

Золотая форминга, Аполлона и фиалкокудрых

Муз общее имущество: ее слушает

шаг, начало блеска,

а также подчиняются певцы знакам,