Первый сборник статей об А. Толстом

«Творчество А. Н. Толстого». Сборник статей под редакцией А. В. Алпатова и Л. М. Поляк, Издательство МГУ, М. 1957, 225 стр.

К 75-летию со дня рождения А. Толстого издательство Московского университета выпустило сборник, посвященный проблемам его творчества. Ознакомление с этой сравнительно небольшой, скромно изданной книгой приводит к выводу, что в целом она является хорошим подарком для тех, кто любит А. Толстого и занимается изучением его художественного наследства. Сборник обязан этим прежде всего своему исследовательскому характеру, – авторы поставили перед собой ряд конкретных научных задач и делают попытку (в одних случаях более, в других менее удачную, а в целом весьма плодотворную) разобраться в некоторых недостаточно изученных явлениях творческого становления А. Толстого. Внимание читателя, безусловно, привлечет и то обстоятельство, что большая часть работ, как об этом говорится в предисловии, посвящена изучению художественного мастерства писателя.

Открывает сборник работа Л. Поляк «Раннее творчество А. Н. Толстого (В поисках стиля)». Дооктябрьский период развития писателя изучен в меньшей мере, чем произведения, составляющие его первоочередный творческий актив. Л. Поляк пополняет наше представление о раннем А. Толстом некоторыми новыми моментами, углубляя сложившееся понимание его эволюции.

Известно, что знакомство с произведениями народного творчества сыграло существенную роль в формировании творческой манеры А. Толстого. Учитывая своеобразие окружавшей молодого писателя историко-литературной среды, исследователь аргументированно доказывает, что в обстановке появления многочисленных подделок под фольклор А. Толстому была свойственна органическая близость к народному творчеству. Тонко анализируя хранящуюся в архиве личную переписку мальчика и юноши А. Толстого, выросшего и воспитанного на степном хуторе, Л. Поляк обнаруживает много элементов народно-речевой стихии, своеобразной «фольклорности» в ее стилистике. Убедительно выглядит вывод о том, что работа над сказками была для А. Толстого «творческой дисциплиной, школой литературного мастерства» (стр. 18).

Верно говоря, что связь А. Толстого с фольклором была тесной, органичной, так как объяснялась обстоятельствами жизни, условиями воспитания, а не литературным влиянием, Л. Поляк замечает, что тем не менее влияние декаданса и здесь коснулось писателя. В этом проявляется один из основных, на наш взгляд, принципов исследователя: обнажать и объяснять реальные противоречия А. Толстого, показывать их не по принципу «с одной стороны» и «с другой стороны», а в их внутренней взаимообусловленности. Соблюдение подобного принципа позволяет автору добиться в ряде случаев более диалектичного объяснения сложной картины развития А. Толстого, чем это делалось до сих пор.

Л. Поляк не просто говорит о победе подлинной фольклорности над стилизацией – это уже известно, – она показывает, какими конкретно особенностями своего метода во многом обязан фольклору зрелый А. Толстой (простота как антипод искусственной изысканности стиля, динамичность повествования, емкость художественных средств, меткость деталей и т. д.).

Жаль только, что в одном случае автор отступает от своего же принципа – брать явление в его внутренней противоречивости. Говоря о раннем этапе развития А. Толстого, еще до его выступлений в печати, Л. Поляк подчеркивает «отрицательное отношение юноши Толстого к декадентству» (стр. 7). Но хотя автор в доказательство приводит слова самого А. Толстого, дело все же обстоит сложнее. Достаточно обратиться к наброску статьи о Л. Андрееве, написанной в то же время. Оценивая повесть «В тумане», А. Толстой усматривал «единственный недостаток» ее в «увлечении автора декадентством». Однако тотчас же он добавлял: «Но и тут есть смысл, как и во всем декадентском направлении». А в другом месте молодой автор замечал, что не Л. Андреева надо упрекать за имеющиеся недостатки, «да и не самих декадентов, а нужно пожалеть, что декаденство еще так мало разработано» ¹.

Принято считать, что воздействие декадентской литературы на А. Толстого начинается вместе с периодом реакции. Но, как свидетельствуют приведенные высказывания, первые проявления такого влияния начинаются раньше.

А. Толстой не сумел разобраться в сложной литературной обстановке, отделить подлинно критическое отношение к порокам действительности от подделок под него, настоящее новаторство от мнимого; в символизме он видел не столько сущее, сколько желаемое. Если фольклор был органичен для А. Толстого, то декаданс был неорганичен и, по существу, чужд ему. Словом, А. Толстой «шел в комнату, попал в другую».

В этом кроется и причина кратковременности пребывания начинающего литератора в душной «комнате» символизма и выхода на нелегкую, но верную дорогу реалистического творчества.

Пристальное, скрупулезное, детальное изучение движущих сил эволюции А. Толстого, уяснение сущности его внутренне противоречивой полемики с декадансом – это остается одной из важных задач нашего литературоведения. Именно в отношении А. Толстого такая задача является особенно благодарной и политически актуальной, так как он ушел в основном от того же, что провозглашают сегодняшние модернисты, и с радостью принял то, что высокомерно третируют они как пройденный этап.

По методу научного анализа (брать явление в его реальной внутренней противоречивости) к статье Л. Поляк приближается работа Л. Колобаевой о проблеме положительного героя в романе «Аэлита». Автор показывает, что позиция писателя по отношению к Гусеву и Лосю была двойственной, что в романе воспроизводится «столкновение, спор двух разных жизненных идеалов, и на чьей стороне правда – до конца не ясно самому автору», хотя перспектива решения спора очевидна: правда на стороне Гусева.

1. Архив ИМЛИ, инв. N 329.[↩]