№6, 2022/Филология в лицах

Павел Николаевич Медведев. «По методу эклектик с устремлениями к «социологизму» и материализму»

Вынесенная в заголовок статьи цитата — фрагмент характеристики литературоведа и критика Павла Николаевича Медведева (1892–1938) из посвященной ему статьи безымянного автора в «Литературной энциклопедии» [Медведев… 1934]. Эти слова зримо передают атмосферу эпохи и отражают отношение советской науки о литературе к одному из заметных участников литературной жизни Петербурга–Петрограда–Ленинграда 1910–1930-х годов. Оценка эта довольно сурова, хотя еще в 1932 году, отвечая своим идеологическим оппонентам, критик был готов отказываться от прежних взглядов и меняться вместе со всей страной [Медведев 2018b: 585]. Фактически о том же говорит он 24 сентября 1933 года в дарственной надписи М. Горькому на книге «В лаборатории писателя». Нельзя не заметить в ней надежду на поддержку и сочувствие:

Глубокоуважаемый и дорогой Алексей Максимович! С большой тревогой посылаю Вам первый экземпляр моей новой работы. Прошу Вас, если будете читать ее, поделиться со мной своими критическими замечаниями. Этой книгой я только начинаю изучение сложнейшей области художественного творчества. Недочетов в книге, вероятно, очень много. Совет и указания, в особенности Ваши, для меня крайне нужны, необходимы. Только этот момент — особенная важность Вашего слова и мнения для дальнейшего построения марксистской теории художественного творчества — хоть несколько извиняет и оправдывает то беспокойство, которое причиняю я Вам своим обращением. Простите. Ваш Павел Медведев. 24.IX.33. Ленинград [Личная… 1981: 183].

Впрочем, попытка перестроиться не спасла, и через несколько лет Медведев разделил судьбу многих своих современников, сгинув в кровавой мясорубке сталинского террора. После реабилитации ученого, казалось бы, открылись возможности для того, чтобы его работы вернулись к читателю. В 1960 году вышел сборник статей «В лаборатории писателя», но даже его переиздание в 1971 году не помогло тому, чтобы подлинное возвращение Медведева состоялось [Медведев 1971]. Сегодня трудно сказать, что послужило причиной подобного неуспеха: только ли то, что подготовивший сборник к изданию и написавший предисловие Е. Добин усиленно подчеркивал именно советскую составляющую его наследия, или то, что личность Медведева была слишком многогранна, неординарна и плохо вписывалась в разрешенные цензурой периода «оттепели» представления о литературной жизни 1920–1930-х годов.

Нельзя сказать, что Медведев полностью забыт, но то, что в силу самых разных причин он оказался почти на периферии истории советской литературы, литературоведения и критики, очевидно. В начале 1990-х годов значительные усилия по восстановлению исторической справедливости и возвращению имени отца в историю советской литературы и культуры предпринял Юрий Павлович Медведев (1937–2013), выступления которого на страницах «Вопросов литературы», «Звезды», «Диалога. Карнавала. Хронотопа» и др. воссоздавали яркий и убедительный образ Медведева, открывали подробности его ранней биографии.

В 2018 году, через полвека после гибели автора, вышел двухтомник его сочинений, подготовленный Ю. и Д. Медведевыми при участии Б. Егорова, выступившего ответственным редактором издания [Медведев 2018a; 2018b]. К сожалению, появление этого собрания сочинений не стало событием для отечественного литературоведения, ограничившегося лишь несколькими рецензиями. Очевидно, что работа по полномасштабному освоению наследия Медведева все еще впереди, и авторы надеются, что публикуемая статья позволит уточнить детали и восполнить некоторые лакуны в биографии литературоведа и критика.

Студенческие годы и первые шаги в литературе

Сохранившееся в архиве личное дело студента юридического факультета Императорского Санкт-Петербургского университета Медведева позволяет отчасти восстановить подробности не только петербургско-петроградского периода его дореволюционной биографии, но и гимназической юности.

Хранящаяся в деле «Выпись из метрической книги, часть первая о родившихся за 1891 год, выданная из Церкви Св. Архистратига Михаила, что при Военно-Топографическом училище, города С.-Петербурга» сообщает о том, что будущий литературовед родился 23 декабря 1891 (4 января 1892) года и был крещен 26 декабря. Родители: запасной писарь Главного Штаба Николай Васильевич Медведев и его жена Евдокия Владимировна [Личное… 1909: 15]. В 1896 году Медведев-
отец вышел в отставку и переехал в Бессарабскую губернию, где получил место конторщика при очистном складе № 2 в г. Хотине [Личное… 1909: 10]. В 1901 году Медведевы переехали в Кишинев. Там отец занял должность счетовода Бессарабского губернского акцизного управления, на которой 1 января 1909 года был пожалован «за отлично-усердную службу званием Личного Почетного Гражданина» [Личное… 1909: 11].

В 1901 году будущий литературовед поступает в Кишиневскую 2-ю гимназию, которую окончит в 1909 году. Художник М. Добужинский, также в ней учившийся, правда, несколькими годами ранее, в воспоминаниях писал: «Я был принят во 2-ю гимназию во 2-й класс (в 1-й гимназии, которая считалась «аристократической», не было вакансий) <…> Все было в ней как-то по-домашнему <…> и вообще 2-я гимназия — наша — по сравнению с 1-й была весьма демократической <…> все были одинаковыми товарищами» [Добужинский 1987: 74–75].

В июне 1909 года Медведев окончил полный восьмилетний курс, продемонстрировав при этом, как свидетельствует его аттестат зрелости, «отличное поведение» [Личное… 1909: 6]. Следует заметить, что в учебе наш гимназист был далеко не отличником, получив «пятерки» только по трем из двенадцати предметов — закону Божию, философской пропедевтике и законоведению, «четверки» — по русскому и немецкому языкам, истории и географии, а по французскому и латинскому языкам, математике, математической географии и физике — «тройки». Очевидно, что делать какие-то выводы об общем уровне развития выпускника гимназии у нас нет никаких оснований, хотя нельзя не отметить его явную склонность к гуманитарным наукам. Можно предположить, что круг чтения юноши был вполне традиционным, по крайней мере в его первых литературно-критических опытах чувствуются хорошее знание отечественной словесности, знакомство с демократической литературной критикой и явные симпатии к символизму. То, что юноша был не лишен литературного дара, наглядно показывает его прошение на имя ректора Императорского Санкт-Петербургского университета о зачислении на юридический факультет:

Его превосходительству Господину
Ректору Санкт-Петербургского Университета

сына личного почетного гражданина

Павла Николаевича Медведева

Прошение.

Имею честь покорнейше просить Ваше превосходительство о зачислении меня в число студентов Санкт-Петербургского Университета по юридическому факультету.

Причиной, заставившей меня стремиться к поступлению именно в Санкт-Петербургский университет, служит постоянное личнопребывание в Петербурге и его окрестностях моих близких родственников [дедушки Ил<л>ариона Филатова-Шувалова, угол Елизаветинской и Никольской, дяди Ивана Иванова — угол Большого проспекта и Матвеевской ул., дом 99/1; дяди Михаила Филатова — Мойка № 62 и других], которые своей материальной помощью дадут мне возможность продолжить дальнейшее образование, без этой помощи немыслимое.

При прошении прилагаю 25 рублей* (*сноска: Посланы переводом П. М.) и следующие документы:

  1. Метрическое свидетельство и копию с него;
  2. Аттестат зрелости и копию с него;
  3. Формулярный список отца и копию с него;
  4. Документы о звании и копию с него;
  5. Свидетельство о приписке к воинскому участку и копию с него;
  6. Четыре фотографических карточки

Павел Медведев

20 июля 1909 года

Адрес: Кишинев,

Губернское Акцизное

Управление [Личное… 1909: 5–5 об.]

Прошение было удовлетворено, и 12 августа 1909 года Медведев стал студентом первого курса юридического факультета.

Конечно, стремление поступить в Санкт-Петербургский университет свидетельствовало о многом, в том числе и об амбициях молодого человека, на чьем пути в столицу империи лежали такие университетские города, как Одесса, Киев и Харьков. Однако Медведев выбирает Петербург, и практически вся его последующая жизнь, за исключением периода войн и революций, пройдет в нем.

Конец 1900-х — первая половина 1910-х годов по праву считается золотым веком юридического факультета. Среди преподавателей Медведева — декан факультета и недолгое время ректор университета академик Д. Гримм («Догма римского права»), известный правовед и философ Л. Петражицкий («История философии права», «Энциклопедия права»), экономист и социолог М. Туган-Барановский («Политическая экономия», «История экономических учений»). Впрочем, нельзя сказать, что юриспруденция сильно увлекала молодого человека. По крайней мере, наиболее часто в его зачетной книжке встречается оценка «весьма удовлетворительно» [Личное… 1909: 23а, б, в].

Возможно, причиной этому стало новое увлечение юного студента, который с головой погрузился в литературу и искусство. Хороший слог и свободная речь оказались востребованы вновь появляющимися газетами и журналами, в подзаголовках которых фигурировали литература и искусство. В Петербурге начала 1910-х годов было множество таких изданий, и каждое требовало энергичных авторов не только из числа уже известных читателю, но и совсем новых. Впрочем, нельзя сказать, что ситуация этого времени уникальна: поток авторов, имевших весьма отдаленное отношение к профессиональной литературной деятельности, характерен для всей предреволюционной эпохи, начиная с 1890-х годов. Комментируя ситуацию с «дефицитом кадров», М. Михайлова и А. Назарова отмечают:

Необходимость обслуживать разнообразные вкусы и требования читающих масс сделала писательство «распространенным занятием, массовой профессией», причем причастным к литературе теперь мог оказаться каждый, кто «не имел более определенных занятий». Так стиралась грань между литературой и журналистикой [Михайлова, Назарова 2021: 299].

Характеризуя литературно-критическое творчество юного Медведева, нельзя не обратить внимание на удивительную зрелость его авторской манеры и стиля. Юноша оказался поразительно чуток к чаяниям читателей литературно-художественной периодики и установкам редакторов. При этом нет сомнений в его действительной талантливости и бойкости и даже дерзости его критического пера. Признавая авторитет отечественной классики (от А. Пушкина до Ф. Достоевского и Л. Толстого), он не испытывает трепета по отношению к мэтрам современной литературы, идет ли речь о поэзии А. Блока и В. Брюсова, прозе М. Кузьмина, Л. Андреева и Е. Чирикова или критике Р. Иванова-Разумника и В. Розанова.

Во многом ориентируясь на яркие фигуры в области критического слова (от В. Буренина до К. Чуковского), воспроизводя штампы современной критики, а порой обращаясь к тем же сюжетам, он примеряет разные маски: чуть меланхоличного философа, въедливого аналитика, специалиста в области современной эстетики, чуть ироничного любителя символической поэзии, время от времени похлопывающего по плечу авторов, чьи литературные потуги кажутся ему не слишком удачными. Среди его главных героев Ф. Ницше, Л. Толстой, А. Блок, К. Бальмонт и многие другие. Ему не страшны ни поэзия, ни проза, он охотно откликается на появление новинок зарубежной литературы, новых альманахов и даже готов давать обзоры успехов и неудач отечественной словесности за год.

Нельзя сказать, что критик Медведев неинтересен, напротив, его маски вполне удачны. Юноша хочет выглядеть старше своих лет, он выступает от лица поколения, к которому не принадлежит по возрасту, но это не препятствует решительности его тона: «Мы — «молодежь» — родились в темную, черную ночь, и ночное проклятие тяготеет над нами: детьми мы слышали о смерти Щедрина и Чернышевского, юношами хоронили Чехова и Михайловского» [Медведев 2018а: 84]. Напомним, что Салтыков-Щедрин и Чернышевский ушли в 1889 году (за два с лишним года до рождения автора), а Чехов и Михайловский в 1904-м, и вряд ли кишиневский третьеклассник имел возможность присутствовать на их похоронах. Впрочем, чувство поколенческой причастности к уходу великих окажется для Медведева настолько существенным, что фразу эту он будет повторять не раз. Так, в открывающей книгу «Памяти Блока» статье о творческом пути поэта он патетически восклицал уже от лица своих ровесников:

Нет другого поэта, в котором бы современность бросила такие глубокие якоря.

Наше поколение «рожденных в года глухие» чувствует это с особенной внутренней достоверностью.

Вот почему у нашей духовной юности не было ни с кем романа более интимного и трепетного, чем с Александром Блоком <…> Он был Вергилием нашего поколения в мучительных странствиях по аду «пустого мира» и чистилищу «зацветающих снов». Вместе с Блоком мы опустили в могилу нашу юность [Медведев 2018а: 328].

Рецензии, статьи и заметки Медведева на страницах еженедельников «Против течения» и «Новая студия», журнала «Современник», газеты «Бессарабская жизнь» свидетельствуют о чутком и внимательном отношении молодого автора не только к событиям современной литературной жизни, но и к новым тенденциям в философии и эстетике. Не случайно первые его рецензии посвящены книгам «Метод в истории литературы» Г. Лансона и «К теоретическому обоснованию неоимпрессионизма» П. Синьяка. Не менее характерен и его отклик на «Автобиографию» Ф. Ницше. Обыгрывая фразу Ницше о «свежем воздухе» его философии, рецензент ставит под сомнение понимание идей мыслителя в предшествующие десятилетия и настаивает на том, что именно эта книга откроет нового Ницше:

У нас или совсем не поняли великого философа, или приравняли его к нескольким элементарным формулам аристократического эгоизма.

Теперь наступила пора выздоровления и время ясного проникновения в глубь тех истин, провозвестником которых был Ницше.

Для этой цели необходимо изучать его философию, и тут-то настоящая книга незаменима.

В ней и только в ней Ницше считается со своими слушателями и, сойдя с горных высот, где проповедовал Заратустра, разъясняет им его пафос и символику [Медведев 2018а: 83].

При этом Медведев демонстрирует то, что современная психология назвала бы манипулятивными технологиями. Особую убедительность его оценкам должна придать вынесенная в финал и, казалось бы, сказанная мимоходом фраза: «Перевод г. Антоновского хорош и вполне литературен» [Медведев 2018а: 83]. Как «очень приличный» характеризуется им и перевод книги Синьяка [Медведев 2018а: 101], чему вполне можно было бы доверять, если бы не «четверка» по немецкому и «тройка» по французскому в его гимназическом аттестате.

Не всегда последователен Медведев и в своих подходах. Так, рецензия на книгу Иванова-Разумника «Творчество и критика» начинается с впечатляющей декларации:

У нас нет литературной критики, но мы очень любим поговорить о существе, целях и задачах ее. Благодаря этому если не создается критика практически, в применении к художественным ценностям, то хоть теоретически поддерживается фикция о ее существовании и росте [Медведев 2018а: 94].

После чего обнаруживается, что ответственен за ситуацию, конечно же, рецензируемый автор, и Медведев последовательно перечисляет его грехи:

Наш критик так влюблен в схемы, так верит в чудодейственную силу каждого термина, так стремится свести писателя и многогранную человеческую душу к двум-трем формулам, а то и к одному эпитету: Андреев — пессимист, а его творчество — талантливое сочинительство; Мережковский — мертвец, живой труп; Розанов — юродивый русской литературы [Медведев 2018а: 95–96].

За этим следует убийственный для жертвы вывод:

Но ведь это уже не философия, а тенденциозность, не критика, а карикатура, хотя бы и самая доброжелательная, если и правда, то правда малая и узкая. Это не комната, в которую «попал» писатель, а темный коридорчик, куда завел его критик… [Медведев 2018а: 96]

Здесь Медведев явно претендует на то, чтобы сформулировать идеологию «новой настоящей критики».

Но вот две недели спустя в рецензии на книгу Бальмонта он демонстрирует те же самые «грехи», не жалея «терминов и формул»:

О, это на редкость нервная, сверкающая, разноценная, колдовская полоса нашей жизни, лишенной чар! Это — маг и жонглер. Волшебник-чародей и фокусник, заранее припасший успех своих фокусов и торжество своего успеха. Это — фантаст, провозглашающий в дурманах поэтического хмеля вещие зовы, и хитрый ремесленник, поражающий — все же поражающий — искусной ловкостью привычных рук [Медведев 2018а: 96].

Похоже, все-таки сомневаясь в убедительности подобной «каталогизации» Бальмонта, рецензент прибегает к силе чужого авторитета и заканчивает текст цитатой: «Бальмонт — лирик, или еще точнее — обреченная лиризму натура, как метко определил Вячеслав Иванов» [Медведев 2018а: 96].

Впрочем, иногда из-под маски «вдохновенного зоила» проглядывает вчерашний гимназист. В обзоре «Журналы за декабрь» в «Бессарабской жизни» он замечает:

Из множества стихов невольно останавливают внимание следующие строчки Анны Ахматовой: «Мальчик сказал мне: «Как это больно»…»

— и воспроизводит стихотворение полностью. В то время как остальной поэзии декабрьских журналов отведено лишь несколько строчек:

Из других поэтов хочется отметить: В. Брюсова, стихи которого «На берегах Саймы» как-то странно напоминают точный и нежный карандаш Энгра, М. Моравскую со стихотворением «Отчизны нет» в «Современном мире» и И. Бунина, Венеция которого украшает скучную книжку «Вестника Европы». Остальные поэты мало интересны. Почти все они поражены той болезнью, которую Ницше назвал болтливостью чувства [Медведев 2018а: 107].

Немногим больше сказано о журнальной прозе, так что только Ахматова остается для него «лучом света». Там же приоткрывает Медведев и свою «лабораторию критика». Склонность к цитированию великих — приметная особенность его стиля. Не случайно он останавливается на подборке фрагментов из дневников и писем Ф. Геббеля, подготовленной С. Франком. Это же позволяет ему элегантно уйти от необходимости давать итоговую оценку состоянию литературы в декабре 1913 года, в которой он ограничивается следующей фразой: «Эту беглую заметку я позволю себе кончить несколькими, наиболее характерными его афоризмами» [Медведев 2018а: 107].

Выступает Медведев не только под собственным именем, но и под псевдонимами. Так, для своих публикаций в «Бессарабской жизни» он использует криптоним «П. М.», а несколько позднее в «Записках передвижного театра» появятся его заметки под псевдонимами Библиограф и Книгочий (о принадлежности этих псевдонимов см.:

Статья в PDF

Полный текст статьи в формате PDF доступен в составе номера №6, 2022

Литература

Бахтин М. (под маской). Фрейдизм. Формальный метод в литературоведении. Марксизм и философия языка. М.: Лабиринт, 2000.

Бахтин М. М. Беседы с В. Д. Дувакиным. М.: Согласие, 2002.

Бахтин М. М. Собр. соч. в 7 тт. Т. 1 / Ред. С. Г. Бочаров, Н. И. Николаев. М.: Русские словари, Языки славянской культуры, 2003.

Берд Р. Противостояние формализму от символизма к соцреализму: Павел Медведев, Андрей Белый и Борис Пастернак на рубеже 1930-х годов // Эпоха «остранения». Русский формализм и современное гуманитарное знание / Сост. Я. Левченко, И. Пильщиков. М.: НЛО, 2017. С. 209–215.

Васильев Н. Л. Михаил Михайлович Бахтин и феномен «Круга Бахтина»: в поисках утраченного времени. Реконструкции и деконструкции. Квадратура круга. М.: Книжный дом «Либроком», 2013.

Волошинов В. Е. М. Браудо. Ницше, философ-музыкант // Записки Передвижного театра. 1922. № 38. С. 5.

Г. Вольная философская ассоциация // Записки Передвижного театра. 1923. № 59. С. 5–6.

Гаккель Е. Памяти Блока // Записки Передвижного театра. 1922. № 38. С. 5.

Гинзбург Л. Записные книжки. Воспоминания. Эссе. СПб: Искусство–СПБ, 2002.

Горбачев Г. Е. Капитализм и русская литература: историко-литературные и критические статьи. Л.: Прибой, 1930.

Горький М. Полн. собр. соч. Письма в 24 тт. Т. 8 / Гл. ред. Ф. Ф. Кузнецов. М.: Наука, 2001.

Григорьев М. Мерцание смысла // На литературном посту. 1929. № 20. С. 18–24.

Добужинский М. В. Воспоминания. М.: Наука, 1987.

Ежегодник литературы и искусства на 1929 год. / Отв. ред. В. М. Фриче. М.: Коммунистическая академия, 1929.

Жирмунский В. М. Памяти Блока // Записки Передвижного театра. 1922. № 39. С. 5.

Издания с дарственными надписями из собрания библиотеки Пушкинского Дома: Каталог. Вып. 3. Л — О / Сост. Н. С. Беляев. СПб.: БАН, 2018.

Киржаева В. П., Осовский О. Е. «…мне, так сказать, приписывают…»: «спорные тексты» в бахтиноведении конца 1980-х — 1990-х // Филология: Научные исследования. 2018. № 3. С. 156–168.

Кларк К. РАПП и институциализация советского культурного поля
в 1920-х — начале 1930-х годов // Соцреалистический канон / Под общ. ред. Х. Гюнтера и Е. Добренко. СПб.: Академический проект, 2000. С. 210–224.

Клюев Н., Медведев П. Н. Сергей Есенин: Стихи о нем и очерк его творчества. Л.: Прибой, 1927.

Куняев С. С. Николай Клюев. М.: Молодая гвардия, 2014.

Лаптун В. И. Кустанай — Саранск — Кустанай: М. М. Бахтин в 1936–1937 гг. // Бахтин в Саранске: Документы, материалы, исследования. Вып. 2–3. Саранск: <б. и.,> 2006. С. 9–21.

Лившиц Б. К. Полутораглазый стрелец: Стихотворения. Переводы. Воспоминания Л.: Советский писатель, 1989.

Личная библиотека А. М. Горького в Москве. Описание. В 2 кн. / Сост. А. Д. Смирнова, М. М. Пешкова, Р. Г. Бейслехем. Кн. 1. М.: Наука, 1981.

Личное дело В. Н. Волошинова // Диалог. Карнавал. Хронотоп. 1995. № 2. C. 70–99.

Личное дело. Медведев Павел Николаевич. 1909 // ЦГИА СПб. Ф. 14. Оп. 3. Д. 54581.

Личное дело. Медведев Павел Николаевич. 1928 // ЦГА СПб. Ф. Р–433. Оп. 42. Д. 243.

Медведев П. Достоевский в изображении его дочери Л. Достоевской // Записки Передвижного театра. 1922a. № 41. С. 5.

Медведев П. Ф. М. Достоевский. Петербургская летопись. Из неизданных произведений // Записки Передвижного театра. 1922b. № 43. С. 5.

Медведев П. Литературная мысль // Записки Передвижного театра. 1923a. № 60. С. 7.

Медведев П. Литературные портфели. Статьи, заметки и неизданные материалы по новой русской литературе из собраний Пушкинского Дома // Записки Передвижного театра. 1923b. № 60. С. 8.

Медведев П. Труды Российск<ого> Института Истории Искусств // Записки Передвижного театра. 1923c. № 67. С. 7–8.

Медведев П. Н. В лаборатории писателя. Л.: Советский писатель, 1971.

Медведев П. Н. Собр. соч. в 2 тт. / Отв. ред. Б. Ф. Егоров. Т. 2. СПб.: Росток, 2018a.

Медведев П. Н. Собр. соч. в 2 тт. Т. 2. 2018b.

Медведев Ю. П. Николай Клюев и Павел Медведев. К истории диалога // Диалог. Карнавал. Хронотоп. 1998a. № 1. С.81–100.

Медведев Ю. П. На пути к созданию социологической поэтики // Диалог. Карнавал. Хронотоп. 1998b. № 2. С. 5–57.

Медведев Ю. П., Медведева Д. А. Круг М. М. Бахтина как «мыслительный коллектив» // Звезда. 2006. № 7. С 194–206.

Медведев // Литературная энциклопедия в 11 тт. Т. 7 / Отв. ред.
В. М. Фриче. М.: ОГИЗ РСФСР, 1934. Стб. 79.

Медведев Павел Николаевич // ЭНИ «Словарь псевдонимов». 2002. URL: feb-web.ru/feb/masanov/man/0.htm?cmd=0 (дата обращения: 10.03.2022).

Минц З. Г. Александр Блок и русские писатели. СПб: Искусство–СПБ, 2000.

Михайлова М. В., Назарова А. В. Журналисты — герои русской литературы рубежа XIX–XX веков // Русская литература и журналистика в предреволюционную эпоху: формы взаимодействия и методология анализа: Коллективная монография / Отв. ред. и сост. А. А. Холиков, при участии Е. И. Орловой. М.: ИМЛИ РАН, 2021. С. 298–314.

Николаев Н. И. Издание наследия Бахтина как филологическая проблема (Две рецензии) // Диалог. Карнавал. Хронотоп. 1998. № 3. С. 114–115.

Николаев Н. И. Невельская школа философии и марксизм. Доклад
Л. В. Пумпянского и выступление М. М. Бахтина // Михаил Михайлович Бахтин / Под ред. В. Л. Махлина. М.: РОССПЭН, 2010. С. 363–382.

Николаев Н. И. Тептелкин и другие в романе Конст. Вагинова «Козлиная песнь» // Литературный факт. 2017. № 4. С. 233–267.

Николаев Н. И. М. М. Бахтин в 1910–1920-е годы: единство пути // Литературоведческий журнал. 2021. № 4. С. 45–59.

Объявления // Записки Передвижного театра. 1923. № 67. С. 11.

Осовский О. Е. The Bakhtin Circle. In the Master’s Absence // Вопросы литературы. 2005. № 4. С. 368–369.

Осовский О. Е., Дубровская С. А. Бахтин, Россия и мир: рецепция идей и трудов ученого в исследованиях 1996–2020 годов // Научный диалог. 2021. № 7. С. 227–265.

Открытие выставки «Философ, филолог, собиратель автографов. К 125-летию со дня рождения Павла Николаевича Медведева (1892–1938)» // Российская национальная библиотека. 2017. 19 января. URL: http (дата обращения: 10.03.2022).

Паньков Н. А. Мифологема Волошинова (несколько заметок как бы на полях архивных материалов) // Диалог. Карнавал. Хронотоп. 1995. № 2. С. 66–69.

Пастернак Б. Л. Полн. собр. соч. с приложениями в 11 тт. Т. 8 / Гл. ред. Д. В. Тевекелян. М.: Слово, 2005.

Поездка в Витебск // Записки Передвижного театра. 1919. № 20. С. 8–10.

Розенфельд Б. Поэтика // Литературная энциклопедия в 11 тт. Т. 9 / Гл. ред.
А. В. Луначарский. М.: ОГИЗ РСФСР, Советская энциклопедия, 1935. Стб. 215–224.

Тамарченко Н. Д. М. Бахтин и П. Медведев: судьба «Введения в поэтику» // Вопросы литературы. 2008. № 5. C. 160–184.

Тимофеев Л. И. Александр Блок. М.: Советский писатель, 1946.

Тынянов Ю. Литературная мысль // Книга и революция. 1923. № 3. С. 71–72.

Чуковский К. И. Собр. соч. в 15 тт. Т. 12 / Сост., подгот. текста и коммент.
Е. Чуковской. М.: Агентство ФТМ, Лтд, 2013.

Шайтанов И. О. Жанровое слово у Бахтина и формалистов // Вопросы литературы. 1996. № 3. C. 89–114.

Шатских А. С. Витебск. Жизнь искусства. 1917–1922. М.: Языки славянской культуры, 2001.

Brandist С. Sociological linguistics in Leningrad: The Institute for the Comparative History of the Literatures and Languages of the West and East (ILJaZV) 1921–1933 // Russian Literature. Vol. 63. Is. 2–4. 2008. Amsterdam: Elsevier Science Publishing Company, 2008. P. 171–200.

Hirschkop K. The Cambridge introduction to Mikhail Bakhtin. Cambridge: Cambridge U. P., 2021.

The Bakhtin Circle: In the Master’s absence / Ed. by C. Brandist, D. Shepherd, G. Tihanov. Manchester; New York: Manchester U. P., 2004.

Цитировать

Осовский, О.Е. Павел Николаевич Медведев. «По методу эклектик с устремлениями к «социологизму» и материализму» / О.Е. Осовский, С.А. Дубровская // Вопросы литературы. - 2022 - №6. - C. 177-212
Копировать