Ответ на письмо Н. Богомолова

Хочу начать со слов искренней благодарности. Мне лестно, что первая в моей научной жизни большая публикация привлекла внимание известного ученого, хотя тон его отклика обескуражил. Почему так гневно и пренебрежительно? Едва ли кому-нибудь удается избежать ошибок: далеко не все и в моей работе, показавшееся ошибочным Николаю Алексеевичу, в действительности является таковым.

Неуважение к коллегам – тяжкое обвинение, и начну с тот, что попытаюсь отвести его от себя. Одно из первых замечаний касается сноски 19 во вступительной статье. В ней перечислены три работы, в которых ранее были процитированы отдельные фрагменты из, публикуемой мной переписки. Но мнению Н. Богомолова, этого Недостаточно, и он дополняет список. С одной стороны, упрек понятен: публикатору необходимо стремиться к полноте охвата материала, – но в то же время едва ли справедлив, поскольку перечисленные Н. Богомоловым издания присутствуют в тексте публикации, а, значит, учтены и не остались незамеченными (что самое главное!). Так, статью А. Соболева «Мережковские в Париже (1906 – 1908)» см. на с. 162, статью М. Павловой – на с. 175 (сноска N 5). Между прочим, имя петербургского ученого упоминается в публикации не один раз: см. с. 143, 170. На книгу М. Колерова «Не мир, но меч» отсылки встречаются также неоднократно (см. с. 153,154). Даже третья книга 92 тома «Литературного наследства» (М., 1982), которую Н. Богомолов числит среди неупомянутых, названа на с. 139. Также в публикации присутствуют сведения о статье З. Минц, имеющей непосредственное отношение к делу (см. с. 167).

Я приношу извинение Н. Пушкаревой, публикатору письма А. Волынского, за то, что ее имя осталось не упомянутым, но во всех остальных случаях, вопреки утверждению И. Богомолова, имена публикаторов исправно указываются (см.