№8, 1981/Жизнь. Искусство. Критика

От представления к концепции

Советская литература, серьезно меняясь на каждом витке своей истории, сохраняет основные черты, структуру и направленность развития. Ее роль и значение в истории отечественной и мировой литературы определяются своеобразием в решении вековых проблем искусства, которое характерно для лучших ее творений. Вклад советской литературы в мировую культуру – результат глубоко индивидуального труда писателей, представляющих десятки народностей и наций страны, людей разных поколений, различных художественных вкусов и пристрастий, но равно одушевленных социалистическими гуманистическими идеалами. Исторические судьбы каждого писателя, всех национальных литератур связаны с эволюцией советского литературного содружества, они обусловлены творческим поиском, выражающим духовные потребности и идеалы советского человека, строителя коммунистического общества.

Эта вот художественная самобытность и социалистическая спаянность, многонациональная интегрированность советской литературы традиционно обозначаются словом «единство». Это понятие и синонимичные ему (сообщество, братство, совокупность и др.) прочно вошли в повседневную критическую практику, в труды о литературах народов СССР, обо всем содружестве. Единство литератур народов СССР – явление уникальное и по художественному своеобразию, и по многонациональной сплоченности, и по своему значению в мировом литературном развитии.

Единство как особое качество советской литературы привлекло внимание в ту же эпоху, когда возникли понятия метода, национальной формы и социалистического содержания, художественного взаимодействия. Эти категории легли в основу исследования советской литературы, вызвали обсуждения, сыгравшие значительную роль в развитии нашей критики и литературоведения.

Иной оказалась судьба понятия «единство». Оно осталось в области общественно-политической, одновременно войдя и в сферу литературоведения, но, выполняя преимущественно функции связующего звена между литературоведческой и другими общественными сферами, не было достаточно глубоко осмыслено в своем эстетическом качестве. Возрастающая активность употребления этого понятия вела к тому, что нередко оно «присоединялось» к рассмотрению той или иной проблемы чисто механически, что приводило порой к вульгаризации, схематизму в толковании категории литературно-художественного единства.

На новом этапе развития литератур страны еще острее стал ощущаться разрыв между огромным значением их единства и недостаточной проясненностью его литературно-художественного содержания. Все очевиднее становилось, что сущность и своеобразие «интернационального единства социалистических художественных культур» находится в числе «сложных проблем, которые еще ждут своего объяснения» 1.

Из этого вовсе не следует, что проблема обойдена. Сделано немало, однако все же не случайны признания, что в «раскрытии сущности и характера этой своеобразной общности литератур, народов СССР мы пока придерживаемся преимущественно общей констатации небывалого в истории художественного развития явления, подкрепляя свои суждения отдельными, разрозненными примерами дружеских взаимоотношений между братскими литературами» 2. В этой формулировке М. Пригодия обобщена долголетняя критическая и литературоведческая практика: явление называлось, а анализ подменялся высокой его оценкой. Ч. Гусейнов, утверждая, что еще «не создано работ, в которых бы полно, с учетом реальной практики всей советской литературы выявлялась целостная картина динамики ее роста, закономерностей становления и развития», объясняет это тем, что не установлена сама «методология систематизации и обобщения опыта литератур», изучения их в «единстве и неповторимости» 3. Без разработанной теории, методологии «научное исследование такого подвижного предмета, такой внутренне динамичной проблемы» 4, говорит Ю. Суровцев, нередко заходит в эмпирический тупик.

На XXVI съезде КПСС в докладе Л. И. Брежнева прозвучали слова, подчеркивающие ответственность науки о литературе: «Дело литературных критиков и искусствоведов выносить профессиональные суждения», а это значит – изучать литературное развитие во всеоружии теории и методологии. В Отчетном докладе съезду отмечалось, что «появилось немало талантливых произведений», «причем во всех республиках». Эта высокая оценка современных исканий советских писателей была подтверждена всей работой Седьмого съезда писателей СССР. Повышение общественной значимости труда мастеров слова требует усиления внимания к нему со стороны критиков и литературоведов. Заботясь об идейной направленности и высоких художественных достоинствах литературных произведений, они обязаны совершенствовать свой научный инструментарий, не должны бояться быть «возмутителями спокойствия», вскрывать, «на каких участках наметились застой и отставание, где современный уровень знаний дает возможность двигаться вперед быстрей, успешней».

В недрах различных национальных литературоведческих школ, в русле их традиций, в коллективной многонациональной работе издавна формировалась новая филологическая отрасль с широкой программой исследования каждой национальной и всей советской литературы в аспекте их единства. Совершенно естественно, что в этом новом направлении все начиналось с собирания, с систематизации фактов, определения тематики и проблематики. Беда в том, что этот первичный период чрезвычайно затянулся.

В настоящее время существует небольшая, но высокопрофессиональная библиотечка о развитии теории и методологии советской критики и литературоведения. Это известные работы М. Храпченко, А. Бушмина, Г. Поспелова, В. Кулешова, А. Иезуитова, А. Метченко, Ю. Барабаша, Н. Гея, С. Петрова, Ф. Кузнецова, В. Новикова. Что касается, однако, истории изучения литератур народов СССР в их совокупности, советской многонациональной литературы в ее единстве, то она представлена лишь отдельными сторонами в работах Г. Ломидзе, Ч. Гусейнова, И. Брагинского, Ю. Суровцева, она еще не воссоздана во всей необходимой полноте. Разделы об истории критики и литературоведения в «историях» национальных литератур носят преимущественно общий справочный характер. Но и эти материалы позволяют высказать суждение, что единство литератур народов СССР всегда рассматривалось в социально-политическом аспекте, широко и многообразно исследовалось в описательном историко-литературном плане, в последние годы освещалось в отдельных аспектах – главным образом в сфере тематики, жанров, стилей, – но недостаточно изучалось в теоретической, методологической плоскости. Между тем необходимо осмыслить понятие единства литератур народов СССР в качестве литературоведческой категории, обладающей своим точным и определенным содержанием.

Представление о единстве литератур страны возникло вместе с рождением этих литератур. Однако путь от расплывчатого представления о единстве до точного понятия, полно раскрывающего суть целостности советской многонациональной литературы, оказался долог и непрост.

Становление литературы нового социального типа сопровождается поисками определений, которые выявляют ведущие свойства литературного содружества. В русской печати 20-х годов бытовали обозначения: современная, крестьянская, пролетарская, попутническая литература. А, например, в башкирской, татарской прессе наряду с названными существовали определения: рабоче-крестьянская, красная, и как противоположность ей – белая (буржуазная) литература; можно было встретить и обозначения вроде «мусульманская литература». В этих определениях отразилась идеологическая дифференциация, идейная борьба той поры, в них закреплены основы и своеобразие формирующегося единства литературного развития тех лет.

К концу 20-х и началу 30-х годов отмечается движение от локальных, или сугубо классовых, или индифферентно-широких обозначений к иным названиям, призванным охарактеризовать общие черты многонационального процесса. Взгляд изнутри национальной литературы дополняется восприятием литератур в их совокупности. Появляется наименование «творчество народов СССР», под которым понимается все созданное нерусскоязычными народами СССР в области культуры слова – от частушек до газелей. Такого рода терминов в ту пору возникает много. Объединяет их то, что во всех них фиксируется слитность, нерасчлененность литератур нерусских народов в тогдашнем общественном сознании; русская литература в эти обозначения не включалась. Однако входило в употребление и понятие «литературы народов СССР», вбирающее все без исключения культуры художественного слова страны; им обычно пользовался А. В. Луначарский.

К середине 20-х годов появляется определение «советская литература», которая в то время понималась «как совокупность литературных произведений, написанных и изданных в СССР в противоположность дореволюционной литературе» 5. Причем речь шла о советской русской, советской башкирской, татарской и т. д. литературах, а не об их совокупности.

Впервые в широком объединяющем многонациональном, идейно-художественном, социально-культурном смысле понятие «советский» сопрягается со всем литературно-историческим процессом в Постановлении ЦК ВКП(б) от 23 апреля 1932 года. В этом партийном документе развитие литературы рассматривается в связи с социальными, общеидеологическими процессами, в неразрывности с эволюцией социалистического общества. В. условиях роста литературы возникла необходимость «наибольшей мобилизации советских писателей и художников вокруг задач социалистического строительства», сплочения их в «единый союз советских писателей». Обозначения: «советский писатель», «советская литература», «единый союз советских писателей» – вырастают на основе признания социального единства национальных литератур страны. Единство советской многонациональной литературы провозглашается как отражение социального единства ее народов. Осознание этого единства в идейно-художественном плане, осмысление его в контексте прошлой и современной мировой литературы – главный итог Первого съезда писателей СССР.

Понятие единства движется, меняется, его эволюция отражает исторически изменяющуюся и неизменную в социалистической направленности развития суть советской многонациональной литературы, суть эволюции каждой из литератур народов СССР.

Одна из основных историко-литературных проблем, которые встают перед исследователями истории литератур страны, заключается в ответе на вопрос, к какому времени относится их единение. За вопросом о хронологии скрывается сложный узел социально-культурных и собственно художественных проблем. Дело в том, что и в живом литературно-художественном развитии, и в критике проблема единства долгое время не была теоретически осознана, не выступала прямо, непосредственно. Она постоянно повертывалась лишь той или иной гранью – то историко-литературной, то социологической. И вопрос о времени единения оборачивается вопросом о том, в чем это единение выражалось. Различия в ответах были связаны с несходством в понимании «главного» и «второстепенного» в единстве, с различиями в определении роли национального и общесоветского процессов, а также с несходством в толковании значения идейно-эстетических принципов, метода, жанрово-родовой эволюции, направлений и течений, тематики и проблематики в единении литератур. К этому последнему ряду присоединялись и другие проблемы – роль реалистических, фольклорных и иных традиционных и новых форм, значение русской литературы, русского языка, характера взаимосвязей с мировым процессом и т. д. В своей же методологической, культурно-философской полноте понятие единства начинает осознаваться лишь сейчас.

Одну из достаточно распространенных концепций единения советских литератур сформулировал К. Зелинский в своей последней книге: «Образование советской литературы есть результат жизни, самой действительности. И поскольку в самой жизни действовали два, казалось бы, прямо противоположных фактора – возрождение, обновление наций и затем их объединение и сближение, то и в литературах народов СССР развились прежде всего те элементы, которые делали литературу национальной (ее язык, национальные традиции, специфическое содержание своей национальной жизни), а вслед начали развиваться те элементы, которые их сплачивают: стремление изображать общую для всех народов СССР борьбу за построение социализма, взаимодействие и взаимообогащение, общий для всех литератур художественный метод» 6. Процессы «национальные» относятся к 20-м годам, процессы «сплочения» – к 30-м.

Мысль автора выражена неточно. Может создаться впечатление, что национальное противопоставляется общесоветскому. Национальное ограничивается «своей» спецификой, а метод, взаимодействие, социалистическая проблематика объявляются исключительным достоянием общесоветского, всесоюзного. Эта логика, связывающая единство с ненациональным, с вненациональным, отторгает 20-е годы (вплоть до 1934 года) от последующей истории литератур страны.

К. Зелинский не был первооткрывателем этой теории. Еще в 1946 году Н. Пиксанов отмечал, что «в первые 10 – 15 лет нового строя, национальные литературы развивались изолированно одна от другой» 7, они решали задачи своего национального строительства, и лишь в 30-е годы выявились тенденции объединительные. Положение Н. Пиксанова позже повторяет М. Фетисов: в 20-е годы «литературное творчество объединенных в рамках общего государства народов еще не осознавалось в своем единстве», в эту пору «литературное единение народов явно отставало от их политического, государственного сплочения, а возможности взаимообогащения писателей затруднялись рядом обстоятельств» 8.

Этот тезис, берущий начало в 20-х, распространившийся в 30-х годах и сохраняющийся до 60-х, проходящий от Н. Пиксанова, М. Фетисова до К. Зелинского, можно встретить и ныне, но уже не в форме развернутой концепции, а суждения, что только Первый съезд и открывает вообще совокупную историю литератур страны, так как он организационно оформил литературное развитие.

Однако все значение организационных форм и заключается в том, что они выразили (коренные социально-общественные, литературно-художественные закономерности: оформляется то, что реально уже существует в жизни. Значение организации Союза писателей весьма велико, однако единство литератур страны – не акт решения съезда, а итог Великой Октябрьской социалистической революции, возникновения социально однородных советских национальных культур и литератур.

Анализ развития литературного движения в стране, возрастающего значения опыта различных национальных литератур показывает, что «ликвидация РАППа и создание единого Союза советских писателей рассматривались Центральным Комитетом ВКП(б) как важное звено в общей цепи мероприятий, известных в истории под названием «культурная революция» 9. И в последующие десятилетия понятие «руководства развитием художественного творчества охватывает широкий круг вопросов, связанных с культурной политикой партии и государства» 10. Создание условий для работы писателей различных национальностей, для развития различных национальных литератур обеспечивало их плодотворный рост; практика показала «необходимость и полезность соединения «централистского» и автономно-национального принципов стимулирования художественно-культурного процесса» 11. Деятельность партии по руководству литературами страны, создание Союза писателей отражали существенные грани общесоюзного процесса объединения, важные стороны внутринационального развития литератур на социалистической основе. Организационные формы развития, литературного движения, меняясь и совершенствуясь на каждом этапе, в том числе и в наши дни, зримо выявляют внутреннюю эволюцию национального и общесоюзного литературного процесса.

Термин «единство» отсутствовал в критической и литературоведческой практике 20-х годов, однако представление о единстве и общей направленности развития национальных литератур определяло всю деятельность созидателей социалистического искусства. В идейной борьбе, в столкновении различных эстетических позиций вызревало реальное единство литератур страны. Литературное развитие 20-х годов уникально. Впервые в истории народы освободились от социального и национального гнета, обрели свободу. Впервые в истории мировой литературы социально-политическое единение десятков разных народов, их культур привело не к нивелировке, не к подчинению, не к самовластию одной литературы, а обрело формы, свободного индивидуального и национального художественного прогресса.

Взаимодействие литератур, опиравшееся на богатые традиции дореволюционного времени, определилось уже в начале 20-х годов, а затем принимало все новый размах, обретало новые формы. Суждения Н. Пиксанова, М. Фетисова, К. Зелинского о неразвитости взаимосвязей в эту пору неверны. Прав Л. Тимофеев, утверждая, что тяготение к взаимодействию было заложено «в тенденции» развития литератур народов СССР, что процесс взаимообогащения «обладал в этот период… внутренней интенсивностью» 12. Да, действительно, зачастую «контакты национальных культур лишь налаживались и находились в общем в пределах ознакомления друг с другом» 13. И все же взаимодействие литератур и писателей – представителей разных народов – в 20-е годы следует признать серьезнейшим фактором национального и общесоюзного процесса.

Выходили переводы; больше всего публиковалось переводов с русского и на русский. В. Маяковский, вспоминая Казань, пишет о посетителе, читающем ему «Левый марш» по-татарски (это был А. Кутуй); М. Горького, В. Маяковского, Д. Бедного, С. Есенина активно переводили во всех республиках. И в годы гражданской войны, и в годы созидания связи литератур активно росли и разветвлялись.

Переводят не только с русского. В 20-е годы довольно широко налаживаются связи и других литератур народов СССР. Примечательна дружба украинских и татарских писателей 20-х годов. В городах, селах Украины принимают татарских писателей, Казань гостеприимна к украинским мастерам слова. И конечно же, они переводят друг друга. Однако время переводов, широкий размах переводческого дела были еще впереди.

Уже в 20-е годы активно действовал такой фактор, как непосредственный обмен художественным опытом, творческая перекличка литератур. Велика была революционизирующая и мобилизующая роль русской литературы, весьма ощутимо ее творческое присутствие в художественных процессах других литератур. «Наше возрождение, наша литература, наша наука, наше революционное движение – все развивалось под огромным и определяющим воздействием русской культуры», – писал крупнейший татарский писатель и общественный деятель Галимджан Ибрагимов, подводя итоги развитию татарской литературы в начале XX века. Он продолжал, имея в виду послереволюционный период: «Теперь мы ощущаем, как возросли элементы высокоразвитой русской культуры во всех сферах нашей жизни, мы чувствуем, как русская культура беспрерывно обогащает нас» 14. Опыт русской прозы с ее высокими традициями социально-психологического анализа, с ее вниманием к новым общественным явлениям отчетливо сказывается в великолепных повестях и романах Г. Ибрагимова, оказавших в свою очередь, по признаниям Б. Кербабаева, М. Гусейна, С. Вургуна, Д. Юлтыя, С. Муканова, И. Султанова, огромное влияние на развитие туркменской, азербайджанской, башкирской, казахской, узбекской прозы.

Русская реалистическая традиция влияла в 20-е годы как непосредственно, так и опосредствованно. Это ярко демонстрирует творчество выдающегося татарского поэта Х. Такташа. Хотя его поэма о Ленине «Века и минуты» написана раньше знаменитой поэмы Маяковского, оба эти произведения имеют удивительно много общего. Х. Такташ, как и Маяковский, абсолютно самобытен, национально и индивидуально неповторим. И в то же время они поразительно близки. Эта близость объясняется общностью и идейно-эстетических, и стилевых, и ритмических исканий. Однако бесспорно и непосредственное влияние ораторской поэзии Маяковского на Х. Такташа. Другие же поэты – татарин А. Кутуй, башкир Г. Салям испытали воздействие и Маяковского, и Х. Такташа. Так внутри национальных – русского, башкирского, татарского – процессов зрели тенденции, ведущие ко все более прочному и многостороннему сплочению литератур народов СССР.

Однако осознание необходимости сближения в творческом и организационном плане наталкивалось на противодействие пролеткультовцев, напостовцев, рапповцев. Возглавляя процесс объединения, они в то же время претендовали на единоличную власть, на подчинение других (и организаций, и литератур) себе, своим организациям. Постоянно надо помнить также об упорном сопротивлении буржуазных националистов всему, что сближало литературы.

Одной из серьезных причин, тормозивших сближение литератур, было непонимание, а подчас и неверное толкование национального и интернационального в межлитературном процессе. Выражая «левые» тенденции, иные деятели полагали, что национальное – тормоз на пути к интернациональному единству. Печальную известность получила, например, книга «О национальной культуре» (1927) В. Ваганьяна, который, как отмечала Н. К. Крупская, «представляет себе путь к интернациональной культуре через изживание национальных культур» 15. Такого рода суждения были высказаны в Татарии С.

  1. Ю. Лукин, Эстетическая культура зрелого социализма и современные проблемы марксистско-ленинской эстетики, в сб. «Эстетика и жизнь», вып. 5, «Искусство», М. 1977, стр. 29, 28.[]
  2. М. И. Пригодий, Октябрь и советская литература, «Дніпро», Киев, 1977, стр. 35.[]
  3. Ч. Г. Гусейнов, Формы общности советской многонациональной литературы, «Мысль», М. 1978, стр. 4.[]
  4. Ю. Суровцев, О стилевых течениях и «национальных стилях» в советской многонациональной литературе, в сб. «Единство», вып. 1, «Художественная литература», М. 1972, стр. 35.[]
  5. П. Н. Берков, О многонациональном характере советской литературы, «Ученые записки ЛГУ», N 122. Серия филологических наук, вып. 16, 1949, стр. 3.[]
  6. К. Зелинский, Октябрь и национальные литературы, «Художественная литература», М. 1967, стр. 9.[]
  7. Н. К. Пиксанов, Горький и национальные литературы, Гослитиздат, М. 1946, стр. 223.[]
  8. М. И. Фетисов, Многонациональный характер советской литературы, в кн. «Социалистический реализм в литературах народов СССР», Изд. АН СССР, М. 1962, стр. 27, 31.[]
  9. А. Беляев, Идеологическая борьба и литература, «Советский писатель», М. 1975, стр. 212.[]
  10. Юрий Барабаш, Вопросы эстетики и поэтики, «Современник», М. 1977, стр. 58.[]
  11. Ю. Суровцев, Советский опыт становления и развития интернациональной социалистической художественной культуры, в кн. «Взаимодействие и взаимообогащение социалистических культур», «Мысль», М. 1980, стр. 138 – 139.[]
  12. «История советской многонациональной литературы», т. 1, «Наука», М. 1970, стр. 33.[]
  13. Ю. Суровцев, Советский опыт становления и развития интернациональной социалистической художественной культуры, стр. 139.[]
  14. Г. Ибрагимов, По какому пути пойдет татарская культура?, Казань, 1927, стр. 24.[]
  15. Н. К. Крупская, Об интернациональной и национальной культуре, «На литературном посту», 1927, N 19, стр. 17;[]

Статья в PDF

Полный текст статьи в формате PDF доступен в составе номера №8, 1981

Цитировать

Бикмухаметов, Р. От представления к концепции / Р. Бикмухаметов // Вопросы литературы. - 1981 - №8. - C. 86-123
Копировать