№4, 2005/Книжный разворот

О. Ю. Анцыферова. Литературная саморефлексия и творчество Генри Джеймса

Мысль о том, что творчество Генри Джеймса предопределило многое в западной литературе XX века, звучит достаточно часто, но найти ей внятное и аргументированное обоснование в научной литературе на русском языке не так-то просто. Для русского читателя, даже если это студент-филолог, собственно американская литература конца XIX – начала XX века все еще обозначена именами Марка Твена, Теодора Драйзера, Джека Лондона. А Генри Джеймс – экспатриант, высоколобый европейский интеллектуал, для которого Соединенные Штаты – «убогая культурная провинция». О. Анцыферова исходит из представления о Джеймсе как о «билитературном писателе» (с. 4), чье творчество выражает специфически американский взгляд, но непонятно вне современного ему европейского литературного процесса.

Угол зрения в книге задан стремлением создать целостное представление о фигуре прозаика и одновременно – влиятельного теоретика литературы. О. Анцыферова легко ориентируется в безбрежном море американских книг о Генри Джеймсе, который, по ироничному замечанию одного из ученых, «остается для американского литературоведения важнейшим источником его жизненной силы» (с. 19). Для подробного разговора о творчестве Джеймса автор избирает в качестве центрального, сюжетообразующего понятия саморефлексию, когда «автор-творец становится одновременно и субъектом и объектом собственной художественной или литературно-критической мысли» (с. 48). В результате в сферу внимания попадают статьи, автопредисловия, ранние романы Джеймса, такие, как «Американец», «Дэзи Миллер» (отчасти пародированный в новелле «Пандора»), образцы его поздней прозы, начиная с повестей «Узор ковра» и «Поворот винта», «Зверь в чаще» и заканчивая романами «Послы» и «Золотая чаша», и даже немногочисленные интервью, которые Джеймс давал весьма неохотно.

Генри Джеймс во всех своих ипостасях подается в контексте современной ему философской и психологической мысли. Подробно показано, как в размышлениях о границах человеческой субъективности формировался знаменитый принцип «точки зрения», который О. Анцыферова принимает с оговоркой: «»Точку зрения» персонажа невозможно выделить в чистом виде, ибо на видение персонажа накладываются чужие взгляды и представления» (с. 422).

Описание американской литературной культуры рубежа веков, книжного рынка, меняющихся вкусов читательской аудитории создает необходимый фон рассуждениям Генри Джеймса о своем идеальном читателе. В монографии творчество писателя помеща-

ется в довольно обширный литературный контекст. С американской стороны анализируются автопредисловия Н. Готорна, автопародии Э. По, романы У. Д. Хоуэллса. Европейский контекст представлен в основном русской литературой – Чеховым и Тургеневым.

Концептуальный тезис О. Анцыферовой определяется тем, что она решительно возражает против причисления Джеймса к модернистам, справедливо полагая, что в нем еще слишком много от XIX века. В попытке как можно точнее определить это «многое» она увязывает художественный мир Джеймса с миром реалистического романа, аргументируя свой вывод восторженным отношением писателя к творениям Бальзака и Тургенева.

Однако термин «реализм», пришедший из французской литературной практики, для Джеймса имеет иной смысл, так же как и для его американского современника У. Д. Хоуэллса: и в переписке с Джеймсом, и в рассуждениях о литературе, вложенных в уста пастора Сьюэлла из романа «Возвышение Сайлеса Лэфема», у Хоуэллса слышится голос не Бальзака, а пуритан – родоначальников американской культуры, которые отрицали созданное человеческим воображением и именно в этом смысле противопоставляли вымышленное реальному (сотворенному Богом). Не случайно пастор носит имя одного из них, Сэмьюэла Сьюэлла, чьи дневники были хорошо известны в конце XIX века.

Задача вписать произведения Генри Джеймса в эстетику реалистического романа решается исследователем с помощью категории мимесиса. Реалистическое трактуется как синоним и эквивалент миметического. В такой трактовке реализм в очередной раз лишается берегов, простираясь от Дефо, духовная автобиография которого рассматривается, с подачи А. Уотта, как всего лишь «запечатленная в слове копия реальной жизни» (с. 99), до «рефлективного реализма» Гарди, Пейтера, Вулф, Форстера (с. 107).

Размытость общей идеи искупается в монографии подробным анализом словесной ткани художественных текстов. Русскоязычному читателю предоставляется уникальная возможность проникнуть в мир таких сложных вещей позднего Джеймса, как «Золотая чаша» и «Узор ковра». Текст этих произведений цитируется на английском (автор, по всей видимости, полагает, что полноценный перевод их на русский невозможен) и тщательно комментируется, подобно поэтическому тексту. Филологическое удовольствие, доставляемое этим чтением, заставляет забыть случайно мелькнувшее вначале слово «диссертация» (с. 34) и простить автору прямолинейность венчающего книгу теоретического вывода.

О. ПОЛОВИНКИНА

г. Владимир

 

Статья в PDF

Полный текст статьи в формате PDF доступен в составе номера №4, 2005

Цитировать

Половинкина, О.И. О. Ю. Анцыферова. Литературная саморефлексия и творчество Генри Джеймса / О.И. Половинкина // Вопросы литературы. - 2005 - №4. - C. 370-371
Копировать