О. Ф. Кудрявцев. Флорентийская Платоновская академия: очерк истории духовной жизни ренессансной Италии

О. Кудрявцев в монографическом исследовании предпринял попытку комплексного изучения «платоновского братства», сложившегося вокруг итальянского гуманиста Марсилио Фичино, с точки зрения антропологии, христианской апологетики, эстетики, астрологии, этико-правовых концепций, философии истории и культуры.

В первой части — «Фичино и его окружение», — посвященной биографии гуманиста, акцент перенесен на историю изучения им древнегреческого и перевод трудов Платона и его последователей. Глава I «Мудрость язычников…» содержит малозанимательный, хотя и полезный перечень: какие работы и когда Фичино переводил, писал и издавал. Автор полемизирует с биографами и самим Фичино, которые отмечали, что своими трудами и основанием Платоновской академии ученый обязан покровительству Козимо Медичи. О. Кудрявцев выстраивает иную последовательность событий, подчиняя волю патрона проектам гуманиста. Приводятся следующие аргументы: Фичино студентом интересовался древнегреческим и читал существующие переводы Платона. Гуманист ориентировался в работе над переводами на свою альтернативную концепцию религии, основателем которой он считал Гермеса Трисмегиста: «…просьба перевести герметические сочинения скорее всего <…> была инспирирована самим Фичино, который <…> мог внушить тому [Козимо] идею осваивать ее [древнейшую богословскую мысль] в хронологическом порядке <…> что гораздо лучше проясняет логику его работы, чем ссылка на просьбу или заказ его покровителя» (с. 43-44).

Прослеживается эволюция взглядов Фичино, посвятившего жизнь полемике с аверроистами и перипатетиками (с. 98-99) и прошедшего путь от искушения эпикурейством в молодости до комментариев к апостолу Павлу и перевода христианского неоплатоника Псевдо-Дионисия.

В главе II «Вертоград любомудрия…» опровергается точка зрения американского ученого Дж. Ханкинса, «отнесшего Платоновскую академию к разряду историографических мифов» и доказывавшего, «что ни сочинения Фичино, ни другие источники эпохи не дают повода заключить о наличии вольного ученого сообщества или академии <…> Термином «академия» Фичино мог в иных случаях обозначить собственную частную «гимназию»…» (с. 103). Приведенный обзор работ о Платоновской академии имплицитно создает впечатление, что историографы вчитывали в этот феномен свое представление об идеальном сообществе ученых. Не избавляет от этого мнения и концепция, предложенная автором монографии.

В состав участников академии автор включает учеников, единомышленников, религиозных и политических деятелей Европы (80 человек), исходя из писем, бесед, пиров, лекций, проповедей, переписки, моральных изречений, получивших статус публичных событий. О. Кудрявцев приходит к выводу, что академия не была институционализирована: не имела устава, имущества, постоянного помещения и состава участников, академических форм коммуникации и «…может быть выделена весьма условно, как круг лиц, приобщенных гуманистом разными способами к его философскому делу…» (с.