Новый цикл работ о Блока

«Блоковский сборник, II» – «Труды Второй научной конференции, посвященной изучению жизни и творчества А. А. Блока», Тарту, 1972, 590 стр.

В литературу о Блоке, уже богатую содержательными и оригинальными работами, вошло новое издание. Это – «Блоковский сборник, II», включающий и ряд специальных статей, и многочисленные неизданные материалы (преимущественно из переписки поэта и его близких, из воспоминаний о нем и др.). Так же был построен и первый «Блоковский сборник», появившийся в 1964 году. И если сравнивать оба издания, то настоящее отличается от предшествующего более четкой направленностью работ, помещенных в нем: авторов прежде всего интересуют закономерности, свойственные творчеству Блока в целом и отдельным его произведениям, его связи с писателями – предшественниками, структура поэтического сознания в его единстве и цельности.

Основное – и по объему и по содержанию – место в книге занимает работа Д. Максимова «Идея пути в поэтическом сознании Ал. Блока». Автор говорит о двух основных типах творчества (между которыми существуют, как он замечает, и промежуточные формы): в первом четко прослеживается движение, перспектива развития писательской индивидуальности во времени, – другими словами, именно творческий путь; во втором же складывается такое идейное и художественное единство, где элемент движения, развития во времени, фактически всегда совершающегося, не выступает в роли организующего принципа.

Творчество Блока, пишет Д. Максимов, предстает как ярчайший пример первого типа (наряду с деятельностью Л. Толстого, Гоголя, Гейне, Гёте). Автор сопоставляет Блока с теми его современниками, для которых категория пути не имеет существенного значения или у которых она даже не проявляется (И. Бунин, Ин, Анненский, Ф. Сологуб), и с теми, у кого она выступает с меньшей или большей, иногда весьма значительной, степенью отчетливости, даже остроты (А. Белый, Брюсов, отчасти Бальмонт). Он характеризует своеобразие всей деятельности Блока как предельно насыщенной идеей движения и проникнутой динамикой постоянного стремления вперед. Большой литературный материал, почерпнутый из художественного наследия поэта, его статей и переписки, позволяет исследователю выявить закономерности в соотношении идей пути и цели (а также неслучайного у Блока мотива «бесцельности»), проследить зависимость процесса движения от поисков устойчивых идеалов, определить закономерности многочисленных противоречий, возникавших и преодолевавшихся по мере становления и эволюции лирического «я».

Другая большая статья – работа З. Минц «Блок и Гоголь» – ставит вопросы литературной преемственности. «Гоголевское» у Блока, так же как и те моменты, что связывают его с Л. Толстым и Достоевским, оценивается как нечто структурно важное, во многом очень существенное для идейно-художественной системы писателя. Главную задачу работы автор определяет как «направленность… на эволюцию отношения Блока к Гоголю». Путем сопоставления близких идей, тем, мотивов, образов у обоих писателей З. Минц выявляет у Блока все «гоголевское» или то, что она таковым считает. Особенно доказательны сопоставления фантастических и отчасти гротескных образов Петербурга в «Петербургских повестях» Гоголя и в стихах второго, отчасти и третьего тома Блока, мотивов, связанных у обоих писателей с темой России, с трактовкой важных политических и морально-этических вопросов (отношение к народу и интеллигенции) и т. д.

Среди проведенных исследовательницей параллелей есть, правда, и спорные, и просто неубедительные. Так, искусственными представляются сближения тех коротких отрезков текста первой главы «Возмездия», где изображается гостеприимный и приветливый дом деда героя, со «Старосветскими помещиками» (стр. 193), или сопоставление ситуаций из пьес Блока и Гоголя (см. стр. 151). Конечно, и Подколесин в «Женитьбе», и Арлекин в «Балаганчике» проделывают внешне одно и то же – прыгают в окно, но внутренний смысл одинакового поступка в этих произведениях настолько разный, что вряд ли стоит их связывать. Столь же искусственным кажется и сравнение финальной немой сцены в «Ревизоре» с ремаркой в «Балаганчике», изображающей испугавшихся и внезапно застывших мистиков. Но все это не умаляет ценности работы, где выявлены и подлинно существующие связи между поэтическим миром, стилистическими принципами Блока и Гоголя.

Другие четыре работы, помещенные в отделе «Статьи», посвящены разным сторонам художественной системы Блока и анализу структуры отдельных произведений.

Такова прежде всего статья П. Руднева «Метрический репертуар А. Блока». Тема – не новая: ею плодотворно занимались такие крупные исследователи, как В. Жирмунский и Л. Тимофеев, к ней обращался в свое время А. Белый, работали над ней и за рубежом. Новизну же работе П. Руднева придает тот факт, что в ней с абсолютной полнотой и строго систематически обследованы стиховые формы Блока – с учетом всего количества стихотворений (и строк в них), написанных тем или иным традиционным размером или неканоническим видом стиха, а также случаев комбинированного применения того и другого типа. Автор выясняет количественное соотношение этих разных форм стиха в творчестве Блока и сопоставляет пять силлабо-тонических размеров (в монометрических композициях) у Пушкина, Катенина, Баратынского, Лермонтова, Тютчева, Фета, А. Толстого, Брюсова и Блока; особое внимание он уделяет системе неклассических метров Блока, а в последней главе рассматривает в общих чертах эволюцию системы стиховых форм на протяжении всего творческого пути Блока.

Р. Папаян в небольшой работе «К вопросу о соотношении стихотворных размеров и интенсивности тропов в лирике А. Блока» обращается к вопросу, который – по крайней мере в такой форме – еще не ставился. Речь идет о том, что сила смыслового сдвига, создающегося при переносном словоупотреблении (тропе), является разной в разных стихотворных размерах как у Блока, так и у тех немногих поэтов (Тредиаковский и Маяковский), примеры из творчества которых привлечены для сравнения. Другими словами: характер стихотворного размера не безразличен для смысловых построений, применяемых поэтом. Отсюда – понятие (и термин, точный, но, может быть, и не очень удачный по своей «технической» окраске) «троповместимость» стиха. Это понятие конкретизируется на большом материале и уточняется с помощью подсчетов, благодаря которым выясняется, например, что в трехсложных размерах «интенсивность образования тропов… резко возрастает (общий показатель двусложных размеров – 18,7 процента, трехсложных – 24,5)», в дольниках же интенсивность тропов падает. Эти наблюдения интересны и важны – притом для поэтики не только Блока, но и других авторов, хотя требуют, конечно, как о том говорится в данной работе, дополнительной проверки и уточнения. В целом же перспектива, открываемая в статье Р. Папаяна, надо полагать, плодотворна и для стиховедения, и для теории поэтических жанров.

В лаконичном этюде Л. Ленчика рассматривается символика сюжетно-образных связей в драме А. Блока «Король на площади». Надо признать удачной попытку автора восстановить в художественных правах эту драму, которая в нашем литературоведении явно недооценивалась. При этом ссылались на «мистическую» якобы туманность ее смысла и суждения самого Блока, который проявил к этой пьесе особую строгость. Л. Ленчик гораздо глубже, чем это делалось ранее, анализирует прогрессивный идейный смысл драмы, строгую продуманность структуры произведения, где «трагическое столкновение двух стихий современной жизни, прослеженное… на самых разных уровнях («мудрости» и «безумия», «религии» и «мистики», «судьбы» и «свободы», «жизни» и «искусства»), испытано в горниле беспощадной к догматическим святыням иронии». Острота этого конфликта, взаимопроникновение противоположных начал и создают атмосферу огромной эмоциональной напряженности пьесы, определяют художественную емкость ее образов, ее смысловую многоплановость, органичность сочетания иронии и трагизма.

В отличие от других статей сборника, открывающая его работа А. Мальц и Ю, Лотмана «Стихотворение Блока «Анне Ахматовой» в переводе Деборы Вааранди (К проблеме сопоставительного анализа)» целиком представляет собой исследование одного короткого стихотворения и его перевода. В первых же строках авторы оговариваются, что сознательно отвлекаются от «внетекстовых связей» (то есть от биографических фактов, относящихся к знакомству Блока и Ахматовой); нет здесь и сопоставлений с другими поэтическими текстами. На одиннадцати страницах внимательно разбираются шестнадцать строк блоковского текста, и на следующих восьми – их отражение в эстонском переводе. От внимания авторов не ускользает буквально ни одно слово – ни одно его значение или оттенок, ни один грамматический (в особенности синтаксический) момент, ни один элемент звуковой ткани стихотворения. На фоне такого скрупулезного анализа русского текста разбор эстонского перевода позволяет с большой четкостью определить и то, в чем он совпадает с оригиналом, и то, чем он от него отличается, в чем отразилась индивидуальность поэтессы-переводчицы, внесшей в него некоторые черты стиля Ахматовой.

Особое место в сборнике занимает помещенная не в первой его части, а завершающая отдел «Публикаций и сообщений» большая работа покойного С. И. Бернштейна (1892- 1970) «Голос Блока». Автор ее – известный советский языковед, много занимавшийся проблемами стилистики и поэтики. Статья, написанная в начале 20-х годов, но напечатанная только теперь, воспринимается как работа вполне современная – и по научным принципам, и по характеру темы, и по свежести материала. Статья посвящена блоковскому искусству чтения собственных стихов и представляет, насколько известно, единственный в мировой филологии пример всесторонней характеристики декламационной манеры поэта, соотнесенной со стилем его стихотворений и с творчеством в целом, а также сопоставленной с манерой чтения стихов у его современников.

Чтение Блоком стихов запомнилось всем, слышавшим его, и осталось в памяти современников как органически неотъемлемая черта живого облика поэта – человека и художника: поражали «белый голос», то есть внешняя бесстрастность и ровность тона произнесения, общая экономия средств, отсутствие не только каких бы то ни было актерских приемов декламации (чуждых и манере чтения большинства поэтов на рубеже 1910 – 1920-х годов), но и вообще внешних эффектов при высоком артистизме исполнения, то есть абсолютной ритмичности читки и ее внутренней насыщенности чувством, сдержанным в своем выражении, но всегда подлинным, никогда не наигранным. Декламация Блока охарактеризована С. Бернштейном на основании акустически точных признаков, зафиксированных в фонографных записях, которые исследователь сделал в 1920 году.

Статья С. Бернштейна легко вписывается и в контекст других публикаций. Материалы эти многочисленны и разнообразны. В целом они дают представление о разных этапах жизни Блока, об истории его взаимоотношений с деятелями русской культуры.

Комментаторы и авторы вступительных очерков, предваряющих публикации, дают им всестороннее историко-литературное толкование. Некоторые из вступительных очерков разрастаются в небольшие исследования, например, вступление Е. Белькинд к ее публикации писем Блока Вяч. Иванову. Здесь же попутно хотелось бы сделать полемическое замечание. Несколько односторонним, даже идеализированным представляется образ М. Кузмина в большом вступительном очерке Г. Шмакова, предпосланном письмам Блока к этому поэту. Естественно и понятно стремление публикатора рассказать о тех чертах Кузмина как человека и художника, которые привлекали Блока, но явно затененными оказались и эстетство Кузмина, и свойственная ему порой манерность, и идейно-тематическая ограниченность творчества.

Книга завершается «Материалами к библиографии А. Блока за 1958 – 1970 годы» (составитель Р. Помирчий). Здесь учтены и издания сочинений Блока, выпускавшиеся во всей стране, и книги о нем, и сборники статей, и статьи – журнальные и газетные ¹. Этот внушительный итог научной, критической, издательской работы включен в книгу не случайно, ведь в ней самой подводятся обнадеживающие итоги методологическим исканиям исследователей жизни и творчества Блока.

В. ФЕДОРОВ

г. Ленинград

1. При всем богатстве библиографии, она, по-видимому, не абсолютно полная: так, в ней пропущена книга А. Б. Рубцова «Драматургия Александра Блока», «Высшая школа», Минск, 1968.[↩]