Новые тенденции в английской прозе 60-х годов

1

Каждая эпоха имеет свое «лицо» в литературах мира. Имеют его и отдельные десятилетия, даже годы. Англичане называют эти приметы времени «литературным климатом». Седьмое десятилетие, которое насчитывает уже шесть лет, обнаружило свои особенности во всех литературах Западной Европы. Заметны они и в литературе Британских островов, в особенности в ее прозе.

В английской критике нередко приходится читать невеселые заявления о симптомах «провинциализма» в современном романе Англии. Хотя жалобы эти преувеличены, они имеют свои основания.

Повышение жизненного уровня рядового британца, некоторая стабилизация английской экономики, достигнутая в силу ряда условий в первой половине 60-х годов, не исключали духоты общественного климата. Об этой духоте говорили разные публицисты, обозреватели, общественно-политические деятели. Говорили о ней и писатели. Над некогда могущественной державой мира давно нависла угроза стать «сорок девятым штатом» Америки. Опека Соединенных Штатов стала для англичан особенно тягостной, все больше вынуждала Британию порывать связи с Европой, которые для нее всегда были органичны и необходимы.

Сомнения в курсе, навязанном из-за океана, утрата реальной независимости тревожили и тревожат не только наиболее трезвых политических деятелей. Эта ситуация создает у многих англичан настроения неуверенности и недовольства. Опасение, вызванное последствиями того «дрейфа, который влечет Англию к берегам Америки» (по верному замечанию О. Орестова), звучит в особенности за последние год-два в статьях и книгах романистов. Опасение это определило содержание романа Ч. -П. Сноу «Коридоры власти» (1964), как бы туманны ни были основы положительной программы их автора. В более сложной и опосредствованной форме те же мысли отражены в очень горьком и мрачном романе «Зеркальная война» (1965), принадлежащем перу способного прозаика, недавно вышедшего на литературную сцену Британии, Джона Ле Карре (псевдоним Д. Корнуэлла).

Но стала ли вся Англия «провинциальной» и есть ли основания говорить о «провинциализме» ее литературы? Вопрос этот требует серьезного и объективного обсуждения.

Английские критики порой говорят о влиянии американского романа и драматургии на отечественную литературу. Глубину этого влияния на роман, на мой взгляд, не стоит преувеличивать (оговорив лишь несомненное огромное воздействие на многих английских прозаиков манеры Хемингуэя). Так же трудно проследить точки соприкосновения английской прозы с прозой, скажем, французской, немецкой или итальянской. Даже экзистенциалистский роман, возникший в Англии 50-х годов, как бы многим он ни был обязан философской мысли Сартра (Мердок) или Камю (Колин Уилсон), заметно отличается от романа того же направления за рубежом. По этому поводу интересное суждение было высказано три года назад молодым американским прозаиком Джоном Апдайком. «Никакая литература мира, – заметил писатель, – не может считаться менее экзистенциалистской, чем английская. Я имею в виду то, что англичан, по-видимому, не тревожат отвлеченные проблемы человеческого существования… Отсюда поразительное количество романов, по-прежнему рисующих социальные обстоятельства».

Некоторая островная замкнутость английской прозы, которую нельзя объяснить одним национальным своеобразием, сегодня налицо. Но в чем она проявляется, можно ли согласиться с критиками, декларирующими серьезный перелом, наступивший в 60-х годах? И каковы симптомы того нового, что может развиться в ближайшем будущем?

Первое, что бросается в глаза при попытке обобщить тенденции, определить «лицо» прозы 60-х годов, – это малое распространение в ней мотивов так называемого авангардизма, иначе говоря, модернизма, о котором вместе с тем много пишется в английской критике.

В слабом распространении модернизма в современной английской литературе (прозе и поэзии) заключается очень существенное отличие этой литературы от других литератур западного мира.

В прозе традиция отечественных писателей-модернистов – В. Вульф, Дж. Джойса (в 20-х годах века чрезвычайно влиятельных) – сегодня почти иссякла, что, видимо, объясняется сложными причинами, определить которые в настоящее время еще трудно. Неощутимо в ней и влияние тех представителей европейского модернизма наших дней, книги которых широко издаются, рецензируются и распространяются. Так, нелегко проследить в произведениях авторов, которые определяют сегодня характер английской прозы, воздействие французского «нового романа», манеры тех или других «модных» авторов «авангарда» ФРГ. Прозаики, наиболее близкие к европейскому авангардизму, – Трокки, недавно дебютировавшие писатели А. Квин, Р. Кеннеди или Э. Хиггинс, – отнюдь не показательны и не определяют какое-либо новое направление. Лишь роман Трокки «Каин» пользуется сравнительной известностью.

Говоря об изменчивости литературных форм и пытаясь нащупать ведущие течения в литературе современной Англии, Джон Уэйн в 1964 году справедливо заметил: «Экспериментальный роман умер у нас вместе с Джойсом». Если и происходило экспериментирование в последующие годы, считает Уэйн, оно сводилось скорее к трюкачеству. Это трюкачество им самим было высмеяно в свое время в сатирическом образе Фрулиша (роман «Спеши вниз», 1953).

С небольшой, но чрезвычайно содержательной статьей «Роман и антироман» выступил еще в конце 1961 года другой английский прозаик – У. Купер. «Антироман стремится дискредитировать интеллект (the mind), – писал Купер, – объявить его банкротство. По существу же он тривиален и в высшей степени ограничен, порой просто смешон. Но тенденцию к «антиразуму» не следует принимать слишком всерьез» ¹.

Интересна и эта декларация, и вся последующая аргументация писателя-реалиста: «В современный переломный момент истории человечества настоятельно необходимо доказывать не то, что интеллект отличает человека от других представителей животного мира, – пишет Купер. – Так же мало необходимо доказывать, что антиинтеллектуализм не нов и обычно приводит к самым крайним формам политической и социальной реакции. Важнее другое – доказать, что только разум может помешать человечеству в конце концов взлететь на воздух».

Любопытна перекличка выступления Купера со статьей А. Лану, писавшего в 1963 году в журнале «Ар», обращаясь к создателям «нового романа» (или антиромана): «Неужели вы не видите, что эти книги… уводят людей нашего времени от самого существенного и основного?» ²

У. Купер решительно противопоставляет Модернистский ромам Западной Европы и Америки тому типу романа, который сложился в Англии 50-х годов.

И если бы статья Купера была написана в 1966, а не в 1961 году, вывод его был бы одинаково верен. Широко распространенная сегодня в странах западного мира литература отчаяния и тотального отрицания, рожденная истерическим страхом смерти, одержимостью идеей уродства и абсурда бытия, не имеет эквивалента в «провинциальной» Англии.

«Если хотите знать, я предпочел бы вовсе не родиться», – так начинается (вместо предисловия) книга психологических зарисовок молодого французского модерниста Ле Клезио «Лихорадка» («La Fievre»). Наблюдая человека, Ле Клезио видит только скелет, «который едва скрывают кожа и мускулы». Еще не успев умереть, человек для него несет в себе миазмы будущего гниения. Жизненный процесс – лишь уродливое месиво, в котором копошатся личинки могильных червей. А отсюда заявление: «Поэзия, роман, новелла – удивительный анахронизм! Они не способны уже никого или почти никого обмануть. Поэмы, рассказы… к чему все это?» Человек очень близок дикому зверю, – рассуждает герой романа того же Ле Клезио «Протокол», бродя по зоологическому саду и наблюдая повадки его обитателей.

Подобные страницы и образы нелегко найти в английской прозе. Нелегко в ней найти и уродливый натурализм, самоистязание, переходящее в юродство, автора «Жестяного барабана», западногерманского писателя Гюнтера Грасса. Смакование патологии, копание в уродливом и страшном не типичны для современного английского романа. Исключение составляли лишь романы А. Мердок конца 50-х – начала 60-х годов. Эротика вливается в английскую прозу еще со времени Д. Лоренса (до сих пор чрезвычайно почитаемого в Англии), но сам характер описания эротических мотивов в английской литературе отличен от того, что мы находим, скажем, у Г. Грасса или Виолет Ледюк. Разве только роман Д. Лессинг «Золотой дневник», вышедший пять лет назад, написан в этой «традиции».

По мнению многих вдумчивых критиков Великобритании (У. Аллана, П. Хэнсфорд-Джонсон, Дж. Лэмберта и др.), для английских прозаиков был и остается типичным интерес к человеку, воспринимаемому не в изоляции, а в неразрывной связи с обществом.

«Американские друзья часто спрашивают меня, не становится ли английский роман слишком социологичным, – писал У. Купер в приведенной выше статье. – Если наш роман и становится сегодня действительно «социологичным», то потому, что в нем восстанавливается постепенно то, что было утрачено на предыдущем этапе». Процесс восстановления ослабевшей в 20-х годах традиции реалистического социального романа Купер определяет как «тенденцию вернуть искусству Разум».

У. Купер подвел итоги того, что было сделано английскими авторами после 1953 – 1955 годов. Вышедшие после 1955 года книги давали все основания говорить об укреплении реалистической традиции классиков: появились реалистические романы на антиколониальную тему (Дж. Олдриджа, Б. Дэвидсона, Д. Стюарта, Н. Льюиса, М. Эдельмана), серии социальных романов («Чужие и братья» Ч. -П. Сноу, «Британский путь» Дж. Линдсея³), романы «рассерженных» (Дж. Осборна, Дж. Уэйна), наконец, возник так называемый «рабочий роман» (А. Силлитоу, С. Чаплина, Р. Уильямса, Д. Стори, С. Барстоу и др.).

В 1965 году в статьях специального номера «Таймс литерари сапплемент» («ТЛС»), посвященного итогам литературы 60-х годов, определенно прозвучало признание той «социологичности», которая характеризовала прозу истекших лет. Критики разных направлений – нравится им это или нет – вынуждены признать, что главенствующее направление – реалистическое, а основной характер прозы – социологический.

Традиция английского реализма, идущая от классиков XVIII – XIX веков к Дж. Элиот, Т. Харди, Дж. Мередиту, а от них к А. Беннетту, Г. Уэллсу, Б. Шоу и Дж. Голсуорси, передалась как эстафета лучшим художникам-реалистам, выступившим в 50-е годы. В следующее десятилетие влияние этой традиции усиливается. В русле реализма, и, уточним, преимущественно в русле социально-психологического романа, продолжает писать сегодня большинство прозаиков старшего поколения – Ч. -П. Сноу, Д. -Б. Пристли, У. Купер, П. Джонсон, Н. Льюис, К. Макиннес, О. Мэннинг. Каковы бы ни были особенности искусства Г. Грина, роман его сегодня, как и в 50-х годах, остается реалистическим.

1. W. Cooper, The Novel and Anti-Novel, «Sunday Times», 17/XII 1961.[↩]
2. »Art», 27/XI – 3/XII 1963. [↩]
3. Требует специального рассмотрения также трилогия умершего в 1966 году Э. Во «Шпага чести», представляющая злейшую сатиру на английскую военщину и бюрократию. Политические убеждения Э. Во были объективно реакционны, но искусство его реалистично и исполнено социального обличения.[↩]