Новые пути, новые горизонты

Мы говорим: «мировая литература», но всегда ли явственно отдаем себе отчет в том, что с тех, гётевских, времен, как слова эти были впервые произнесены, само понятие изменилось не только качественно, но и чисто географически? То есть абстрактно, академически, конечно, отдаем, даже само сомнение в этом покажется диким, кощунственным. Ну, а в реальных наших литературоведческих штудиях, трактующих, подчеркиваю, не частные явления художественной культуры, а представляющие мировой литературный процесс? Не так редко, не правда ли, мы делаем вывод об этом целом, обо всем объеме, исходя лишь из его части. Так «мировая литература» становится только литературой Европы и Северной Америки.

Правда, в последние годы много пишут о латиноамериканском романе, о японской прозе, рассматривая их в контексте явлений мировых. Это не удивительно: взрыв «магического реализма» был настолько силен, что просто не мог не увлечь исследовательскую мысль.

Однако интересные, общезначимые динамические процессы происходят не только в уже надежно освоенных или интенсивно осваиваемых культурных регионах. Страны Азии и Африки ныне не только представительная политическая сила в мире, это и сила культурная. Идейно-эстетическое движение литератур Азии и Африки становится важной закономерностью всего мирового художественного процесса. Не учитывая литературных достижений этих огромных континентов, особенностей их художественного развития, конфликтов, возникающих в ходе этого развития, трудно выработать истинно современный взгляд на мировую культуру второй половины XX века. Сбылись пророческие слова В. И. Ленина, который в 1919 году написал: «За периодом пробуждения Востока в современной революции наступает период участия всех народов Востока в решении судеб всего мира» ¹.

Разумеется, обретение национальной и даже экономической независимости не влечет за собой автоматически самобытного художественного расцвета. Путь к нему долог, не прям, чреват многими трудностями даже и психологического характера. Порой в недрах молодой, только нарождающейся культуры возникает стремление к своего рода изоляционизму: слишком свежа еще память о веках колониального ига, слишком велико стремление к самоутверждению. При этом иногда отказываются и от истинно ценного – только на том основании, что возникло оно «там», в недрах чужой и – до сих пор кажется – враждебной цивилизации. Об этом у нас еще, впрочем, пойдет речь, пока же, забегая вперед, скажу, что здоровые силы афро-азиатских литератур преодолевают нигилизм по отношению к Западу, открываются всему в нем значимому, художественно плодотворному, хотя и протекает этот процесс медленно и принимает зачастую неожиданные и непривычные формы.

У этого явления есть, однако, и другая сторона. Многие, даже просвещенные, европейцы все еще склонны смотреть на происходящее, допустим в Африке, только как на экзотику. Или другой вариант: в пору недавно прокатившегося по Европе и Северной Америке «левацкого» взрыва в молодых литературах Востока усмотрели единственно возможный лик «новой» культуры, идущей на смену обветшалому, насквозь прогнившему «старому» искусству. Волна леворадикального нигилизма спала, соответственно ушли и идеи контркультуры, адепты которой с такой надеждой взирали на страны Востока. Пришла – во всяком случае, приходит – пора трезвого анализа. В литературах Азии и Африки в последние десятилетия открываются такие черты, возникают такие художественные проблемы, которые созвучны и литературной жизни развитых стран.

Так складывается ощущение сложного, многообразного, диалектического единства, общность процесса, имя которому все то же: мировая литература.

Нашей, советской науке есть на что опереться в изучении этого единства: вспомним хотя бы труды покойного академика Н. И. Конрада. Он, как известно, занимался средними веками и Возрождением, исследовал общности и расхождения в культурах Запада и Востока давних времен. Однако работами его, где преодолен традиционный европоцентризм, где литература Востока рассматривается в русле мирового литературного процесса, задается масштаб исследовательской мысли тем, кто занимается и современными литературами.

Это – завещание ученого. А вот строки поэта. За десять лет до освобождения Индии Рабиндранат Тагор думал о том времени, когда

Соберутся с рабочею хваткою

Люди вместе, в грядущее веря,

Привлеченные зданья закладкою

На развалинах древних империй.

(Перевод Б. Пастернака.)

Эти строки Тагора звучат как завет людям земли, с которыми великий поэт-гуманист прощался в тяжелую годину второй мировой войны: «Прежде чем проститься с вами, я призываю всех людей, во всех частях земного шара бороться с силами варварства».

Люди вместе! Конечно, строки эти основаны на определенных исторических реалиях, принадлежащих своему времени, но ведь звучит в них и то, что выходит за пределы сегодняшнего, что обращено ко всем, что всех касается. Люди вместе – это значит и духовное их творчество вместе, это значит, что каждый народ придет на встречу с другим народом с чем-то своим, неповторимым, но равно служащим миру и прогрессу, счастью людей.

…Теперь казалось бы естественным и поговорить как раз о том, как взаимодействуют, взаимообогащают друг друга на мировом художественном форуме литературы разных стран и континентов, к чему направлены общие усилия, где пересекаются, а где расходятся поиски. Но, думаю, прежде чем начинать такой разговор, нужен более прочный фундамент, нежели тот, на который мы сейчас опираемся. Проще говоря, надо основательнее разобраться в том, что´ происходит внутри литератур Азии и Африки, а уж затем двигаться дальше.

В этих заметках и пойдет речь о становлении, развитии, об основных тенденциях художественной жизни афро-азиатских стран. Подчеркиваю: основных, определяющих главное в их облике. Конечно, есть соблазн подробного разговора, предполагающего неторопливый, скрупулезный разбор различных течений, художественных манер, тематических пластов.

Так, анализ «деревенской прозы» помогает понять одну из важнейших тенденций литературного движения этих стран, связанных с обращением художника к современной жизни. Эта традиционная для афро-азиатских литератур тема в творчестве прогрессивных писателей наполняется новым, антифеодальным содержанием. Авторское повествование, описание деревни ведется с позиций крестьянина, начинающего осознавать истинные причины своего бедственного положения, косность и антигуманность пережитков прошлого. Два мира – богатых и бедных – резко противопоставляются друг другу. И в этом противопоставлении выявляется социальная и нравственная позиция художника, утверждающего, что народ является хранителем высоких моральных ценностей, подлинной внутренней культуры, а богатство и духовное опустошение идут рядом. Примечателен роман писателя хинди Шани «Гнилая вода» (1965). Перед нами проходят картины жизни обитателей затерянного городка с мусульманским населением. Название этого романа по-своему символично. Смрад гнилой воды, разлагающейся в пруду, находящемся в черте города, отравляет все вокруг. Люди гибнут в этой атмосфере духовного застоя. Зловоние гнилой воды – это косные традиции и обычаи, калечащие жизнь людей, это религиозные предрассудки и пережитки прошлого.

Заинтересованность в судьбе трудового народа, поиски путей облегчения тяжелой доли бедняков, стремление доказать, что наступило время давно желанных перемен, – вот что руководит писателем, выносящим на суд общества во многом еще не решенные проблемы социального бытия. Наряду с обнаженно реалистическим изображением жизни деревенской бедноты, полной тяжелого труда, нищеты и невежества, «деревенской прозе» зачастую бывает свойственна поэтизация сельской жизни, проявляющаяся в эмоционально насыщенных описаниях красоты природы, неповторимой прелести местного колорита сельских праздников, шумных базаров, ярких ярмарок, в мастерском использовании всего многообразия и богатства языка с его местными диалектными особенностями, фольклора, легенд и преданий. По словам индийского критика А. Дасгупты, «бенгальские романисты Тарашонкор Бондопаддхай, Бибхутибхушон Бондопаддхай, Маник Бондопаддхай, Премендро Миттро, Прободх Кумар Санъял и многие другие раскрыли красоту местных нравов, обычаев, языка сельских районов Бенгалии, на которую даже Тагор в свое время не обратил достаточного внимания» ². Персонажи часто наделены сильными, благородными чувствами.

Героиня романа «Грязное покрывало» (1954) индийского прозаика Пханишварнатха Рену Лачхми – сильная, волевая женщина, сумевшая в нечеловеческих условиях, среди грязи и разврата, сохранить чистоту души. Не боясь навлечь на себя гнев блюстителей чистоты религиозных законов, она уговаривает односельчан отказаться от религиозной и кастовой вражды, жить в мире и дружбе, сообща строить новую жизнь.

Значительно расширяются рамки семейного романа, в который также врываются проблемы сегодняшнего дня. Многоженство, право вдов на вторичное замужество, ранние браки, расшатывание патриархальных моральных устоев и т. д. – эти темы уже давно стали традиционными для просветительской литературы стран Востока. Но сейчас, решая их, художник не может пройти мимо тех острых социальных и моральных конфликтов, которые вызваны социально-экономическими изменениями в развивающихся странах, борьбой демократических сил против засилья монополистического капитала, усиления коррупции в государственном механизме, растущей безработицы и т. д. Например, сюжетным центром романа «Нектар и яд» (1966) Амритлала Нагара является не криминальная с точки зрения индусской традиционной нравственности женитьба героя на молодой вдове, а острая политическая ситуация, сложившаяся в то время в Индии. Автор помещает своих героев в самый водоворот бурных политических событий, вызванных кровавыми индусско-мусульманскими столкновениями, разбойничьими нападениями на прогрессивные организации, спровоцированными реакцией. Герои, а вместе с ними и читатель, понимают, что их счастье невозможно без борьбы против сил мракобесия и реакции.

Мы далеки от того, чтобы не видеть различий в идейно-эстетических позициях, с которых афро-азиатские писатели отражают сложный, болезненный процесс отмирания прошлого, переход освободившихся стран от феодализма к капитализму, сопровождающийся ломкой, подчас очень трагической, многовековых патриархальных устоев общества, появлением нового человека, вступающего в иные отношения с окружающим миром.

Процесс демократизации литературы, который мы постарались показать на некоторых произведениях писателей Индии, наблюдается и в культуре стран Черной Африки. С начала 70-х годов, после завоевания независимости, там появляются произведения, обращенные к широким слоям населения и рассчитанные на то, чтобы быть ими понятыми. Они написаны простым языком. Их герой, как правило, – социально активная личность, в сложных общественно-политических условиях утверждающая передовые идеалы, новые моральные нормы, активно протестующая против закостенелых традиций. Таков, скажем, роман «Верша» (1971) молодого камерунского прозаика Патриса Ндеди Пенда или сборник «Рассказов о трибамуме» Анри Лопеса – писателя Народной Республики Конго. Будущее стран Африки, – утверждает автор всей логикой повествования, – зависит от активизации интеллигенции в борьбе за новую жизнь.

В поисках новых идеалов, истинных человеческих ценностей писатели все чаще ориентируются на моральную чистоту и могущество простого народа, поднимают вопрос об ответственности перед ним интеллигенции, о ее роли в строительстве новой жизни. Известный египетский прозаик Нагиб Махфуз в сборнике рассказов «Под навесом» (1969), написанном по свежим следам израильской агрессии против народов Арабского Востока, резко осуждает ту часть интеллигенции своей страны, которой не дороги интересы нации и которая хочет уклониться от решения актуальных общественно-политических проблем, как улитка, спрятавшаяся в раковину, и переждать, когда утихнет буря.

Герои произведений афро-азиатских писателей все чаще задумываются над тем, в чем причина бедственного положения трудового народа и что нужно сделать для того, чтобы освободить его от страданий, облегчить его тяжелую долю. О борьбе творческой интеллигенции, ее общественном прозрении пишет известный прозаик урду Кришан Чандар в романе «52 карты» (1956) и повести «Небо ясное» (1958).

Герой романа «52 карты» талантливый режиссер Акрам уходит из киностудии, выпускающей развлекательные коммерческие фильмы, в рабочие кварталы. Именно там с помощью их обитателей он собирается снимать правдивые картины о жизни трудового люда. Навсегда связывает свою судьбу с крестьянами доктор Прашант, человек социалистических убеждений (роман индийского прозаика Рену «Грязное покрывало»). Он понимает, что темные, забитые, задавленные нищетой крестьяне нуждаются не меньше, чем в медицине, в радикально действующем социальном лекарстве, способном коренным образом изменить всю их жизнь. Один из героев романа бирманского прозаика Маунга Тина «Нга Ба из Бирмы» (1947) рассказывает своим односельчанам о Советском Союзе, о жизни колхозной деревни. «Иное дело обрабатывать землю машинами! – говорит Нга Ба. – Когда крестьяне у нас будут жить так, как живут крестьяне в России?..»

Так, за поворотами сюжетных коллизий, столкновениями человеческих страстей, «сшибкой» характеров, воссозданных в разной творческой манере, да и с разной степенью мастерства, раскрывается ведущая тема афро-азиатских литератур – тема национального освобождения и его плодов, выбора пути к новой жизни. Но если в 50-е годы, следуя по горячим следам событий, афро-азиатские писатели изображали национально-освободительную борьбу как антиколониальную, общенародную борьбу за политическую независимость, то постепенно они все глубже проникают в сущность классовых конфликтов. В их произведениях со всей остротой встает проблема бедственного положения трудящихся масс, а реализм приобретает все более критическую направленность. «Сущность новой литературы сводится к выявлению социальной подоплеки событий и характеров», – пишет египетский критик Галеб Хальса.

Сильна эта тенденция в эпических произведениях большого социального диапазона, изображающих судьбы народа в решающие исторические моменты. Развитие жанра романа-эпопеи в литературах освободившихся стран Востока продиктовано, на наш взгляд, активизацией всей общественно-политической жизни, растущим интересом широких кругов общественности к историческим судьбам своих стран, стремлением осмыслить недавнее прошлое, лучше разобраться в настоящем, заглянуть в будущее, представить в исторической перспективе движение народов к новой жизни. И литература откликается на эту общественную потребность, идет навстречу ей. Так, например, после выхода в свет первой части дилогии «Ложная правда» в 1959 году индийский прозаик Яшпал получил множество писем с просьбой не задерживать публикацию второй части, которую он назвал «Будущее страны». Напрашивается параллель между развитием жанра романа-эпопеи в литературах освободившихся стран и в советской литературе, в которой, по словам Г. Маркова на Шестом съезде писателей СССР, в первый ряд художественных достижений «выдвинулся именно широкоохватный, многоплановый, панорамный, со стереоскопической глубиной роман».

В многотомном романе-эпопее «Священное восстание» (1965 – 1968) турецкого прозаика Хасана Иззеддина Динамо, дилогии «Люди в колпаках» (1962) и «Во весь опор» (1963) его соотечественника Самима Коджагёза, в упоминаемой выше дилогии Яшпала, в романе «Потерянные поколения» (1963) индийского прозаика урду Абдуллы Хусейна и других судьбы героев показаны на широком историко-национальном фоне, в неразрывной связи с важнейшими событиями общественной жизни. Таков, например, главный герой «Потерянных поколений» Наим Бег. Простой деревенский парень, студент, солдат, потерявший на фронте руку, активный участник движения за независимость, террорист, постепенно осознающий всю бесперспективность индивидуального террора, но так и не нашедший своего места в жизни, а затем и жертва кровавых индусско-мусульманских столкновений 1947 года – таков его жизненный путь, в перипетиях которого отражены общественно-политические потрясения, характерные для Индии первой половины нашего столетия.

Сложный процесс становления национального самосознания по-своему преломился и в произведениях на историческую тему. Обращаясь к прошлому, писатели стремятся напомнить соотечественникам, какой дорогой ценой была завоевана независимость, найти ответы на вопросы, которые им каждый день задает окружающая их современная жизнь, восстановить в правах нравственные ценности, забытые или полузабытые в ходе развития истории. Призывом к активной борьбе против угнетения пронизан исторический роман известного прозаика хинди Вриндаванлала Вармы «Лакшми Байрани Джханси» (1946). В центре романа – героиня индийского народа Лакшми Бай, павшая в неравной борьбе с колонизаторами во время Великого народного восстания в Индии 1857 – 1859 годов. Произведения о национально-освободительной борьбе занимают ведущее место в турецкой литературе, что можно объяснить широким распространением в стране антиимпериалистических настроений. Этими идеями проникнута книга Хасана Иззеддина Динамо «Огненные годы» (1968); дружбу и солидарность турок и греков, общность интересов угнетенных классов, независимо от их национальной принадлежности, утверждает Ильхан Тарус в «Любви к родине» (1962). Причем именно в этом жанре сильна тяга к документализму. Опора на документ, точность в передаче фактов и событий, ввод в действие реальных исторических лиц – все это подчинено одной авторской задаче: усилить эстетическое воздействие книги на читателя, заставить его вдохновиться теми мыслями, которые дороги художнику.

В стремлении донести слово правды до самых широких масс писатели зачастую обращаются и к языку кино. Все более крепнущие связи литературы и киноискусства – важная тенденция культурного прогресса развивающихся стран. Так, например, вышедший недавно в Индии фильм «Горячий ветер», в основу которого положен роман известной писательницы урду Исмат Чугтаи, повествует о мытарствах семьи мусульманина-бедняка, оставшегося после раздела страны в Бомбее. Атмосфера предрассудков, религиозного фанатизма оказывается невыносимой для Селима Мирзы, и он собирается покинуть родину. По дороге в порт Селим со своими домочадцами встречает демонстрацию рабочих; сын, а вслед за ним и отец присоединяются к шествию. Они находят свое место в жизни. Забыты мечты о мусульманском рае, им на смену приходит чувство солидарности с братьями по классу. «Таких фильмов у нас должно быть больше», – заметила Индира Ганди после просмотра «Горячего ветра».

Большим успехом пользуются фильмы «Почтовый перевод», «Сглаз» известного сенегальского писателя и кинорежиссера Сембена Усмана и многих других афро-азиатских писателей, плодотворно работающих в кино.

Но есть еще одна тема, без которой немыслимо себе представить сегодняшний облик афро-азиатских литератур, – тема интернациональной солидарности. Дух братской солидарности, рождающейся в борьбе против колониализма и эксплуатации, за свободу и независимость, сплачивает художников слова на подлинно интернациональной основе. Широкую поддержку у них находит Программа мира, выдвинутая на XXIV съезде КПСС и получившая дальнейшее развитие на XXV съезде.

«Нас волнуют великие усилия Советского Союза, направленные на достижение всеобщего мира, – говорил видный писатель и общественный деятель Ла Гума. – Афро-азиатское единство является характерной чертой современного мира; это единство имеет решающее значение для нашей борьбы; оно цементирует бастионы мира перед лицом противника» ³. Писатель из Малагасийской Республики Арсен Ратсифихера подчеркивал, «что политика напряженности и «холодной войны», в атмосфере которой пребывал мир в течение более двадцати лет, сменилась политикой разрядки напряженности, достигнутой благодаря усилиям Советского Союза и других социалистических стран… И это важно для нас, писателей, литераторов, которые хотят возвысить достоинство человека, углубить и укрепить взаимопонимание и дружбу между всеми народами» ⁴. «Я и мои товарищи приняли решение использовать поэзию для ознакомления мира с жизнью нашего народа, для достижения скорейшего взаимопонимания и помощи нашим братьям со стороны всех боевых сил антиколониализма» ## Сб. «Здесь и трава родится красной», «Прогресс», М. 1967, стр.

1. В. И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 39, стр. 328.[↩]
2. »Indian Literature since Independence», New Delhi, 1973, p. 81. [↩]
3. »Форум писателей стран Азии и Африки», «Жазушы», Алма-Ата, 1974, стр. 197. [↩]
4. Там же, стр. 129.[↩]