Новые пародии о Несси

ЛЕДИ МАКБЕТ ЛОХНЕССКОГО УЕЗДА

(НИКОЛАЙ ЛЕСКОВ)

Как-то император Александр Павлович захотел в разных государствах чудес посмотреть. Англичане к приезду государеву придумали много разных хитростев, чтобы его к чужестранности склонить. А при нем был донской казак Платов, который страсть как этого склонения не любил.

Вот как-то государь и говорит Платову:

– Так и так, завтра мы с тобою едем ихнее озеро смотреть. Там, – говорит, – такие природы совершенства наблюдаются, что мы, русские, со своим значением никуда не годимся.

На другой день поехали они Лох-Нессом любоваться. А англичане – тут как тут, давай показывать всякие разности. Государь на все это радуется и говорит:

– Вы есть первые мастера по удивлениям на всем свете, и мои люди супротив вас никаких абсолютных обстоятельств показать не имеют.

Англичане еще пуще бахвалятся. Мол, в озере этом монстриха живет, да такая, что нигде более не наблюдается. Народ тутошний ее леди Макбет прозвал за ндрав свирепый. Оттого как замуж вышла не по любви или какому влечения, а что сам сэр Нессель вроде к ней посватался. Да вот беда – деточек у их не было. Вот она и порешила супружника свово, на ночь глядючи, лососинкойс порошочком беленьким попотчевать. Ну, а у того опосля изжога, рвоты разные, и к утру он помер. Схоронили его по закону пресвитерианскому, а вдова себе полюбовничка завела. Да и того сгрызла в одночасье. Потом третьего, четвертого. Таперича нового себе супружника повсеместно подыскивает.

Государь их слушает и наслушаться не может. Сразу же велел англичанам миллион дать. А тут и сама монстриха из воды возникла. Образина, конечно, немыслимая, а глазками своими мелкими по сторонам так и зыркает.

– Ах, ах, ах, – изумляется государь, – как это возможно? Вот если бы у меня в России хоть одно такое удивление было, так я бы весьма счастливый был и гордился бы тем сверхмерно.

Платов на эти слова и говорит:

– А дозвольте мне, ваше величество, тута хуч разок искупаться. Англичане все враз набежали: невозможно, лопочут, здесь купаться, больно вода стылая да сумрачная.

И государь возражает:

– Это безрассудок! Пожалуйста, не порть мне политики. А Платов отвечает:

– Не знаю, к чему отнести, спорить не смею. Да только искупаюсь всенепременно.

Снял он сапоги свои, шаровары обширные, исподнее сбросил и очутился в чем мать родила. Потом дерябнул водки-кислярки, перекрестился и в воду полез.У страшилы зенки на лоб повылезли и грива дыбом поднялась. Страсть в ей взыграла нетерпимая – аж хрюкать стала. А Платов виду не подает, что видит муки ее сердечные. Знай в воде ледяной плескается да в сторонку родную русскую с тоскою посматривает.Англичане едва чувств своих от такого конфуза не лишились.

Государь говорит Платову:

– Спасибо тебе, мужественный старик. Я знал, что меня русские люди никогда не подведут.

А один из англичан вздумал претензию представить: мол, диковина, конечно, это невиданная, только чего она у него набок скособочилась?

– Он – левша, сэр, – пояснил государь, – и все левой рукой делает. Да это что! Вот ежели б вы еще в сильный мелкоскоп поглядели!..

ДОЧЬ АЛЬБИОНА

(АНТОН ЧЕХОВ)

В один прекрасный день учитель гимназии Беликов в калошах и с зонтиком стоял посреди глазеющей по сторонам толпы на берегу туманного Лох-Несса. Он разглядывал развалины замка, окрестные луга и озеро, в середине которого виднелась маленькая змеиная головка с выпученными рачьими глазками. «Как бы чего не вышло», – едва успел подумать Беликов, как вдруг лицо его поморщилось, глаза подкатились, дыхание остановилось и… Чихать никому и нигде не возбраняется. Поэтому Беликов утерсяплаточком и, как вежливый человек, поглядел: не обеспокоил ли он кого-нибудь своим чиханьем?И тут ему пришлось сконфузиться. Он увидел, что торчащая из воды змея старательно отряхивает свою морду, шею и горбы, что-то бормоча при этом.»Я ее обрызгал! – с ужасом подумал Беликов. – Не наше чудовище, чужое, но все-таки неловко. Извиниться надо».Беликов кашлянул, подался туловищем вперед и шепнул негромко, но так, чтобы змея могла его услышать:

– Извините, миледи, я вас обрызгал… я нечаянно… Чудовище сделало вид, что не расслышало его слов, но продолжало отряхиваться.

– Я ведь… я не желал! Туман, знаете ли, сырость… – продолжал, поборовши робость, Беликов.

Змея отвернулась. Беликов сконфузился, глупо улыбнулся и снова начал обозревать окрестности. Но уже прежнего блаженства не чувствовал. Его продолжало мучить беспокойство. Подойдя поближе к воде, он прошептал:

– Простите… Я ведь… не то чтобы…

Змея нетерпеливо погрузилась в воду и поплыла, не обращая на него никакого внимания.

«Молчит, а у самой ехидство в глазах, – подумал Беликов, подозрительно поглядывая на плывущее чудовище. – Надо ей объяснить, что я вовсе не желал… Что это из-за сырости. А то подумает, что я плюнуть в нее хотел».

В гостинице Беликов рассказал обо всем своему знакомому, учителю географии Коваленко.

– А вы наплюйте, – посоветовал тот. – Пошли лучше виски пить!

– Вам легко говорить. А вдруг это дойдет до английского короля, а король отпишет нашему царю?