Новое о Герцене и Огареве

«Литературное наследство», 1985, т. 96. «Герцен и Запад». Отв. ред. С. А. Макашин, Л. Р. Ланский, 744 с.

Из герценовско-огаревской серии 96-й том «Литературного наследства» – седьмой по счету (т. 39 – 40, 41 – 42 – 1941; т. 61, 62, 63, 64 – 1953 – 1958 годы), но один из самых крупномасштабных. Предыдущие тома создавались на основе советских архивов, а также двух ценнейших архивных коллекций, условно называемых «пражской» и «софийской»: они были подарены нашей стране после Великой Отечественной войны правительствами Чехословакии и Болгарии. В рецензируемом томе публикуются главным образом материалы еще трех герценовских коллекций, находящихся за рубежом «амстердамской», «женевской», «парижской». В разыскании многих из этих материалов и в получении их копий наряду с зарубежными энтузиастами-герценоведами приняли самое активное участие сотрудники «Литературного наследства» и главных архивохранилищ страны: Отдела рукописей Государственной библиотеки СССР имени В. И. Ленина, Отдела рукописей и редких книг Государственной Публичной библиотеки имени М. Е. Салтыкова-Щедрина, Центрального государственного архива Октябрьской революции и социалистического строительства и Центрального государственного архива литературы и искусства.

Издание, однако, ценно не только публикацией неизвестных ранее материалов, но и обобщающими исследованиями. Том открывается статьей А. Володина «Герцен и Запад. Идейное творчество русского мыслителя и социально-политический опыт Западной Европы» (вариант этой статьи под названием «В поисках пути в будущее. Лейтмотив идейного творчества А. И. Герцена» уже был опубликован в N 9 журнала «Коммунист» за 1985 год).

В своей статье А. Володин дал основательный и объективный анализ сложной динамики герценовского мировоззрения в его фундаментальных аспектах, прежде всего – в осмыслении трагического опыта европейских революций 1848 года. Отметив известные ошибки и заблуждения Герцена, идеалиста в понимании истории, автор в то же время заостряет внимание на сильных сторонах герценовского истолкования социально-политической сущности Западной Европы середины XIX века: «Поразительно современными являются и данная Герценом квалификация капиталистического строя как цивилизации меньшинства, и определение им образа жизни буржуазного общества как мещанского, и указания на громадную опасность для пролетариата подпасть под воздействие крайне заразного духа мещанства» (стр. 22).

Ярко раскрыта в статье непримиримая ненависть Герцена к революционным демагогам, авантюристам, политическим экстремистам, ибо он «в принципе не приемлет идею кровавой террористической революции как способа установления социалистического общества… Герцен категорически настаивает на том, что грядущий социальный переворот должен состоять не столько в разрушении старого, сколько в созидании, творчестве новых форм общественной жизни» (стр. 24). Весьма кстати звучит процитированный в статье призыв Герцена сохранить культурные ценности прошлого: «Я не только жалею людей, но жалею и вещи… Довольно христианство и исламизм наломали древнего мира, довольно французская революция наказнила статуй, картин, памятников, – нам не приходится играть в иконоборцев»¹.

Методологически очень важно, что А. Володин рассматривает разные аспекты герценовского мировоззрения и во взаимосвязи, и – одновременно – в своеобразной «особенности» каждого из них: «Анализируя творчество Герцена, мы иногда сливаем в одно такие и на самом деле тесно связанные друг с другом, но все же далеко не совпадающие компоненты его мировоззрения, как идея бескровной, мирной революции, общедемократические, просветительские иллюзии, колебания в сторону либерализма. Вряд ли их отождествление или подмена друг другом правомерны». А. Володин справедливо вычленяет проблему «мирного пути революции» как особую, соотносит идеи Герцена с неоднократными заявлениями Маркса и Энгельса «о желательности уничтожения строя эксплуатации и господства частной собственности на средства производства мирным путем» (стр. 27). Другое дело, что важнейшая проблема революционной теории, проблема мирного пути к социализму, неправомерно прилагалась Герценом к конкретному моменту русской истории и оказывалась слитой с либеральными надеждами на реформы Александра II.

В статье также хорошо показана диалогичность контактов Герцена с радикальными деятелями Запада, результативность этих контактов для обеих сторон, как и диалогичность спора с Чернышевским о дальнейшем развитии России и Запада.

Статья А. Володина заканчивается анализом «оптимистической ноты» (стр. 41) в трудах и воззрениях Герцена в конце его жизни.

Далее в томе следуют большие разделы публикаций переписки Герцена с зарубежными демократами, предваряемые обзорными статьями: Моники Партридж (Ноттингем) – «Герцен и Англия», З. Смирновой – «Герцен и Германия», М. Ковальской – «Герцен и Италия», Л. Ланского – «Герцен и Франция». Наиболее значительна и по объему, и по содержанию переписка с К. Фогтом (36 писем Фогта и 2 – Герцена) и с Прудоном (7 писем Герцена и одно – Прудона).

Жаль, что в томе нет аналогичного раздела «Герцен и Польша». Некоторой компенсацией этому пробелу служит статья и публикация Е. Рудницкой «Герцен, Огарев, Бакунин и польское восстание 1863 г.». Хотя на самом деле содержание статьи значительно уже заглавия: в ней раскрывается лишь «скандинавский аспект» темы, но этот аспект чрезвычайно важен: вожди русской эмиграции предполагали организовать революционные очаги не только в Польше, но и в Центральной России, в Финляндии, в прибалтийских губерниях (почему Герцен так настойчиво сдерживал польских революционеров: он справедливо считал, что только всеобщее народное восстание против царизма будет победным).

Новые материалы, полученные из Шведской королевской библиотеки, расширяют и уточняют наши представления о связях Герцена, Огарева, Бакунина со шведскими и финскими демократами, об их политической установке: «Финляндия имеет такое же право распоряжаться своей судьбой, как и Польша и другие народы, страдающие от царского гнета» (стр. 367).

В статье и публикации С. Житомирской и Н. Пирумовой «Огарев, Бакунин и Н. А. Герцен-дочь в «нечаевской» истории (1870 г.)» по-новому раскрывается участие Наталии Герцен в революционном движении. Оказывается, она была связной между конспиративными квартирами, исполняя секретарские и курьерские обязанности, помогала выпускать газету «Колокол», возобновленную после смерти Герцена, весной 1870 года. С другой стороны, впервые публикуемый дневник Н. Герцен 1870 года раскрывает незаурядный ум дочери великого человека, ее глубокую нравственную порядочность и психологическую проницательность: Огарев и Бакунин, жаждавшие революционных деяний в России, настолько были заворожены энергичным и говорливым Нечаевым, что не сразу распознали его «иезуитство», то есть сознательное использование самых безнравственных способов (шантаж, воровство документов у товарищей, убийство сомневающегося и т. д.) якобы для высоких целей революционного движения. Поступки Нечаева были затем осуждены всей мировой прогрессивной общественностью, порвали с ним и Огарев с Бакуниным, но первая настороженно отнеслась к идеям и действиям Нечаева, а затем и решительно отшатнулась от него Н. Герцен.

В обстоятельной статье «Судьба архива Герцена и Огарева» С. Житомирская впервые скрупулезно и широко раскрывает драматическую судьбу архивных документов двух семей, прослеживая ее до наших дней.

Статья важна также как путеводитель по современный хранилищам письменного наследия Герцена и Огарева, как указатель, в каких направлениях следует предпринимать дальнейшие поиски ценных материалов.

В последнем разделе тома – «Публикации и сообщения» – наибольший интерес представляет статья В. Смирновой «Некоторые источники информации Герцена о К. Марксе и Ф. Энгельсе (1850 – 1851 гг.)». В историю сложных и конфликтных взаимоотношений классиков марксизма и Герцена вписана ценная страница, раскрывающая источники знакомства Герцена с марксизмом в драматическую пору после революции 1848 года (брошюры и статьи немецких политических деятелей: члена Союза коммунистов С. Зейдлера, мелкобуржуазного социалиста М. Гесса, демократа Л. Симона). Авторы обнаруженных материалов, несмотря на нечеткие, а иногда и путаные воззрения, цитировали и излагали работы Маркса и Энгельса. В. Смирнова убедительно доказала, что Герцен читал указанные труды публицистов и мог, таким образом, найти некоторые близкие ему высказывания классиков марксизма (прежде всего – беспощадную критику мелкобуржуазного политического радикализма во Франции и Германии); в дальнейшем работы Маркса и Энгельса могли повлиять на отношение Герцена к европейскому пролетариату, на формирование его философской концепции истории, хотя, разумеется, это влияние не следует преувеличивать.

Все материалы тома тщательно прокомментированы. Единственная ошибка найдена нами на стр. 320, где известному публицисту Н. В. Соколову приписан «роман «Отщепенцы» (СПб., 1862)». Во-первых, эта книга не роман, а сборник очерков о борцах за справедливость, главным образом – о социалистах-утопистах (она почти полностью переиздана Ф. Кузнецовым в сб. «Шестидесятники», М., 1984); во-вторых, книга вышла в 1866 году – и тотчас же была запрещена; автор был приговорен к тюрьме и ссылке.

Следует еще отметить хорошее полиграфическое оформление тома и обилие (около 150) ценных иллюстраций.

В целом же 96-й том «Литературного наследства» добавляет к нашим представлениям о Герцене и его окружении не только новые документы и факты, но и новые интерпретации. Разносторонняя деятельность Герцена и его друзей выглядит еще более масштабной и перспективной и в то же время более сложной, чем мы знали раньше. А главное – она и в практических аспектах, и в теоретических итогах оказывается удивительно актуальной, глубоко современной.

г. Ленинград

1. А. И. Герцен, Собр. соч. в 30-ти томах, т. XX, М., 1960, С. 593.[↩]