№4, 2002/Обзоры и рецензии

Ностальгия по собеседнику

Григорий Кружков, Ностальгия обелисков, М., Новое литературное обозрение, 2001, 704 с.

Григорий Кружков – известный переводчик англоязычной поэзии – написал книгу. Называется она «Ностальгия обелисков» – по стихотворению Теофиля Готье. Обелиски эти – египетские, один из которых был перевезен во Францию и установлен на площади Согласия в 1835 году, а другой остался в Луксоре. И вот они – тоскуют. По мнению Кружкова, ностальгия – свойство не только обелисков, но и культур. В этом смысле фигура переводчика здесь – центральная, замечающая не только явные, но и тайные переклички культур.

Этим перекличкам и посвящены два первых раздела книги: «Английская деревенька» Пушкина» и «Communio poetarum: Йейтс и русский неоромантизм». Уже из названий видно их зеркальное сходство. Кроме того, объединены они и общей идеей: «Две эпохи, разделенные почти целым столетием, подчиняются общим законам: первый этап романтического возрождения есть мятеж поэта против общества, последний этап – принятие своей земной участи, тайное мужество» (с. 125). То есть первая эпоха- эпоха Пушкина, который в поисках «истинного романтизма» двигался «от Байрона – через Шекспира – к «озерным поэтам» Вордсворту, Кольриджу и Саути» (с. 125). А вторая – начало XX века, – начавшаяся «бунтом» символистов, завершилась «принятием» мира акмеистами, которые, по Кружкову, есть те же символисты, но в развитии. Творческая эволюция Йейтса, происходившая параллельно нашему серебряному веку, делится на те же этапы, и потому компаративистский подход здесь оправдан и дает подчас интересные результаты (например, глава о «византийских» стихах Йейтса и Мандельштама).

Вопрос, кто и как повлиял на стихи Пушкина, несомненно, и обширней, и глубже вопроса, кто влиянию пушкинских стихов поддался. Французы и итальянцы, христиане и мусульмане, словом, все на Пушкина влияли. Думаю, что даже марсиане, случись им отыскаться, окажутся не менее влиятельными персонами. Вот и англичане не исключение. «Лишь у английских поэтов нашел Пушкин ту искренность и достоинство поэтическое, которого ему недоставало у французов» (с. 33), – пишет Кружков, рассуждая о роли «озерных поэтов», а также книжки «Поэтические творения Милмана, Боулза, Уилсона и Барри Корнуолла» в творчестве поэта. Впрочем, речь тут не о Пушкине как неоригинальном стихотворце, а об «общих законах». Хотя речь все равно довольно занимательна и даже может смутить: «Таким образом, влияние Шекспира на Пушкина шло и напрямую, и через Корнуолла, который в свою очередь испытал двойное влияние Шекспира – напрямую и через Лэма. Таким образом мы приходим к следующей диаграмме» (с. 70). (Следует диаграмма.) Или: «Таким образом, можно сказать, что Пушкин – через Саути – заразился интонацией Мильтона…» (с. 106). А мотивами Китса – через опять-таки Корнуолла! Хорошо, пусть так. Но ведь «Пир во время чумы» – «перевод» пьесы Уилсона «The City of Plague» – выше оригинала. Да, соглашается Кружков, выше. Но потому, что тень Шекспира «сообщалась с Пушкиным посредством Корнуолла и Уилсона» (с. 69). Тут я позволю себе одно замечание. То, что описывает Кружков, больше похоже не на перекличку, а на перестрелку. Нужно только слегка отредактировать текст. Примерно так: «Таким образом, Шекспир атаковал Пушкина в лоб и с правого фланга, посредством союзных войск Корнуолла и т.

Статья в PDF

Полный текст статьи в формате PDF доступен в составе номера №4, 2002

Цитировать

Самойлов, А. Ностальгия по собеседнику / А. Самойлов // Вопросы литературы. - 2002 - №4. - C. 360-364
Копировать