«Но летит во тьме вселенской весть…». Беседу вела Е. Константинова

Борис ЗАХОДЕР

«НО ЛЕТИТ ВО ТЬМЕ ВСЕЛЕНСКОЙ ВЕСТЬ…»
Беседу вела Елена КОНСТАНТИНОВА

Помните, что сказал своим друзьям пожадничавший за столом, а потом основательно застрявший в норе Винни-Пух? «Ну, уж вы тогда хотя бы читайте мне какую-нибудь удобоваримую книгу, которая может поддержать и утешить несчастного медвежонка в безвыходном положении…»

Именно такие книги писал Борис Заходер. Много-много лет. Это он открыл страну Вообразили» и остров Гдетотам. Рассказал немало занимательных историй о зверях, птицах и рыбах. Перевел-пересказал на русский язык знаменитого «Винни-Пуха и Всех-Всех-Всех», «Алису в стране чудес», «Мэри Поппинс», сказки братьев Гримм. И вообще, этот «старый товарищ» детей, как он сам себя называл в стихах, знал «про всех на свете».

Правда, он же сказал однажды: «Титул «детского поэта» закрывал мне путь во взрослую поэзию».

В 1996-м, на семьдесят восьмом году жизни, вышла в свет его первая книжка стихов для взрослых – «Почти посмертное». Маленькая брошюра тиражом в 1000 экземпляров. И в таком же исполнении лирика – «Листки». К 80-летию были изданы «Заходерзости». В это, по сути, самое полновесное собрание сочинений автор включил то, что ему «особенно дорого и особенно хочется увидеть наконец в книге».

Согласившись на интервью, поэт поставил условие: на вопросы отвечать будет и своими стихами. Беседа состоялась 6 октября 1998 года в Болшеве, на даче поэта, позднее была им завизирована.

– Борис Владимирович, в «Заходерзостях» читатель может услышать ваше мнение практически по любому вопросу – от «высокого» до «низкого». И все же ответьте, пожалуйста, на некоторые из них еще раз. Что вызывает у вас неприятие?

– Шарлатанство, из которого на девяносто процентов, на мой взгляд, состоит искусство XX века.

Нынче каждый заучил,

Что любой сапожник,

Что бы, как бы ни строчил —

Он уже ХУДОЖНИК!

(«На базаре»)

Возьмем изобразительное искусство. Уже доказано, что любая – в прямом смысле – скотина, если к ее хвосту прикрепить кисть и обмакнуть в ведро с краской, может писать картину. Во всяком случае, измазать холст краской так, чтобы нашлось достаточное количество компетентных критиков, которые объявят это изделие произведением искусства и поместят в музей. Меня не купишь ни на Пабло Пикассо, ни на Казимира Малевича. «Черный квадрат» – это издевательство над здравым смыслом! Не так давно в какой-то газете была очаровательная карикатура: среди нескольких нарисованных черных квадратов читателю предлагалось определить тот, что принадлежит Малевичу. Никто не отваживается сказать, что король гольм! Напротив, делают умные лица, восхищаются, боясь оказаться несовременными, несведущими и т. п.

– Мне кажется, ваше суждение о Малевиче довольно спорное. То или иное явление, в том числе в изобразительном искусстве, принято рассматривать в хронологической последовательности, не так ли? «Черный квадрат» отразил общественное сознание того времени: блуждание умов, поиск этических и эстетических идеалов и т. п., став его сублимацией. И в этом смысле художник не только зеркало, но и заложник своего времени…

– Повторяю, я не сторонник шарлатанства.

Когда бесстыдник-акробат

При величавых звуках «Лунной»

Нам демонстрирует свой зад,

(А заодно и лоб чугунный);

Когда мы смотрим на экран

И преподносят нам с экрана

Знакомый сызмальства роман

В переработке графомана.

А режиссер-компрачикос

«Отелло» без Отелло ставит.

(Зачем? Бессмысленный вопрос:

Такой спектакль его прославит!);

Вся эта сволочь сознает, —

Теперь, когда раздроблен атом,

Калечить может идиот

И то, что гений создает, —

Все стало полуфабрикатом!

– Не кипятись.

В конце концов,

Одна судьба у всех творцов!

Господь терпел – и нам велел:

Ведь Он, – подумай! – всей вселенной

Для нас с тобой – не пожалел,

Для упражнений мысли тленной…

(«Постмодернизм»)

В XIX веке жил великолепный немецкий поэт Вильгельм Буш. В 1881 году – год рождения Пабло Пикассо! – он напечатал, кстати, и сам проиллюстрировал, «Maler Kleksel», что значит примерно «художник Мазилкин». Так вот, у художника Мазилкина была некая особенность – он всегда рисовал лица в профиль, но с двумя глазами, он же знал, что полагается два глаза!..

С тех пор, как мне открылась эта тайна,

Я поселился в очень странном мире,

Где все необходимое – случайно,

И дважды два не может быть четыре.

Здесь весит только то, что невесомо,

И постоянно – лишь непостоянство.

У времени тут явно не все дома

И, видимо, сошло с ума пространство:

Ведь близко только то, что так далеко,

А близкое – увы, недостижимо.

То, что снаружи, скрыла подоплека,

И то, что входит в нас, проходит мимо…

Ни мерам веры нет, ни точным числам.

Все перепутано – тела и души.

Здесь даже автор «Треугольной груши» —

Нормальный человек со здравым смыслом.

Мир необычный, странный, произвольный,

Не снившийся фантастам и ученым…

И в черном небе светит светом черным

Он.

Треугольник.

Четырехугольный.

Он в центре мира в этом странном мире.

Четыре в нем угла. Увы – четыре.

(«Четырехугольный треугольник»)

На искусство надо уметь взглянуть с некоторого отдаления, из будущего – видеть общий процесс. При таком обзоре многое из того, что признается новаторством, вызывает тоску и недоумение. Не понимаю, почему даже туалетная бумага с какашками Пикассо считается художественной ценностью. Я уже не говорю о наших современных художниках, начисто забывших известное древнегреческое изречение: «Cacatum поп est pictwn» («Испражняться не значит рисовать»).

В слоновьем помете купаются львы.

– Зачем они делают это?

– Увы!

Ведь вы же не лев, —

Значит, вы не поймете,

Как сладко

Купаться в слоновьем помете!

(«Про львов»)

– И в литературе, на ваш взгляд, происходит нечто подобное?

– Там тоже сколько угодно обмана и чепухи.

О Боже, как много нам может

сказать

Тот, кто двух слов не умеет

связать!..

(«Концептуализм»)

Еще мой Тайный Советник – Его Превосходительство Иоганн Вольфганг Гете – писал о том, что наступает эпоха шарлатанства. Как ни печально, его пророчество сбылось.

Человек – единственный биологический вид, который паразитирует сам на себе. Даже вошь не паразитирует на вши. В искусстве в издевательстве над себе подобными изощряется огромный слой «-ведов»: литературоведов, музыковедов, театроведов, киноведов и т. д.

Хитро устроен Белый свет;

Тут может все – любой предмет —

(От поражений до побед)

И пользу приносить, и вред…

Взять пищу – иногда вредна.

Толкуют о вреде вина. (?)

Порой, – и это не секрет —

Сама Любовь приносит вред!..

Как будто исключений нет.

Нет, есть:

Литературовед.

Увы,

Литературовед

Приносит вред —

И только вред!

(«Исключение»)

Вот такая мрачная шутка. Бороться с «-ведами» очень трудно. Они формируют общественное мнение. К ним мгновенно примыкают так называемые снобы и всевозможная другая шушера. И все это – «публика»!

– Поэтому вы и скрылись в литературе для детей?

– Титул «детского писателя» мне так надоел, что однажды я решил позабавиться:

– О тебе говорят

Как о детском поэте.

– А я разве спорю,

Милые дети?

(«Мое мнение»)

Тем не менее писать для детей благодатно. Сам остаешься как бы дитятею. А, как известно, сказано: «…если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное…» (Мф. 18.3). Между прочим, китайский мыслитель Лао-Цзы сказал почти то же самое: «Великий человек тот, кто сохраняет в себе детское сердце».

В моей Вообразилии,

В моей Вообразилии —

Там царствует фантазия

Во всем своем всесилии;

Там все мечты сбываются,

А наши огорчения

Сейчас же превращаются

В смешные приключения!

В мою Вообразилию

Попасть совсем несложно:

Она ведь исключительно

Удобно расположена!

И только тот, кто начисто

Лишен воображения, —

Увы, не знает, как войти

В ее расположение!..

(«Моя Вообразилия»)

– Борис Владимирович, вы ведь были знакомы с Чуковским? Как произошла встреча с ним?

– В 1955 году я послал Корнею Ивановичу свою только что вышедшую первую книжку.