Неизвестный Вольтер и другие французские переводы Майи Квятковской / Отв. ред. Ю. Г. Фридштейн. М.: Центр книги Рудомино, 2021. 304 c.

Книга, вышедшая в серии «Мастера художественного перевода» в «Центре книги Рудомино», включается в традицию авторских антологий, таких знаковых, как «Французские лирики XIX и XX веков» Бенедикта Лившица (Л.: Художественная литература, 1937), «Из французской лирики» Эльги Линецкой (М.: Художественная литература, 1974), и вышедших уже в XXI веке, например «VERSии. Французская поэзия в переводах Натальи Стрижевской» [VERSии… 2008], «Французская лира. Поэты Франции, Бельгии и Квебека» Романа Дубровкина [Дубровкин 2021].

Майя Залмановна Квятковская — яркий представитель питерской, точнее ленинградской, школы: в 1940-е посещала литературную студию Ленинградского дворца пионеров; была одной из участниц «старшего», ставшего легендарным, семинара Э. Линецкой, проходившего при Доме писателя.

Авторская антология Квятковской, в названии которой Вольтеру отведено главное место, вводит новый материл в поле изучения истории литературы и пополняет коллекцию нелинейных взаимодействий французской и русской литератур.

История появления трагедии Вольтера «Гебры, или Терпимость» на русском языке растянулась: в 1990-е годы проект публикации так и не получил развития в связи с закрытием издательства, но перевод хранился у Майи Залмановны до того момента, ко­гда актуальность пьесы стала весьма ощутимой, как поясняется в «Слове от переводчика» (с. 11–12). «Произвол судопроизводства», против которого направлено перо Вольтера, достиг устрашающих масштабов во многих странах, считающих себя справедливыми и просвещенными.

Пьеса «Гебры, или Терпимость» относится к последнему периоду творчества Вольтера и повествует о потомках персов — жертвах завоевателей, о гонениях за исповедание зороастризма, распространенного в древности и в раннем Средневековье в Средней и Малой Азии. Вольтер показывает через конфликт сторонников и противников зороастризма неприемлемость вражды межкультурной, межнациональной, ставит под вопрос государственное устройство, которое множит несправедливость. (Этапы создания пьесы можно проследить в письмах Вольтера с лета 1768 года.) В предисловии автор говорит об изначальном замысле, от которого он отказался, опасаясь, что постановка очередной христианской трагедии в светском театре может быть воспринята верующими как недостаток уважения [Épître… 1877: 489].

Майя Квятковская — мастер стихотворной формы, александрийские двенадцатисложники звучат естественно и емко. Так, например, реплика Ирадана, военного трибуна, коменданта Апамейской крепости, звучит почти как вневременной афоризм: «Закон! Тщета пустая. / Он служит сильному, слабейших угнетая» (с. 73).

В лапидарном «Слове от переводчика» указаны три причины, по которым настоятельно стоит прочитать трагедию Вольтера: «Во-первых, простота и афористическая точность выражения мысли, изложенные прекрасным языком. Во-вторых, естественное, без натяжки, расположение слов в александрийском стихе. И, в-третьих, перекличка с нашим временем…» (с.