№1, 2007/Век минувший

«…Не отступая – быть самим собой». По страницам книги Р. Романовой – «Александр Твардовский. Труды и дни»

В 2005 году, к 60-летию Победы, вышла книга А. Твардовского «»Я в свою ходил атаку…» Дневники. Письма. 1941 – 1945″ (М.: Вагриус. Публикация В. и О. Твардовских) и неожиданная по содержанию, композиции и даже самому заглавию книга – «А. Твардовский, М. Гефтер. XX век. Голограммы поэта и историка» (М.: Новый хронограф. Автор идеи и составитель Е. Высочина), в которой произведения Твардовского – поэмы, стихотворения, проза – перемежаются статьями и отрывками из записных книжек историка М. Гефтера, образуя своего рода диалог писателя и историка о событиях XX века. Осенью 2005 года в журнале «Знамя» завершилась публикация «Рабочих тетрадей» 60-х годов (публикация В. и О. Твардовских).

Три книги Твардовского – событие, знаменательное в литературной (и не только литературной) жизни.

А в 2006 году вышла большая работа о жизни и творчестве поэта: книга Р. Романовой «Александр Твардовский. Труды и дни»1.

Книга Р. Романовой заслуживает серьезного внимания. Это итог многолетней работы автора, более двух десятилетий трудившегося над созданием научной биографии Твардовского, итог обследования архивов Москвы и Смоленска, изучения библиографических источников, периодики. Книга строго документальна, и эта документальность придает ей особый интерес.

События жизни Твардовского «расписаны» год за годом, месяц за месяцем, а порою и день за днем. Детство и юность на Смоленщине, первые поэтические опыты, Москва, успех «Страны Муравии», война с Финляндией, Великая Отечественная война… Вплоть до трагической даты 18 декабря 1971 года.

В череде событий, которыми была так богата жизнь Твардовского, можно выделить несколько «линий жизни». Одна из них, проходящая через всю жизнь поэта и последовательно освещенная Р. Романовой, – история взаимоотношений Твардовского с властью. Тема эта, вообще важная для русской литературы, приобретает особое значение при изучении литературы советского периода.

Р. Романова привлекла документы, касающиеся отношений Твардовского не только с высшей властью – партийной. В документах, собранных в книге, власть предстает многоликой и многообразной: это советские чиновники разных рангов и областей деятельности, чиновники партийные, государственные, литературные.

Казалось, Твардовский Советской властью был обласкан: орденоносец, трижды лауреат Сталинской Премии, один из немногих писателей награжденный Ленинской премией, депутат Верховного Совета РСФСР, член ЦК КПСС, делегат партийных съездов. Все это было. Сталин, по свидетельству А. Фадеева, лично внес имя Твардовского в список лауреатов Сталинской премии первой степени за поэму «Василий Теркин» 2. Все это давало повод для обвинений Твардовского в сталинизме.

Но не было ни одного десятилетия в жизни Твардовского, и об этом свидетельствуют документы, когда бы на него не падало подозрение в том, что в своем творчестве и в редакторской деятельности он пропагандирует вредные, «чуждые партии и народу» идеи.

Напечатанная в Москве в 1936 году, поэма «Страна Муравия», сразу завоевавшая широкое признание, в 1937-м на родине поэта, в Смоленске, была объявлена «кулацкой». «Автором протаскивается не что иное, как бухаринско-кулацкий тезис – «коллективизация – результат административного нажима»», – утверждал начальник Смоленского Облглавлита и требовал: переиздание поэмы «воспретить» (с. 141, 143).

Особенно инкриминировались Твардовскому строки, снятые Главлитом при публикации поэмы в Москве в «Красной нови», которые он хотел восстановить во втором издании:

 

Их не били, не вязали,

Не пытали пытками, –

Их везли, везли возами

С детьми и пожитками.

А кто сам не шел из хаты,

Кто кидался в обмороки, –

Милицейские ребята

Выводили под руки.

 

Эти строки Твардовский смог восстановить только в 5-томном Собрании сочинений.

Инкриминировалась Твардовскому и его дружба с А. Македоновым, который в 1937 году был объявлен врагом народа, исключен из партии и арестован. И Твардовский, уже известный к концу 30-х годов поэт, в 1939-м награжденный орденом Ленина, а за участие в финской кампании – орденом Красной Звезды, в 1940-м вызывается для допроса по делу своего друга. Р. Романова приводит два документа: письмо Твардовского и М. Исаковского от 6 апреля 1939 года прокурору Смоленской области «об облегчении участи репрессированного А. В. Македонова» и протокол «допроса Твардовского Александра Трифоновича в качестве свидетеля от 30 октября 1940 года», тоже по делу Македонова. И в одном, и в другом документе арестованному другу Твардовским дана самая положительная характеристика (с. 153 – 155, 172 – 173).

Всю войну Твардовский провел на фронте, во фронтовой печати. И помимо обязательных для фронтового корреспондента стихов и очерков написал поэмы «Василий Теркин», завоевавшую широчайшую популярность читателей, и «Дом у дороги». Но и в те годы нападки на Твардовского не прекращались. Так, редактор газеты «Красная армия», в которой Твардовский работал военным корреспондентом, написал на него форменный донос в Отдел печати ПУРККА. Он обвинял поэта в том, что тот мало писал и «не нашел места в газете», хотя за время работы в этой газете Твардовским на ее страницах было опубликовано более семидесяти стихотворений, очерки о героях войны, с его участием было создано сатирическое приложение к газете «Громилка» и пр.3. К сожалению, этот факт не приводится Р. Романовой. Не сказано и о начавшихся уже во время войны нападках на «Василия Теркина».

Замечу попутно, что период войны вообще освещен в ее книге недостаточно полно, не отмечены многие публикации во фронтовой и центральной печати. Это особенно заметно при сопоставлении раздела о войне, занявшего в книге всего 62 страницы, с другими разделами. Не говорю уже о сопоставлении его с «Рабочими тетрадями», вошедшими в книгу «Я в свою ходил атаку…».

Как уже говорилось, за поэму «Василий Теркин» Твардовский получил еще одну Сталинскую премию (первую Сталинскую премию он получил за «кулацкую» поэму «Страна Муравия» в 1941 году). Высокая награда, казалось бы, должна была оберечь его от нападок, но и в партийных, и в писательских кругах находились критики, видевшие серьезные идейные просчеты Твардовского в том, что его герой, Теркин, – русский, а не советский солдат и что в поэме ни разу не упомянуто имя Сталина.

Открытая проработка Твардовского началась в 1947 году после публикации очерков «Родина и чужбина». Р. Романова привела стенограммы обсуждений очерков в редакции «Литературной газеты» и на секции прозы СП СССР, сигналом к которым послужила опубликованная 20 декабря 1947 года в «Литературной газете» статья В. Ермилова «Фальшивая проза», написанная, разумеется, не по собственной инициативе критика. Эту позицию в отношении очерков Твардовского заняли и некоторые работники ЦК ВКП(б). Вслед за В. Ермиловым 15 января 1948 года в «Комсомольской правде» со статьей «»Малый мир» Александра Твардовского» выступил Б. Рюриков, который тогда был ответственным работником Отдела агитации и пропаганды Центрального комитета партии. Он критиковал Твардовского за «мелочность и узость взгляда на действительность». Затем прошло обсуждение очерков на секции прозы СП СССР, имевшее тот же грубый проработочный характер.

К сожалению (и это общий недостаток книги), Р. Романова рассматривает биографию и творчество Твардовского в полной изоляции от историко-литературного процесса. Но ведь направленность критики в адрес Твардовского на обсуждениях его очерков, конечно же, велась «в духе» и под непосредственным воздействием постановлений ЦК ВКП(б) 1946 года по идеологическим вопросам, а они Р. Романовой даже не упоминаются. Между тем на эти постановления прямо ссылались некоторые участники дискуссий.

Что только ни говорилось в адрес Твардовского! Обвинения в «безыдейности» (это слово вошло в обиход литературной критики после постановления ЦК ВКП(б) о журналах

 

 

«Звезда» и «Ленинград»), национальной ограниченности, пессимизме, несоответствии его очерков жизненной правде, даже извращении правды, «идеологическом вывихе», отсутствии «чувства нового» и прочих грехах содержались едва ли не в каждом выступлении. Все это было адресовано автору поэм «Василий Теркин» и «Дом у дороги». Впрочем, поэма «Дом у дороги» на обсуждении тоже подверглась критике. Как говорили выступавшие, она не отражала жизни колхоза («Там нет признаков думы о колхозе», с. 298).

Трудная для Твардовского полоса наступила в 1950 году, когда по настоянию Фадеева он сменил К. Симонова на посту главного редактора «Нового мира». К сожалению, Р. Романова не прослеживает, как постепенно нарастали обвинения в адрес Твардовского-редактора в связи с опубликованными в «Новом мире» статьями В. Померанцева, М. Лифшица, Ф. Абрамова и М. Щеглова, которые рассматривались как ошибочная и даже вредная линия «Нового мира». Почти нет упоминаний о напряженной работе Твардовского над поэмой «Теркин на том свете». Не привела она и крайне важные документы, опубликованные в статье Ю. Буртина4. Это смягчило реальную картину борьбы с Твардовским, в которой в 1954 году уже открыто участвовали ответственные работники ЦК КПСС. В частности, не процитирована информационная записка работников отдела культуры ЦК КПСС в адрес секретариата ЦК от 5 июня 1954 года, в которой утверждалось, что «политически ошибочная линия «Нового мира» объясняется прежде всего идейно-порочными взглядами самого Твардовского», а новая его поэма характеризовалась как «клевета на советское общество». Не сказано о заседании секретариата ЦК КПСС под председательством Н. С. Хрущева 7 июля 1954 года. На этом заседании некоторые работники ЦК выступили с предложением вынести постановление о «Новом мире», аналогичное известному постановлению ЦК ВКП(б) о журналах «Звезда» и «Ленинград», и тем самым осудить Твардовского так же, как были осуждены А. Ахматова и М. Зощенко, на долгие годы вычеркнутые из литературы5. Не отмечено, что Твардовский был снят с поста главного редактора журнала, а поэма «Теркин на том свете» осуждена как «идейно порочная» решением секретариата ЦК КПСС от 23 июля 1954 года «Об ошибках журнала «Новый мир»», то есть решением самой высокой инстанции.

И все же опубликованные в книге документы свидетельствуют о том, какой жесткой, даже жестокой, была «критика» поэта партийными и литературными чиновниками и какой тяжелый урон был нанесен его творчеству. Вот записи в «Рабочих тетрадях».

«До крайности неопределенное и бесперспективное состояние. Все как-то висит. Живу одним днем, с утра до вечера, с вечера до утра», – записал Твардовский в своей «Рабочей тетради» 29 сентября 1954 года, а 5 октября: «Праздное уныние, непродуктивная болтовня, скука ожидания возможности хоть чем-нибудь заняться…»##Знамя. 1989. N 7.

  1. Романова Регина. Александр Твардовский. Труды и дни. М.: Водолей Publishers, 2006. Далее ссылки на это издание в тексте статьи. []
  2. Твардовский А. «Я в свою ходил атаку…». Дневники. Письма. 1941 – 1945. М.: Вагриус, 2005. С. 393. []
  3. Твардовский А. Указ. соч. С. 97 – 100.[]
  4. Дружба народов. 1993. N 11. []
  5. См. письмо А. Фадеева М. Твардовской от 8 июля 1954 года // Дружба народов. 2000. N 5. []

Статья в PDF

Полный текст статьи в формате PDF доступен в составе номера №1, 2007

Цитировать

Дикушина, Н. «…Не отступая – быть самим собой». По страницам книги Р. Романовой – «Александр Твардовский. Труды и дни» / Н. Дикушина // Вопросы литературы. - 2007 - №1. - C. 6-29
Копировать