Наталья Шубникова-Гусева. Сергей Есенин и Галина Бениславская

Трудно поверить, что еще возможны фантастические открытия, подобные тем, что, стали основой сюжета книги Н. Шубниковой-Гусевой, где впервые публикуются документы поэта, собранные Галиной Бениславской.

Имя Галины Бениславской совсем недавно было знакомо всем, кому интересен Есенин. Теперь почти исчезла память о влюбленной в поэта женщине, совершившей самоубийство на его могиле.

Чудом уцелевшие документы архива Бениславской убеждают, что самоотверженное служение Есенину делает ее достойной благодарности тех, кому дорога память о поэте.

В последний год своей жизни — страшный для нее год после гибели любимого человека, Бениславская привела в порядок документы Есенина и завещала их подруге Анне Назаровой. Ее приемная дочь, Галина Сергеевна Назарова, доверила публикацию уникальных документов Н. Шубниковой-Гусевой при условии, что они войдут в книгу о Галине Бениславской.

Н. Шубникова-Гусева это условие выполнила.

Галина Сергеевна Назарова до выхода книги в свет не дожила.

Книга «Сергей Есенин и Галина Бениславская» написана в оригинальном жанре документального повествования, где неизвестные документы, приведенные полностью, обогащают жизнеописание Есенина живыми подробностями, меняют прежние представления о личности и творчестве поэта.

Судьба Сергея Есенина пересекалась с судьбами многих его современниц.

Многие (в том числе Маяковский) завидовали успеху Есенина у женщин. Зинаида Райх, Айседора Дункан, Августа Миклашевская, Софья Толстая занимали разное место в сердце и в жизни поэта, но Галина Бениславская была единственной, кто связал себя с ним не только жизнью, но и смертью.

Отношения Бениславской и Есенина были трудными. Она любила поэта единственной любовью, которая прощала все.

Можно усомниться, не привела ли увлеченность исследователя личностью Галины Бениславской к преувеличению ее роли в жизни Есенина.

Если сравнить, какое место занимает упоминание о Бениславской в книге воспоминаний о поэте «Сергей Есенин глазами современников», (вышедшей в том же издательстве (2006) и составленной тоже Н. Шубниковой-Гусевой), с оценкой ее личности, в рецензируемой книге, можно заметить некоторое несоответствие.

В обзоре воспоминаний о поэте сдержанно сказано, что Бениславская была «среди немногих близких Есенину людей», но ее воспоминания о нем так и остались незаконченными (с. 11).

Однако нужно признать, что незавершенность воспоминаний Бениславской не помешала им остаться одним из лучших свидетельств о Есенине.

Письма Есенина к Бениславской в его собрании сочинений носят в основном деловой характер, создавая впечатление, что поэт воспринимал Галину как своего литературного секретаря.

Она с самого начала их знакомства старалась быть ему полезной, сама предложила регулярно составлять для него подборки отзывов о его творчестве в отечественных и зарубежных газетах, используя свои связи в ВЧК, где некоторое время служила. Видя, что сам Есенин не умел хранить свой архив, она охотно делала это за него.

Галина Бениславская пользовалась безграничным доверием Есенина при ведении его издательских и финансовых дел, оберегая поэта от необходимости «выбивания» гонораров у редакторов и издателей.

Об этой ее роли упоминала и сестра поэта Александра: «Почти в каждом письме Гале (речь идет о Бениславской. — Н. М.) давались указания, где можно и нужно получить для нас деньги, или высылались новые стихи с тем, чтобы их напечатать где-либо и получить за них для нас гонорар».

Бениславская умела избавить поэта от «литературных собутыльников» (ее выражение), за что они ее откровенно ненавидели.

Она смогла стать для него и его ближайших друзей непререкаемым авторитетом.

Галина Бениславская сознательно выбрала служение поэту, старалась скрывать свои чувства, чтобы только быть рядом.

В своей комнате в коммунальной квартире она умела создать для него домашний уют: Есенин страдал от отсутствия в Москве собственного жилья.

У Бениславской поэт поселил сестер Катю и Шуру. И после смерти Есенина его сестра Александра продолжала жить у Бениславской.

На одной из самых известных фотографий Есенин с матерью Татьяной Федоровной запечатлен за столом у самовара. Самовар этот подарила Бениславской ее тетка.

Галина завещала этот самовар младшей сестре Есенина как напоминание о счастливых часах за семейным столом.

Самые дорогие ей вещи, фотографии и рукописи Галина завещала подруге Анне Назаровой и сестре поэта Александре.

Младшей, сестре Есенина Шуре она подписала одну из самых дорогих ей есенинских реликвий — Библию, которую ей подарил поэт 8 октября 1921 года.

Она пыталась освободиться от мучительных отношений с Есениным, тяжело пережив его отъезд с Дункан.

После его смерти она поняла, что кроме него ей никто не нужен.

В предсмертной записке Галины звучал, но почти не был услышан, явный общественный протест: «…знаю, что после этого еще больше собак будут вешать на Есенина <…>напоследок наплевать на Сосновского и общественное мнение, которое у Сосновских на поводу» (с. 384).

С именем журналиста Л. Сосновского было связано «Дело четырех поэтов», заведенное 21 ноября 1923 года и переданное в секретный отдел ГПУ. Материалы «Дела четырех поэтов» до сих пор полностью не известны. Оно было намеренно раздуто литературными завистниками Есенина, чтобы испортить его отношения с еще влиятельным тогда Л. Троцким.

В книге Н. Шубниковой-Гусевой впервые полностью приведен текст письма Есенина, написанного между 22-м и 29 ноября 1923 года, но не отосланного Троцкому:

«Дорогой Лев Давидович!

Мне очень больно за всю историю, которую подняли из мелкого литературного [зачеркнуто нрзб. >] карьеризма т. Сосновский и Демьян Бедный.

Никаких оправданий у меня нет у самого. Лично я знаю, что этим только хотят подвести других «попутчиков».

<…>Существо мое возмущено до глубины той клеветой, которую воздвигли на моих товарищей и на меня…».

Речь шла о ссоре поэтов Есенина, Клычкова, Орешина и Ганина в пивной с неизвестным гражданином, который явно провоцировал их своими действиями и выкриками. За это поэтов задержали и отвели в милицию и ГПУ. В тот же день был составлен протокол допроса Есенина в ОГПУ — «…бытовой инцидент получил политический характер…» (с.236).

22 ноября поэтов освободили и в тот же день в «Рабочей газете» была опубликована статья журналиста Л. Сосновского «Испорченный праздник» с обвинениями Есенина, Клычкова, Орешина и Ганина в антисемитизме. Но Сосновский не ограничился этим выводом, он высказал подозрение, что если поскрести «попутчиков», «…то под советской шкурой далеко не советское естество».

Из письма Есенина Троцкому ясно, что поэт прекрасно понял, по какой причине было решено обвинить его в антисемитизме.

Бениславская считала Сосновского главным виновником травли поэта, она не знала, что он был лишь исполнителем злой воли тех, кто стоял у власти.

Точная интуиция верно подсказала Есенину сравнение Л. Сосновского с тайным агентом жандармского отделения Ф. Булгариным в незаконченной статье «Россияне»: «Не было омерзительнее и паскуднее времени в литературной жизни, чем время, в которое мы живем <…>Бездарнейшая группа мелких интриганов и репортерских карьеристов выдвинула журнал, который называется «На посту»… (с. 240-241).

В статье «Россияне» Есенин разоблачает укрепившиеся в литературе «пришибеевские нравы», позволившие Сосновскому семь лет твердить, что «русская современная литература контрреволюционна и что личности попутчиков подлежат все большему сомнению». Поэт прекрасно понимал, что нападки мелкого журналиста стали возможны при поддержке «милостивых вождей пролетариата» (с. 240).

Товарищеский суд писателей по «Делу четырех поэтов» состоялся 10 декабря 1924 года в Доме Печати и признал провокацию со стороны М. Родкина и Л. Сосновского, не подтвердив обвинения поэтов в антисемитизме (с. 242).

Пережитая травля окончательно подорвала и без того расшатанное здоровье поэта. Он был вынужден 12 декабря отправиться на лечение в санаторий, где пробыл до конца января 1924 года и где его навещали сестры и Г. Бениславская. От этого удара Есенин так и не смог оправиться, после него «рок событий» стремительно понес поэта к гибели.

Уезжая в Ленинград в ноябре 1925 года, Есенин звал Галину на Николаевский вокзал, хотел с ней попрощаться, но она не пришла.

Долгие годы было принято думать, что причиной самоубийства Галины Бениславской стала боль утраты любимого человека.

Возможно у читателя книги появится желание вникнуть в смысл предсмертной записки Галины и уловить отзвук травли, пережитой автором: «…черт их знает, какие у нас законы для таких безродных, как я!»

Очевидно, она почувствовала себя после смерти Есенина незащищенной, болезненно осознала себя изгоем.

Бениславская страдала от усилившейся посмертной хулы Есенина: чувствовала, что на него «еще больше собак будут вешать». Она видела, что трагическая гибель поэта не переломила официальное общественное мнение о нем.

Оба они оказались жертвами жестокой эпохи, безжалостно раздавившей тех, кто не сумел приспособиться и был обречен на гибель.

Н. МАЛЫГИНА