На важном направлении исканий

Ал. Дима, Принципы сравнительного литературоведения, «Прогресс», М. 1977, 229 стр.

Наверное, вряд ли кто-нибудь возьмет на себя смелость категорично утверждать, что такой-то раздел литературной науки в наши дни «вырвался» вперед, а такой-то отстает или топчется на месте. Но одно несомненно: сравнительное литературоведение, как никогда раньше, развивается вширь и вглубь во многом благодаря координации действий ученых Европы, Азии и Америки. Это согласование осуществляется под эгидой Международной ассоциации по сравнительному литературоведению, которая регулярно созывает конгрессы специалистов. Издаются специальные журналы, где ставятся проблемы компаративистики. Большая работа в этом направлении ведется и в Советском Союзе, и в братских социалистических странах.

Каково, однако, место столь интенсивно разрабатываемой отрасли литературного знания, не является ли она самостоятельной наукой?

В начале своего интересного труда «Принципы сравнительного литературоведения» румынский ученый А. Дима, член-корреспондент Академии наук СРР, видный специалист по компаративистике, определил свою точку зрения в споре некоторых специалистов Запада по поводу того, является ли сравнительное литературоведение самостоятельной наукой. В соответствии с действительным положением вещей автор утверждает, что плодотворное осуществление сопоставительного анализа литератур возможно только при условии, если оно включает использование всего арсенала истории и теории литературы. Таким образом, А. Дима рассматривает сравнительное литературоведение как один из разделов литературной науки.

А. Дима устанавливает источники сравнительного литературоведения, что имеет прямое отношение к процессу формирования всемирной литературы, его закономерностям. Он исследует большое количество специальных трудов и, выделяя в них все самое ценное, показывает, что сравнительное литературоведение сложилось к концу XIX века, то есть после того, как «из множества национальных и местных литератур образуется одна всемирная литература» ¹. Тщательно исследуя закономерность, открытую Марксом и Энгельсом, А. Дима последовательно проводит точку зрения, согласно которой всемирная литература – не спорадически возникающая общность всех национальных художественных достояний. Она складывалась в результате сложнейших процессов, протекавших начиная с эпохи Возрождения и даже более ранних периодов и завершившихся только в XIX веке. Ее постепенное развитие, что подчеркнуто ученым, можно проследить уже на материале литературных влияний и заимствований, имевших место в римской литературе, которая использовала в качестве источника произведения древнегреческих поэтов и философов.

Экскурсы в историю межлитературных связей всегда приводят ученого к значительным теоретическим обобщениям, важнейшее из которых имеет отчетливо выраженный методологический характер: ни одна разновидность литературных отношений не может быть постигнута в ее сути, если не проникнуть в социально-историческую почву, на которой она возникла. В связи с этим румынский ученый раскрывает оплодотворяющее воздействие марксистской философии на развитие всей литературной науки и сравнительного литературоведения в частности.

Интенсивное использование историко-теоретического принципа дает положительные результаты не только тогда, когда исследуется процесс литературного развития. Он выявляет безнадежную устарелость некоторых установок, выработанных еще в прошлом столетии и распространенных на Западе поныне: Сент-Бёв свел причинность литературных явлений «к биографии писателя, Тэн и Брандес – к социологии (уточним: к позитивистски трактуемой социологии. – И. Д.), Брюнетьер – к социологии и биологии».

А. Дима разделяет концепцию советских ученых, особенно тщательно разработанную в трудах Н. Конрада, которая выявляет полную научную несостоятельность европоцентристского толкования литературного процесса. Румынский исследователь пишет о том, что европоцентризм означает не только пренебрежение к национальным культурам Азии, он игнорирует художественные ценности, созданные народами восточноевропейских стран, абсолютизируя при этом эстетическую значимость литератур Запада.

В этой связи большое значение приобретает обширная информация, с помощью которой в книге «Принципы сравнительного литературоведения» раскрыта национальная и художественная самобытность румынской литературы. Этой же цели служат многочисленные указания А. Димы на все возраставшее с XIX века влияние русской литературы на художественное развитие других народов. Особый интерес представляет одна из характеристик, как будто «попутно» сформулированная автором. Речь идет о своеобразии румынского романтизма. Ученый приводит немало данных, из которых видно, что румынские романтики порой заимствовали идеи и формы западноевропейских романтиков. Имели место и малопродуктивные подражания, но, тем не менее, в румынском романтизме выкристаллизовались глубоко самобытные черты: связь с классицизмом и реализмом; отсутствие элементов консерватизма, свойственных, например, Шатобриану во Франции, Саути и Колриджу – в Англии; стремление освободиться «от опеки восточного мира, новогреческого средневековья».

Предельная точность в определении своеобразия и сложных ритмов развития румынской литературы сочетается у А. Димы с более широкой постановкой проблемы: один из главных аспектов сравнительного литературоведения состоит в выявлении путем сопоставительного анализа особенностей каждой отдельной литературы. Автор книги возражает против того, чтобы компаративистика ограничивалась только изучением сходства, общности и близости литературных явлений. Благодаря этому столь увлекательно исследование А. Димы, тонко выявляющее диалектику схождений и различий, обусловленных комплексно действующими историческими, социальными и психологическими факторами, а также влиянием традиций, в которых развивалось каждое национальное художественное сознание.

Вслед за ученым мы с большим интересом постигаем, как научная мысль улавливала в прошлом и обнаруживает в наше время то общее, что типично для многих литератур, и то индивидуальное, через которое проявляется это общее.

Однако почему-то столь ценные результаты, достигнутые благодаря применению историко-теоретического принципа, не совсем удовлетворяют ученого. Пытаясь нащупать иной способ исследования, он впадает в известное противоречие.

С одной стороны, А. Дима (например, на стр. 29, 33) настойчиво убеждает читателя, что сопоставительное изучение литератур имеет научную ценность только при условии, если они рассматриваются во взаимосвязи с общественной жизнью, с эпохой их возникновения. С другой стороны, он склонен считать, что «столь знаменательные порой схождения между произведениями, весьма далекими как по времени, так и по месту их появления, иногда невозможно объяснить даже самыми отдаленными общественно-политическими аналогиями, и это свидетельствует о существовании явно внеисторической типологии, построенной на общепсихологической основе и носящей, несомненно, систематический характер» (стр. 33).

Почему же понятие об исторической эпохе, отраженной и выраженной в искусстве, ограничено только «общественно-политическими аналогиями», являющимися лишь компонентом социального целого? Скажем, некоторые романтики, о которых А. Дима много и с большой эрудицией пишет, действительно упускали из виду сферу общественных конфликтов, но можно ли на этом основании их суждения, например, о Шекспире выводить за пределы мировоззрения, выработанного на рубеже XVIII – XIX веков?

По поводу этого тезиса А. Димы В. Кулешов в предисловии к «Принципам сравнительного литературоведения» замечает: «Не слишком ли наш автор полагается на психологию, переставая быть историком и социологом?» Думается, нельзя требовать от литературоведа, чтобы он в равной мере был и историком, и социологом. К тому же анализ психики – один из главных компонентов художественного воплощения жизни, и поэтому нет никакой опасности в том, что ученый «полагается» на психологию. Но В. Кулешов прав, настаивая на том, что «психология в своем реальном человеческом содержаний – плод истории, и только из истории она может быть объяснена».

Методика сравнительного литературоведения занимает в книге А. Димы большое место, и разработана она им очень основательно.

Изучение содержания межлитературных отношений автор начинает с обоснования необходимости «тематологических исследований» (стр. 98). Дима показывает, сколь пагубно игнорирование тематического аспекта литературы. Именно с этих позиций он критикует Кроче, Бальдансперже и Азара, которые считают, что темы представляют лишь «литературное сырье».

Развивая далее мысль о типологических схождениях и влияниях, А. Дима переходит от структуры «тематологических исследований» к распознанию идейного родства и идейных воздействий литератур. Здесь ученый не ограничивается использованием литературоведческого «инструмента» и указывает на эффективность философских критериев в сопоставительном анализе. Эта гибкость аппарата доказательств убедительно подтверждается в суждениях о близости различных национальных литератур в эпоху Просвещения, когда художественное слово несло особую политико-философскую нагрузку.

Принципиальное значение имеет то, что А. Дима относит жанровые и видовые общности, а также композиционные связи к содержательной стороне литературных отношений. На Западе эти компоненты обычно рассматриваются только как элементы формы. Точка зрения румынского ученого представляется весьма перспективной для дальнейшего осуществления сопоставительного анализа литературных явлений.

В главе, где автор пишет о формах литературных отношений (она так и называется: «Формы и типы международных литературных отношений»), прежде всего рассмотрена первая категория межнациональных связей – непосредственные межлитературные контакты. Это книгообмен, знакомство с журналами и газетами, это переводы; А. Дима подробно пишет о проблемах переводческой деятельности, рассказывает о положительных и отрицательных сторонах влияний и заимствований. Особое место он отводит типологическим схождениям. Как известно, эта форма литературных отношений возникает не в процессе внешних контактов, а в результате действия родственных социально-исторических условий, традиций и национальных факторов.

Жаль, что в книге А. Димы не говорится о такой форме прямых литературных отношений, как взаимодействия. Последние годы особенно насыщены множеством примеров согласованной постановки и решения эстетических задач в рамках социалистического содружества, и этот процесс нуждается в многостороннем изучении.

Обращают на себя внимание отдельные неточности, допущенные в книге, например указание на то, что Реформация в Германии проходила в XVII веке (стр. 156). Из-за оплошности переводчика английская писательница Джордж Элиот названа Жоржем Элиотом (стр. 158). Глава «К вопросу об истории создания европейской литературы» должна была бы называться по-русски совсем по-другому: «О создании истории европейской литературы».

Работа «Принципы сравнительного литературоведения» содержит обширный историко-литературный и теоретический материал, который заставляет задуматься над сегодняшним «полем» литературной науки, осмыслить итоги, с которыми сравнительное литературоведение вступает во второе столетие своего развития. Все это вызывает большой интерес.

г. Даугавпилс

1. К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. 4, стр. 428.[↩]