На то и профессия такая

Так или иначе литература конструирует жизнь. Строит модель, пытается зацепить, высветить определенные типажи. Сюжет, как известно, неизменен с древности. Важны обертоны. Даже в толкиеновской саге легко расслышать сегодня тяжелую поступь второй мировой. Но есть писатель – и есть Время – нечто несуществующее, неуловимое, но живое и пульсирующее, – то нечто, с чем пишущий вечно играет в кошки-мышки. Играя же, непроизвольно (а на деле весьма сознательно) лепит, творит.

Глупо историку воссоздавать жизнь пушкинской поры по одному «Онегину» – глупо и проигрышно ему не ссылаться, не черпать из «энциклопедии русской жизни». Писатель создает «вторую реальность», миф, но лжет он от поиска правды, возвышает себя обманом – тем и рознится от журналиста – словесного фоторепортера.

То, что вступили мы в новый поток истории, – ясно: прекратили работу старые деньги – колесо завертели новые. А люди-то все те же. Кто приспособился, кто старается впрыгнуть в последний вагон, кто, страдая, доживает, но не сдается, свято блюдет заветы воспитания. Все причем апеллируют к совести и даже невооруженным глазом видные грехи стараются обелить, оправдать перед самими собой ссылкой на лихое «времечко».

Между тем основные духовные ценности всем известны – мама говорила.

Истерика критики, – мол, нет литературы или, наоборот, все в порядке: