На пороге завтрашнего дня (О некоторых проблемах литературы западноафриканских стран)

Время развенчивает легенды, придуманные для оправдания неблаговидных дел. Обветшалым и смешным выглядит в наши дни – дни великого пробуждения стапятидесятимиллионного африканского материка – заботливо распространяемый империалистами миф о «цивилизаторской миссии» колониализма. Истинная история Черной «Африки открывается нам благодаря достижениям ее собственной молодой науки – это летопись блистательных, восходящих к далекой древности цивилизаций, самые следы которых были стерты с лица земли хлынувшими с севера колонизаторами. «Трудно уверять, – писал Давид Диоп, молодой сенегальский поэт, – что режим, основанный на экономической эксплуатации и фальсификации истории (в данном случае колониальный режим), может благоприятствовать расцвету негритянских культур… Причины этого различны, и прежде всего они – политического характера: для того чтобы иностранное господство над покоренным народом было возможно более эффективным, чтобы новый порядок гарантировал богатую добычу, необходимо устранить все, что служило для этого народа источником национального самосознания» ¹.

Идея восстановления попранного достоинства негритянских народов, утверждения их духовных ценностей обусловливает сегодня позиции большинства представителей культуры «черного континента». Вторая важнейшая тенденция, выявившаяся в широкой идеологической полемике Африки с империалистическим лагерем, может быть определена как тенденция к единению, осознание неразрывной общности негро-африканских народов, особенно обостренное вследствие отчаянных попыток теряющего свои позиции империализма любой ценой расчленить вчерашние колонии, восстановить одно молодое государство против другого, чтобы затем вернее закабалить их поодиночке.

Единство негро-африканских народов сложилось исторически, причем не последнюю роль в его формировании сыграла относительная изоляция значительной части африканского материка, отделенного от остального мира водными пустынями двух океанов и бесконечными раскаленными песками Сахары. Показательно при этом, что современное негритянское население обеих Америк и Антильских островов (Кубы, Гаити) в большинстве вполне ассимилировалось в не африканской среде и именно с нею связывает свое будущее² (см. выступления Жака Стефена Алексиса и Ричарда Райта на Первом конгрессе негритянских деятелей культуры, состоявшемся в Париже в 1956 году).

Однако нельзя игнорировать ту очевидную истину, что для отдельных крупных, играющих сегодня прогрессивную роль представителей африканского освободительного движения – таких, например, как Алиун Диоп, глава солидного общественно-политического и литературного журнала «Презанс Африкен» и одноименного издательства, генеральный секретарь «Африканского общества культуры», – понятие африканской общности преломляется в ряде случаев как понятие некой «негритянской сущности» («negritude»), или негритянского гения, предопределяющего л органическое братство негров, в каких бы странах и на какой ступени социальной лестницы они ни находились³.

Идеалистические аспекты теории «негритянской сущности» (для краткости ее можно именовать теорией «негритюда») достаточно очевидцы, и они бесспорно обусловливают ее недолговечность (по крайней мере в ее современном варианте). Но вряд ли следует на этом основании клеймить всех сторонников «негритянской, сущности» – культурных деятелей, в большинстве своем способствующих выполнению главной задачи сегодняшнего дня – консолидации различных кругов африканского общества для отпора проискам неоколониализма в период империалистического курса на максимальную федерализацию Африки, на «тотальное» разобщение ее населения.

Интересно в связи с этим остановиться на беседе, происходившей в марте 1961 года между представителями тунисского еженедельника «Африк аксьон» и несколькими видными негритянскими культурными деятелями – членами «Африканского общества культуры». «Концепция негритянской сущности, – говорит выдающийся мальгашский поэт Жак Рабемананджара, – помогла нам в борьбе против процесса обезличения, жертвой которого были африканцы». Алиун Диоп относит возникновение понятия «негритюд» к середине 30-х годов, когда была широко распространена реакционная теория, согласно которой необходимо всецело «европеизироваться», чтобы стать действительно, цивилизованным человеком. Ж. Рабемананджара считает нужным уточнить, что концепция «негритюда» отнюдь не была в глазах ее основоположников «расизмом наизнанку»: «она основывалась не на биологических принципах, а на общности исторической судьбы негров».

Любопытно мнение, высказанное в ходе беседы известным мартиникским писателем Эдуардом Глиссаном (автором романа «Трещина»). Он рассматривает теорию «негритянской сущности»скорее как факт прошлого, полагая, что она соответствовала эпохе, когда африканские государства еще не завоевали независимость. «Сегодня, – подчеркивает Глиссан, – когда африканская политика вступила в фазу активного строительства, нам необходимо найти конструктивное содержание нашей культурной борьбы. Мы пытаемся определить африканскую индивидуальность и африканскую специфику в контексте современной жизни». Подобное стремление представляется вполне законным в наши дни, которые Глиссан справедливо определяет как эпоху рождения подлинной цивилизации – «общепланетной цивилизации, которая будет слагаться из отдельных культур в их взаимном обогащении».

Проблема «негритюда» не решается просто. Уместно упомянуть в этой связи о политических позициях приверженцев «негритюда» – деятелей «Африканского общества культуры», о платформе, на которой они хотят объединить африканцев. Это, как следует из слов генерального секретаря общества А. Диопа, борьба за «Соединенные штаты Африки», против расчленения стран континента; обличение неоколониализма, пытающегося упрочить свое положение в отдельных формально получивших независимость африканских государствах; это, наконец, – в межконтинентальном плане – политика активного нейтралитета, решительно враждебная холодной войне, направленная на превращение, Африки в зону мира.

Конечно, все вышесказанное не должно означать возможности каких-либо скидок в оценке тех лиц, которые спекулируют популярной в Африке темой «негритюда», так или иначе играя под ее прикрытием на руку силам реакции. Их позиции нашли достаточно четкое выражение в докладе американского африканиста, профессора Северо-Западного университета М. Гершковича, представленном XXV Международному конгрессу востоковедов, состоявшемуся в Москве в августе прошлого года. Опираясь на положение о неизменной «негритянской сущности», М. Гершкович берет на себя неблагодарную задачу доказать незыблемость трайбализма или (трибализма), патриархального племенного уклада Черной Африки, давно ставшего тормозом ее общественного развития. Но автору явно изменяет чувство меры, как то особенно заметно в финальной части его работы, где он пытается убедить африканскую молодежь, высказывающуюся за прогрессивные социальные преобразования, что Африка не пойдет вперед и даже современное стремительное развитие крупных городов якобы не нарушит «нормальной жизни» ее древних общин со всеми присущими им атрибутами, вплоть до поклонения душам умерших предков. М. Гершкович, естественно, умалчивает о том, что увековеченная в таком случае отсталость африканских масс была бы надежной гарантией спокойствия расположившихся на их земле заокеанских предпринимателей…

Можно определить более или менее надежный критерий, помогающий уяснить позиции, с которых выступают те или иные адепты «негритянской сущности». Прогрессивна в наши дни Деятельность тех представителей культуры, для которых «негритюд» – прежде всего знамя единства угнетенных народов, и, напротив, объективно реакционную роль играют те, кто прибегает к понятию «негритюда» во имя незыблемости существующих социальных форм, ради охраны почему-либо полезных определенной части общества пережитков.

Необходимо подчеркнуть, что до сих пор притягивающая к себе внимание негритянской интеллигенции, неизменно находящая отклики в африканской прессе проблема «негритянской сущности» является на современном этапе проблемой преимущественно общекультурного порядка и в литературе практически отошла на второй план: у передовых западноафриканских писателей и поэтов – таких, как Давид Диоп, Монго Бети, Усман Сембен, – во главу угла поставлена проблема социального освобождения родной земли, освобождения, без которого невозможен расцвет национальных культур.

Для африканской литературы более насущен, пожалуй, вопрос о своеобразном «отступничестве» (хочется надеяться, временном!) отдельных писателей, которые резко критиковали ранее колониальную обстановку, а теперь, на новом, во многом более сложном этапе развития их стран, отошли от наиболее актуальных тем. Так, известный писатель Бернар Дадье (Берег Слоновой Кости) ## О предшествующем творчестве Б. Дадье, Ф. Ойоно, М.

1. David Mandessi Diop, Autour de la reforme de l’enseignement en Guinee, «Presence Africaine», 1960, XXIX, p. 105.[↩]
2. Несколько иначе обстоит дело на территориях, до последнего времени остававшихся «заморским департаментом» Франции, – Мартинике, Гваделупе. Испытывая в отличие от других центрально и южноамериканских стран давление не близкого североамериканского соседа, а французских предпринимателей и находясь, таким образом, перед несколько иным комплексом социальных проблем, почти стопроцентное негритянское население этих областей больше, чем какие-либо другие негритянские слои западного полушария, тяготеет к «африканской родине».[↩]
3. Важно отметить, что защита объединяющей «негритянской сущности» не исключает для А. Диопа совершенно правильного представления об общности цели негро-африканских и североафриканских народов, одинаково борющихся против империалистической агрессии: на страницах «Презанс Африкен» достаточно широко освещаются проблемы сражающегося Алжира и других стран северной окраины континента. «Само собой разумеете!, – заявил Алиун Диоп в интервью, данном весной этого года для тунисского еженедельника «Африк аксьон», – что мы желаем возможно более тесного сотрудничества между интеллигенцией Черной Африки и стран Магриба».[↩]