На общей почве

На протяжении вот уже двух столетий важным отличительным признаком венгерской прогрессивной мысли является то, что историю и культуру нашего народа она воспринимает в широком контексте социально-культурного развития Центральной и Восточной Европы. Поначалу такой способ видения носил, я бы сказал, стихийный характер; но сегодня мы вполне осознанно соизмеряем факты и вехи развития венгерской нации с достижениями других народов, живущих в более или менее сходных с нами условиях и чаще всего соседствующих с нами. И дело здесь совсем не в соперничестве. Напротив: познавая сходный опыт, мы приближаемся к более глубокому и полному самопознанию.

Сейчас, спустя сорок с лишним лет, мало кто помнит о том, что программное стихотворение Аттилы Йожефа «У Дуная» опубликовано было впервые в специальном номере журнала «Сепсо» («Изящное слово»), содержащем статьи на тему «Нынешние венгры о венграх былых». Исторические эссе в журнале рассказывали о князе Арпаде, Габоре Бетлене, Игнаце Мартиновиче¹, Шандоре Петефи и других, и как бы эпиграфом к ним служили поэтические строки Аттилы Йожефа – редактора: «Трудиться я хочу. Не так уж просто, знаю, признать своей всю тьму былых времен». И далее: «…Чтобы тут /мы все же наконец в делах объединились – /вот в чем наш труд, весьма нелегкий труд!» (перевод Л. Мартынова).

Таким образом, осознание исторической общности в судьбе народов – это и вывод о невозможности существовать без взаимной поддержки, без взаимовыручки. Общее прошлое – основа общего будущего. Не случайно, что сознательное исследование этой общности, или, точнее, правильно намеченные цели исследования, – заслуга прежде всего марксистов. Подчеркивая это, мы ни в коем случае не хотим недооценивать тех идей, что вырастали не из социального, но скорее духовно-психологического анализа реальной ситуации. Например, кто может отрицать значение тех смелых выводов, которые содержатся в глубоких и метких словах Ласло Немета, высказанных им в 1940 году и прямо противостоящих хортистскому шовинизму? Немет писал, что начиная с XIX века «в Восточной Европе полным-полно снобистски настроенных народов, которые мнят себя полуфранцузами и первыми среди окрестного сброда. Поэтому-то 48 год и привел к взаимной резне. Поэтому-то вместо дунайской конференции, о которой мечтал Кошут, вышли Компромисс и Трианон², натравливание друг на друга венгров и не-венгров сначала в Монархии, потом в эпоху временщиков Малой Антанты». Но нужно помнить, что еще до того, как были написаны эти ясные слова, подобные воззрения последовательно пропагандировал марксистский журнал «Корунк» («Наш век»), издававшийся в Клуже. Да и прогрессивное движение венгерской молодежи в Чехословакии – «Шарло» («Серп»), – известное своим реалистическим, чуждым всякой романтике подходом к вопросу о судьбах народов Центральной и Восточной Европы, сконцентрировало свое внимание на этом вопросе именно потому, что проблемой наций много занимались, считая ее своим делом, коммунисты.

Разумеется, путь от постановки вопроса к его решению весьма долог. Осознание – еще не знание, а в лучшем случае предпосылки, начало движения к глубокому знанию. Мало благих намерений; не делая реальных шагов, мы сами себя обрекаем лишь на угрызения совести: вот, мол, как много хотели наши отцы, мы же ничего не смогли осуществить из их планов. Порой в самом деле можно слышать горькие сентенции: дескать, в Центральной и Восточной Европе единая точка зрения даже теперь, в эпоху социалистической интеграции, присуща скорее только немногим специалистам, нескольким ученым, переводчикам и поэтам, пяти-шести публицистам. Не будем заниматься самобичеванием. Жаль, что у нас нет еще в достойном переводе замечательной поэмы Мицкевича «Пан Тадеуш», нет на венгерском многих произведений весьма популярного у нас Чапека; мы почти ничего не знаем о старой украинской литературе; интересно было бы познакомиться с современным болгарским эссе. Есть и другие упущения. И все же именно сейчас мы являемся свидетелями величайшей издательской активности, в результате чего венгерскому читателю стала доступна практически любая литература Центральной и Восточной Европы. Отметим с удовлетворением этот факт, но зададимся тут еще другим вопросом: а использует ли читатель предоставленную ему возможность; стало ли творчество наших соседей фактором национального сознания нынешних венгров?

На этот вопрос невозможно ответить с помощью цифр и выкладок. Если мы хотим знать, что происходит в сознании, нужно потревожить более глубокие его пласты.

В 1947 году Дюла Ийеш побывал в Болгарии. Свои впечатления он изложил в поэтическом дневнике, написанном по свежим следам поездки и опубликованном в журнале «Валас» («Ответ») в августе того же года. Я приведу заключительную часть стихотворения «Двенадцать дней в Болгарии»:

…Минута лишь прошла,

Как я отъехал от Софии. Утро

сияло; и друзей моих толпа,

друзей, знакомых, близких с детства будто,

осталась на перроне. А в груди

остались вы, Людмил, Димитр, Орлин,

и вы, коллеги сельские мои,

и вы, седой Цанков, Елин Пелин,

вы, чьи слова я понимал едва,

прощайте – и останьтесь навсегда

в моей душе, как теплый и родной

родимый дом, хоть еду я домой;

1. Арпад (?-907) – князь, главный среди племенных вождей венгров; под его руководством венгры пришли в Дунайскую низменность и основали здесь государство; Габор Бетлен (1580 – 1629) – трансильванский князь, в начале XVII века возглавивший борьбу за национальную независимость Венгрии от Австрии; Игнац Мартинович (1755 – 1795) – философ и просветитель, глава группы венгерских радикалов, мечтавших об установлении в Венгрии республики, со своими соратниками был казнен.[↩]
2. Компромисс – соглашение между Австрией и Венгрией (1867), в соответствии с которым Венгрия осталась полуколонией в составе Австро-Венгерской монархии. Трианон – имеется в виду Трианонский мир (1920), в котором империалистические державы подвели итоги первой мировой войны.[↩]