Мировая литература как герменевтическая утопия и научная реальность
В повседневно-бытовой речи под «всемирной литературой» подразумевается либо совокупность всех литератур мира (universal literature), либо международный литературный канон (world literature). Критериями канонизации ограниченных групп текстов выступают их непреходящая эстетическая ценность, социальная репрезентативность, наличие трансисторической и транснациональной рецепции. Иное определение мировой литературы созревало с конца XIX века в академической науке. Роль fondateur de discursivité [Foucault 1994: 804–807] принадлежит в этом отношении А. Веселовскому.
Мировая литература впервые осмысляется им как предмет исторической поэтики, то есть как объект, сконструированный научной мыслью на основе сравнительно-исторического изучения разноязычных текстов, анализа семантических и функциональных сдвигов, которые происходят с ними в чужих культурных контекстах при перемещении их через границу того или иного культурного пространства. «Историческая поэтика», задуманная Веселовским как «поэтика мировой литературы» [Шайтанов 2018: 29], представляла собой своего рода перформативный акт создания самого предмета исследования. «Всеобщая литература» означает у Веселовского не канон избранных произведений, не простую сумму взаимодействующих национальных литератур, а «историческое целое высшего порядка, развивающееся как единый закономерный процесс» [Жирмунский 1979b: 157].
Именно научный подход к истории «всемирной литературы» дает основание для того, чтобы обратить внимание на очевидную связь ее проблематики с понятием герменевтического круга, описывающего соотношение целого и его частей. Современная герменевтика, восходящая к Фридриху Шлейермахеру [Schleiermacher 1993], зарождается в те же годы, когда Гёте формулирует оппозицию «национальная литература — мировая литература» 1 [Eckermann 1982: 198], вводя в немецкий язык не один, а сразу два неологизма [Lamping 2010: 58]. Один из них обозначает часть, другой — целое, и отношение между ними мыслится Гёте как отношение взаимообусловленности, полярности: уничтожение одного полюса влечет за собой уничтожение другого.
Герменевтика учит, что «целое надлежит понимать на основании отдельного, а отдельное — на основании целого» [Gadamer 1986: 57]. Это основное правило герменевтического «активного понимания», о котором писали после Шлейермахера и Дильтей, и Хайдеггер, и Гадамер. Отдельное, то есть в нашем случае «национальные литературы», определяет целое — литературу как сверхнациональное единство высшего порядка и, в свою очередь, этим целым, причастностью к нему, определяется. Движение понимания постоянно переходит от целого к части и от части к целому, и критерий правильности понимания — их взаимосогласие, означающее прорыв круга. Но, по существу, круг непреодолим и вечен, выход из него никогда не окончателен, почти иллюзорен. Если результатом детального исследования каждой из частей становится необходимость переоценки первоначального представления о смысле целого, а смысл целого, обновляясь, заставляет все снова и снова возвращаться к исследованию частей в новой перспективе, то перед нами бесконечность, граничащая с утопией, — утопией всемирной литературы, а в более широком плане и эстетической гармонии мироздания.
Герменевтический подход предполагает деконструкцию двух оппозиций. Первая — на уровне синхронии: литература «своя», написанная на родном языке интерпретатора, и все «чужие», иностранные. С точки зрения герменевтики, «свое» и «чужое» взаимообусловлены как органы одного организма, и все, что происходит в одном органе, невозможно понять иначе чем как отклик на процессы, происходящие в других. Вторая оппозиция — на уровне диахронии: литература моей эпохи, современная, и литература прошлого, история литературы. Герменевтика мыслит современность как звено истории, а историческую традицию как постоянно присутствующую в современности, как ее непременное условие и живой источник. В обоих случаях перед нами семиотический субъект и объект, «я» и «не-я». Существование и взаимодействие субъекта и объекта, рассматриваем ли мы их на уровне синхронии или диахронии, обеспечено тем «третьим», в которое они включены как части в целое.
Может быть, самый общий признак герменевтики во всех ее исторических вариантах заключается в том, что она всегда исходила из принципа когерентности целого и древнего убеждения в превосходстве — эстетическом и этическом — целого над частью. У Оригена, основателя библейской филологии и так называемой «hermeneutica sacra», читаем: «Когда в Писании ты встречаешь такие выражения, как множество, разделенность, разрыв, диссонанс и тому подобные, это всегда обозначает что-то дурное, и, напротив, когда речь заходит о единстве и единодушии, это всегда что-то хорошее» (цит. по: [Assmann 2015: 312]). Ориген делает это замечание по поводу библейского мифа о вавилонском столпотворении. Но идеал цельности сохранял свое значение в эстетике на протяжении веков — в том числе в эстетике эпохи модернизма и авангарда. Не исключено, что попытку постмодерна «позитивировать» трагический образ Вавилона, возвести его в символ постапокалиптической свободы и культурной нормы следует считать актом отчаяния — того отчаяния, которое Фауст испытывает перед лицом всех частных наук и искусств, поскольку они не способны привести к познанию целого. Нам всегда будет интересна не Гётерогенность сама по себе, а сложно устроенный интегральный смысл «Вавилонской библиотеки», которая существует «ad aeterno» и содержит «все, что поддается выражению — на всех языках» [Борхес 1997: 344].
Как учение о презумпции целостности, герменевтика изначально претендовала на статус интердисциплинарной метатеории. Организм всемирной литературы может быть назван и семиосферой, в которой различные субструктуры не могут существовать и работать без опоры друг на друга [Лотман 1992: 20]. Ю. Лотман охотнее всего пользуется словом «механизм», но, ссылаясь на Вернадского, представителя русского биокосмизма, замечает в статье 1984 года «О семиосфере», что «части семиотического пространства входят в целое не как механические детали, а как органы в организм» [Лотман 1992: 17]. В той же статье встречаем забавное сравнение в духе старинных гастрономических метафор, которыми издавна пестрит многовековой теоретический дискурс о литературе: «Подобно тому, как, склеивая отдельные бифштексы, мы не получим теленка, но, разрезая теленка, можем получить бифштексы, так, суммируя частные семиотические акты, мы не получим семиотического универсума. Напротив, только существование такого универсума — семиосферы — делает определенный знаковый акт реальностью» [Лотман 1992: 13].
В традиции философской мысли ХХ века принцип целого, на котором герменевтика сходится с семиотикой, представлен, в частности, русской метафизикой всеединства. Излагая в 1927 году идею русской соборности, С. Франк формулирует сущность мировоззрения, которое он называет русской «мы-философией»:
«Мы» мыслится не как внешний, лишь позднее образовавшийся синтез, объединение нескольких «я» или «я» и «ты», а как их первичное, неразложимое единство, из лона которого изначально произрастает «я» и благодаря которому оно только и становится возможным <…>
- Здесь и далее перевод с немецкого мой. — А. Ж.[↩]
Хотите продолжить чтение? Подпишитесь на полный доступ к архиву.
Статья в PDF
Полный текст статьи в формате PDF доступен в составе номера №2, 2020
Литература
Борхес Х-Л. Вавилонская библиотека // Борхес Х-Л. Сочинения в 3 тт. Т. 1 / Под ред. Б. Дубина. М.: Полярис, 1997. С. 341–348.
Бочаров C. Г. О кровеносной системе литературы и ее генетической памяти // Бочаров C. Г. Генетическая память литературы. М.: РГГУ, 2012. С. 7–44.
Бурдье П. Поле литературы / Перевод с фр. М. Гронаса // Новое литературное обозрение. 2000. № 5. С. 22–87.
Веселовский А. Н. О романо-германском кружке в Петербурге и его
возможных задачах // Веселовский А. Н. Избранные труды и письма / Под ред. П. Заборова. СПб.: Наука, 1999. С. 125–134.
Витгенштейн Л. Логико-философский трактат / Перевод с нем.
М. Козловой, Ю. Асеева // Витгенштейн Л. Философские работы.
Ч. 1 / Под ред. М. Козловой. М.: Гнозис, 1994. С. 5–73.
Жирмунский В. М. А. Н. Веселовский и сравнительное литературоведение // Жирмунский В. М. Сравнительное литературоведение. Л.: Наука, 1979a. С. 84–156.
Жирмунский В. М. Литературные течения как явление международное // Жирмунский В. М. Сравнительное литературоведение. 1979b. С. 137–157.
Лотман Ю. М. О семиосфере // Лотман Ю. М. Избранные статьи в 3 тт. Т. 1. Таллин: Александра, 1992. С. 11–24.
Маркс К., Энгельс Ф. Манифест коммунистической партии / Коллект. перевод Института Маркса – Энгельса – Ленина // Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения в 30 тт. Т. 4 / Под ред. О. Сенекиной. М.: Госполитиздат, 1955. С. 419–459.
Моретти Ф. Дальнее чтение / Перевод с англ. А. Вдовина, О. Собчука, А. Шели. М.: Институт Гайдара, 2016.
Силард Л. Русская герменевтика ХХ века // Силард Л. Герметизм и герменевтика. СПб.: Изд. Ивана Лимбаха, 2002. С. 13–26.
Тюпа В. И. «Диалог согласия» как неориторический проект Бахтина // Тюпа В. И. Дискурсные формации. Очерки по компаративной риторике. М.: Языки славянской культуры, 2010. С. 294–306.
Шайтанов И. О. Мировая литература как проблема и вызов // Вопросы литературы. 2018. № 6. C. 13–33.
Assmann A. Im Dickicht der Zeichen. Berlin: Suhrkamp Verlag, 2015.
Auerbach E. Philologie der Weltliteratur // Auerbach E. Gesammelte Aufsätze zur romanischen Philologiе / Hrsg. von F. Schalk und G. Konrad. Bern; München: Francke, 1967. S. 301–310.
Eckermann J. P. Gespräche mit Goethe in den Letzten Jahren seines Lebens. Berlin, Weimar: Aufbau Verlag, 1982.
Foucault M. Qu’est-ce qu’un auteur? // Foucault M. Dits et écrits 1954–1969 / Éd. D. Defert, F. Ewald, J. Lagrande. Paris: Gallimard, 1994. P. 789–821.
Frank S. Die russische Weltanschauung. Charlottenburg: Pan-Verlag, 1926.
Gadamer H.-G. Vom Zirkel des Verstehens // Gadamer H.-G. Gesammelte Werke. Tübingen: Mohr, 1986. S. 57–65.
Goethe J. W. German Romance. Edinburgh 1827 // Goethe J. W. Werke von 30 Bände. Bd. 26: Theater und Literatur / Hrsg. von K. Heinemann. Leipzig, Wien: Bibliographisches Institut, 1901–1908a. S. 238–239.
Goethe J. W. The Life of Friedrich Schiller. Comprehending an examination of his works. London 1825 // Goethe J. W. Werke von 30 Bände. Bd. 26: Theater und Literatur. 1901–1908b. S. 239–240.
Habermas Jürgen. Ein Bewußtsein von dem, was fehlt. Eine Diskussion mit Jürgen Habermas / Hrsg. von M. Reder und J. Schmidt. Frankfurt a. M.: Suhrkamp, 2008.
Kemper D. Nationale Differenz vor der Ausdifferenzierung nationaler Literaturwissenschaften: Goethes Konzept der Weltliteratur als «res publica litteraria» der Moderne // Русская германистика. Ежегодник Российского Cоюза Германистов. 2007. № 3. С. 20–41.
Lamping D. Die Idee der Weltliteratur. Ein Konzept Goethes und seine Karriere. Stuttgart: Alfred Kröner, 2010.
Novalis. Fragmente vermischten Inhalts // Novalis. Schriften in 4 Bände. Bd. 2 / Hrsg. von J. Minor. Jena: Diederichs Verlag, 1907. S. 189–315.
Rasch W. Aspekte der deutschen Literatur um 1900 // Rasch W. Zur deutschen Literatur seit der Jahrhundertwende. Gesammelte Aufsätze. Stuttgart: Metzler, 1967. S. 1–48.
Riemer F. W. Mitteilungen über Goethe. Leipzig: Insel Verlag, 1921.
Schlegel F. Lucinde // Schlegel F. Werke von 2 Bände. Bd. 2 / Hrsg. von W. Hecht. Berlin, Weimar: Aufbau Verlag, 1980. S. 9–99.
Schleiermacher F. D. E. Hermeneutik und Kritik. Frankfurt a. M.: Suhrkamp 1993.
Schopenhauer A. Über das metaphysiche Bedürfnis des Menschen // Schopenhauer A. Sämtliche Werke von 6 Bände. Bd. 2 / Hrsg. von J. Frauenstädt. Leipzig: Brockhaus, 1919. S. 175–209.
References
Assmann, A. (2015). Im Dickicht der Zeichen. Berlin: Suhrkamp Verlag. (In German).
Auerbach, E. (1967). Philologie der Weltliteratur. In: F. Schalk and G. Konrad, eds., Gesammelte Aufsätze zur romanischen Philologiе von E. Auerbach. Bern; München: Francke, pp. 301-310. (In German).
Bocharov, S. (2012). On literature’s blood vascular system and its genetic memory. In: S. Bocharov, The genetic memory of literature. Moscow: Rossiysky Gosudarstvenny Gumanitarny Universitet, pp. 7-44. (In Russ.)
Borges, J. L. (1997). The library of Babel. Translated by B. Dubin. In: B. Dubin, ed., The collected works of J. L. Borges (3 vols). Vol. 1. Moscow: Polyaris, pp. 341-348. (In Russ.)
Bourdieu, P. (2000). The literary field. Translated by M. Gronas. Novoe Literaturnoe Obozrenie, 5, pp. 22-87. (In Russ.)
Eckermann, J. P. (1982). Gespräche mit Goethe in den Letzten Jahren seines Lebens. Berlin, Weimar: Aufbau Verlag. (In German).
Foucault, M. (1994). Qu’est-ce qu’un auteur? In: D. Defert, F. Ewald and J. Lagrande, eds., Dits et écrits par M. Foucault 1954-1969. Paris: Gallimard, pp. 789-821. (In French).
Frank, S. (1926). Die russische Weltanschauung. Charlottenburg: Pan-Verlag. (In German).
Gadamer, H.-G. (1986). Vom Zirkel des Verstehens. In: H. G. Gadamer, Gesammelte Werke (6 Bände). Bd. 2. Tübingen: Mohr, pp. 57-65. (In German).
Goethe, J. W. (1901-1908a). German Romance. Edinburgh 1827. In: K. Heinemann, ed., Werke von J. W. Goethe von 30 Bände. Bd. 26: Theater und Literatur. Leipzig, Wien: Bibliographisches Institut, pp. 238-239. (In German).
Goethe, J. W. (1901-1908b). The Life of Friedrich Schiller. Comprehending an examination of his works. London 1825. In: K. Heinemann, ed., Werke von J. W. Goethe von 30 Bände. Bd. 26: Theater und Literatur. Leipzig, Wien: Bibliographisches Institut, pp. 239-240. (In German).
Kemper, D. (2007). Nationale Differenz vor der Ausdifferenzierung nationaler Literaturwissenschaften: Goethes Konzept der Weltliteratur als ‘res publica litteraria’ der Moderne. Russkaya Germanistika. Ezhegodnik Rossiyskogo Soyuza Germanistov, 3, pp. 20-41. (In German).
Lamping, D. (2010). Die Idee der Weltliteratur. Ein Konzept Goethes und seine Karriere. Stuttgart: Alfred Kröner. (In German).
Lotman, Y. (1992). On the semiosphere. In: Y. Lotman, Selected articles (3 vols). Vol. 1. Tallinn: Alexandra, pp. 11-24. (In Russ.)
Marx, K. and Engels, F. (1955). Manifesto of the Communist Party. Translated by Marx – Engels – Lenin Institute. In: О. Senekina, ed., Works of K. Marx and F. Engels (30 vols). Vol. 4. Moscow: Gospolitizdat, pp. 419-459. (In Russ.)
Moretti, F. (2016). Distant reading. Translated by A. Vdovin, O. Sobchuk and A. Sheli. Moscow: Institut Gaydara. (In Russ.)
Novalis. (1907). Fragmente vermischten Inhalts. In: J. Minor, ed., Schriften von Novalis (4 Bände). Bd. 2. Jena: Diederichs Verlag, pp. 189-315. (In German).
Rasch, W. (1967). Aspekte der deutschen Literatur um 1900. In: W. Rasch, Zur deutschen Literatur seit der Jahrhundertwende. Gesammelte Aufsätze. Stuttgart: Metzler, pp. 1-48. (In German).
Reder, M. and Schmidt, J., eds. (2008). Ein Bewußtsein von dem, was fehlt. Eine Diskussion mit Jürgen Habermas. Frankfurt a. M.: Suhrkamp. (In German).
Riemer, F. W. (1921). Mitteilungen über Goethe. Leipzig: Insel Verlag. (In German).
Schlegel, F. (1980). Lucinde. In: W. Hecht, ed., Werke von F. Schlegel
(2 Bände). Bd. 2. Berlin, Weimar: Aufbau Verlag, pp. 9-99. (In German).
Schleiermacher, F. D. E. (1993). Hermeneutik und Kritik. Frankfurt
a. M.: Suhrkamp. (In German).
Schopenhauer, A. (1919). Über das metaphysiche Bedürfnis des Menschen. In: J. Frauenstädt, ed., Sämtliche Werke von A. Schopenhauer (6 Bände). Bd. 2. Leipzig: Brockhaus, pp. 175-209. (In German).
Shaytanov, I. (2018). ‘World literature’ as a problem and a challenge. Voprosy Literatury, 6, pp. 13-33. (In Russ.)
Szilard, L. (2002). Russian hermeneutics in the 20th c. In: L. Szilard, Hermetecism and hermeneutics. St. Petersburg: Izd. Ivana Limbakha, pp. 13-26. (In Russ.)
Tyupa, V. (2010). ‘Dialogue of agreement’ as Mikhail Bakhtin’s neo-rhetoric project. In: V. Tyupa, Discursive formations. Essays on comparative rhetoric. Moscow: Yazyki slavyanskoy kultury, pp. 294-306. (In Russ.)
Veselovsky, A. (1999). On the Romano-Germanic society in St. Petersburg and its possible goals. In: P. Zaborov, ed., The selected works and letters of A. Veselovsky. St. Petersburg: Nauka, pp. 125-134. (In Russ.)
Wittgenstein, L. (1994). Logical-philosophical treatise. Translated by M. Kozlova and Y. Aseev. In: M. Kozlova, ed., Philosophical works by L. Wittgenstein. Part 1. Moscow: Gnozis, pp. 5-73. (In Russ.)
Zhirmunsky, V. (1979a). A. N. Veselovsky and comparative literature. In: V. Zhirmunsky, Comparative literature. Leningrad: Nauka, pp. 84-156. (In Russ.)
Zhirmunsky, V. (1979b). Literary trends as an international phenomenon. In: V. Zhirmunsky, Comparative literature. Leningrad: Nauka, pp. 137-157. (In Russ.)