Литературная борьба в ФРГ
В. Стеженский, Л. Черная, Литературная борьба в ФРГ. Поиски. Противоречия. Проблемы, «Советский писатель», М. 1978, 430 стр.
Каждая новая книга, посвященная западногерманской литературе, неизбежно вызывает пристальный читательский интерес. Это и понятно. Литература, давшая за последнее тридцатилетие целую плеяду ярких писательских имен, в изобилии располагает материалом, позволяющим исследователю ставить многие важные проблемы, актуальные для сегодняшнего литературного процесса в целом.
Авторы книги, о которой пойдет речь, В. Стеженский и Л. Черная, дали ей характерное и очень неслучайное название – «Литературная борьба в ФРГ». Действительно, совсем не просто складывалась и совсем не просто развивается литература Западной Германии: здесь и полярно противостоящие взгляды, и напряженные споры, в которых далеко не всегда рождается истина, и конфликты, которые опять же далеко не всегда разрешаются благотворно. В применении к литературе ФРГ именно понятие «литературная борьба» как нельзя более уместно.
И авторы книги пошли, пожалуй, по наиболее правильному пути: они не спешат знакомить читателя с итогами, подсказывая конечный результат развития той или иной литературной ситуации, не спешат представлять как некую данность те художественные и гуманистические ценности, что сложились в литературе ФРГ за три десятилетия ее существования. Их задача – воссоздать литературный процесс в его живой сложности, показать, как эти ценности – ныне уже бесспорные – зарождались и складывались: из разнонаправленных писательских усилий, из ожесточенных литературных и не только литературных дискуссий, из неизбежного конфликта поколений и не менее неизбежного конфликта идейных платформ и взглядов. Поэтому и ставший ныне уже несколько традиционным подзаголовок «Поиски. Противоречия. Проблемы» воспринимается как «работающий», необходимый, ибо речь по существу ведется именно об этом – о поисках, противоречиях и проблемах литературы ФРГ.
В основу своего литературоведческого сюжета авторы положили хронологический принцип, что вполне оправданно. Нельзя понять сегодняшнее состояние западногерманской литературы, если не обратиться к ее первоистокам, к той сложной и для многих трагичной духовной ситуации, в которой оказались начинающие, да и не только начинающие, западногерманские писатели в первые послевоенные годы, когда молодая литература начиналась с нуля, – десятилетие с небольшим господства фашизма разрушило традиции немецкой культуры. Казалось, что открывшаяся литературе недавняя – жестокая и горькая – военная действительность требует совершенно нового письма, нового способа художественного видения.
О трудном начале западногерманской литературы, о первых шагах «Группы 47», о страстном антивоенном и антифашистском пафосе выходивших в то время буквально одна за другой талантливых книг написано у нас немало. Предлагая читателю сжатый очерк литературы тех лет, авторы стремятся максимально насытить его материалом, сделать как можно более информативным. С самого начала избрав тон живой, непосредственной беседы с читателем, они последовательно проводят этот стиль через всю книгу. Простой разговор с читателем далек, конечно, от исчерпывающего и беспристрастного академизма, зато он дает авторам право на свою, по-хорошему субъективную, «ангажированную», если использовать модный термин, точку зрения, которую они страстно отстаивают. Вместе с писателями, о творчестве которых рассказывают, они радуются их художественным удачам и точности политических оценок, когда же этого нет, когда однажды достигнутый высокий уровень у кого-то из авторов не сохраняется в последующих произведениях, к ним подходят со всей серьезностью и взыскательностью.
Литература ФРГ уже имеет свои исторические вехи, свои рубежи, позволяющие вести весьма точный отсчет литературного времени. А внутри каждого периода есть свои «вершины», книги, как бы вбирающие в себя весь опыт, накопленный предшествующими годами, и одновременно открывающие новые пути эстетическому развитию. Именно под таким углом зрения рассматривают авторы творчество рано ушедшего Вольфганга Борхерта и антифашистские романы Вольфганга Кёппена, надолго определившие развитие прогрессивной западногерманской литературы, романы Генриха Бёля, Гюнтера Грасса и Зигфрида Ленца, вобравшие в себя многие характерные черты западногерманской прозы 60-х годов, творчество такого интересного, очень выросшего в последние годы прозаика, Как Мартин Вальзер, писателей-документалистов, выдвинувших этот жанр на одно из важнейших мест в западногерманской литературе. При этом авторов занимает даже не столько литературоведческий анализ сам по себе – произведения эти у нас уже не раз подробно разбирались и оценивались, – сколько общественная позиция писателя, его место в общественно-политической, а не только в литературной борьбе своего времени. Оправданны и необходимы в общем контексте книги главы, посвященные неоавангардистской литературе, литературе фашизма и агрессии, прославляющей «подвиги» немецкого солдата в годы второй мировой войны, и так называемой «массовой литературе», дешевому слащавому чтиву, которое в огромных количествах потребляется средним читателем ФРГ. Это тот необходимый фон, который позволяет составить верное представление о том, как трудно писателю в условиях западногерманской действительности отстаивать прогрессивные взгляды, как непросто порой бывает ему привлечь на свою сторону широкого читателя, воспитанного на штампах и клише «массовой культуры». И в этом смысле та повышенная частота, с какой появляется слово «борьба» на страницах книги, вполне соответствует реальному положению вещей.
Лучшие книги западногерманской литературы в самом деле борются, борются даже тогда, когда повествуют о вещах, казалось бы, весьма далеких от какой бы то ни было борьбы, таких, как, скажем, несостоявшаяся карьера Ансельма Кристляйна, героя трилогии Мартина Вальзера, одержимого идеей добиться для себя «хорошей» жизни, или же отчаянная попытка клоуна Ганса Шнира (Г. Бёль, «Глазами клоуна») вернуть свою безнадежно любимую жену, или, к примеру, сочинение на тему «Радость исполненного долга», над которым в поте лица трудится несовершеннолетний преступник Зигги Йепсен из романа Зигфрида Ленца «Урок немецкого»… Нельзя не согласиться с главной мыслью, которая проводится критиками и отчетливо прочитывается за всеми литературоведческими выкладками: именно литература в ФРГ оказывалась часто наиболее чутким общественным барометром, своего рода «нравственным сознанием» нации. А это уже свойство настоящей, действительно высокой литературы. И поэтому вполне понятна известная, если можно так сказать, «политизация» книги, постоянное стремление ее авторов соотносить литературную ситуацию с ситуацией общественной и политической и именно сквозь такую призму проверять идейное и художественное значение тех или иных произведений.
Книга В. Стеженского и Л. Черной подчеркнуто публицистична, да, в общем, и трудно иначе писать о сегодняшней литературе ФРГ, этом сложном сочетании разнонаправленных идей и мнений со все более явным в последние годы интересом к политике, к актуальным проблемам развития страны.
И лишь в некоторых отдельных случаях хотелось бы пожелать авторам чуть менее жесткого критерия оценок. Так, например, на периферии авторского внимания остаются такие интересные прозаики, как, скажем, Дитер Веллерсхоф, Дитер Кюн и некоторые другие, чье творчество упоминается лишь по ходу дела, как иллюстрация бесплодности усилий неоавангардизма, если следовать терминологии авторов. Однако названные книги характерны не только этим. Есть здесь и напряженный эстетический поиск, стремление выйти за узкие рамки авангардизма, обратиться к подлинным человеческим ценностям, есть, наконец, честность и ответственность художника перед самим собой. Вот почему при всей своей «сделанности» произведения Веллерсхофа так поражают порой глубиной и точностью проникновения в человеческую ситуацию своих героев, обнаженно – реалистической лепкой образов. Думается, писатели эти заслуживают более серьезного и обстоятельного разговора, который соответствовал бы степени их одаренности. Тем более что в 70-е годы, как и в 60-е, Веллерсхоф сохранил за собой репутацию одного из наиболее интересных западногерманских прозаиков.
Теперь о 70-х годах. Без всякого риска можно отважиться на категоричное утверждение: глава, Посвященная этому периоду, читается с наибольшим интересом. Но именно эта глава вызовет больше всего споров. Многое нуждается еще в дополнениях и уточнениях, и, как это часто бывает, каких-то дополнений и уточнений не сделала еще и сама жизнь.
Авторы совершенно справедливо ведут отсчет литературы 70-х годов с конца 60-х, с периода бурного подъема молодежного движения, обнажившего многие болезненные проблемы западного мира. Разумеется, это новое, быстро ставшее распространенным явление, широко обсуждавшееся на страницах печати и сопровождавшееся самыми разными оценками – от непримиримо злобных до восторженных, – не могло не найти отражения в литературе. Одним из первых, самых непосредственных откликов на новейшую тематику был, как справедливо отмечают авторы книги, роман Гюнтера Грасса «Под местным наркозом», с иронией повествующий о некоей спонтанной «акции протеста»: учащийся Филипп Шербаум в знак своего неодобрения американской агрессии во Вьетнаме решает сжечь свою собаку на одной из самых фешенебельных улиц Западного Берлина. Книга Грасса, написанная язвительно и зло, вполне заслужила ту высокую оценку, которую дают ей В. Стеженский и Л. Черная. Действительно, в молодежном движении конца 60-х годов было немало прямо-таки детской наивности (не случайно герои Грасса – старшеклассники), а то и просто бессмысленного, абсурдного, вполне достойного язвительной грассовской иронии. Другое дело, что писатель не увидел в молодежном движении ничего сверх этого – ни активного неприятия мира «отцов», запятнавших себя сотрудничеством с фашизмом, ни серьезной критики современного буржуазного общества, ни искреннего стремления к таким акциям, которые помогли бы действительно улучшить окружающий мир, ни, наконец, стремительного роста, взросления бунтующей молодежи, уже по ходу дела усваивающей новый опыт. Юных же героев Грасса невозможно представить повзрослевшими, ибо и для самого писателя их дальнейший путь – загадка. Для него важно дать лишь точный мгновенный слепок ситуации, а как она будет развиваться дальше – это уже проблема читательских размышлений.
Но что же все-таки происходило с бунтующими старшеклассниками и студентами-первокурсниками, когда они становились старше и зрелее? И были ли книги, где мы встретились бы именно с повзрослевшими молодыми героями? Да, он существовал в западногерманской литературе, этот молодой человек, прошедший через многие перипетии молодежного движения, испытавший на себе его причуды, познавший его возможности и его ограниченность, обдумавший собственные ошибки и сделавший из них необходимые выводы. И что самое главное, этому молодому человеку открылась единственная реальная перспектива, которую содержало в себе движение, – включение в широкий общедемократический поток борьбы, союз с передовыми силами западногерманского общества.
Роман Уве Тимма «Жаркое лето», конечно же, не свободен от тех или иных художественных изъянов, как, впрочем, и многие первые книги начинающих писателей. И все же это несомненная удача автора, уже хотя бы потому, что его герой, студент Ульрих Краузе, открывает для себя вполне конкретные возможности изменения мира к лучшему. Ульрих не «играет в революцию», не наслаждается «антиавторитарными» проявлениями своего «я», он действительно серьезно задумывается о своем месте в окружающем мире. Анализируя прочитанное и увиденное, пережитое и усвоенное на студенческой скамье, он постепенно формируется в сознательного борца за изменение общества, сближается с коммунистами. И это не привнесенное «извне» формальное разрешение проблемы, это личный опыт писателя, проделавшего тот же путь, что и его герой. Вот этим-то зрелым чувством перспективы и выделяется весьма удачно первая книга молодого писателя, безусловно, заслуживающая более обстоятельного, хотя, разумеется, и не менее взыскательного, разговора. Рядом с книгой Уве Тимма можно было бы назвать еще типологически сходные романы «Суп из акулы» Роланда Ланга и «Берингер и долгий гнев» Герда Фукса, кстати, высоко оцененный И. Млечиной в ее книге о западногерманском романе 60-х – начала 70-х годов. Наверное, заслуживает упоминания на страницах книги и уже знакомый советскому читателю роман Франца Йозефа Дегенхардта «Пожарища», с трезвой, конкретно-исторической позиции трактующий проблему «левого» терроризма. Думается, что разговор об этих книгах удачно дополнил и углубил бы содержательную главу о рабочей литературе, которая действительно переживает в 70-е годы в ФРГ период подъема.
Еще несколько слов о мелочах, которые невольно бросаются в глаза в серьезной и обстоятельной работе. Непонятно, например, почему Райнер Мария Рильке, мимоходом упоминающийся в книге, назван одним из «классиков» модернизма», каковым он никогда не был.
Каждую новую книгу по важной и интересной проблеме всегда хочется оценивать по высшей шкале. Можно было бы, например, пожелать книге о литературе ФРГ большей соотнесенности с европейским фоном, ведь и здесь литература ФРГ выполняет роль своеобразного барометра: далеко не все новомодные веяния в ней уживаются, далеко не на все она откликается с ходу, но зато уж то, что привилось и получило развитие, можно считать во многом характерным и для западноевропейского литературного процесса в целом. Но это был бы уже максимализм, могущий служить, пожалуй, лишь еще одним доказательством того, что авторы книги побудили читателя размышлять, отрываясь от прочитанных страниц, где дается картина современного развития одной из интереснейших литератур.