№5, 1975/Обзоры и рецензии

Лесков-художник. В. Ю. Троицкий, Лесков-художник, «Наука», М. 1974, 215 стр.

Лескову долго не везло. Его антинигилистические произведения и злополучная статья о пожарах на много лет вперед определили его литературную и общественную судьбу. Критика при жизни писателя о нем или почти не говорила, или, памятуя прошлое, числила его в рядах обскурантов.

Только в советском литературоведении творчество Лескова стало предметом изучения. В исследованиях Б. Другова, Л. Гроссмана, В. Гебель, М. Горячкиной, Н. Плещунова многие стороны творческого наследия писателя получили объективное освещение.

В первую очередь внимание ученых привлекала эволюция мировоззрения Лескова, общественная значимость его произведений. Такой курс был вполне оправдан, ибо прежде всего надлежало вернуть писателя прогрессивной демократической литературе, вскрыть причины и корни его идейных заблуждений.

Книга В. Троицкого1 – первая большая работа, ставящая своей целью изучение творчества Лескова в теоретическом, а не историко-литературном плане.

Ознакомление с художественными принципами писателя В. Троицкий правомерно начинает с определения его места в общественной и литературной борьбе 60 – 80-х годов. Автор не пытается «выпрямить» мировоззрение Лескова. Анализируя его произведения и письма, исследователь показывает, что идея политической борьбы была чужда Лескову. Он преувеличивал силу стихийного движения народа и недооценивал уровень его идейного развития. «Идеология Лескова, – пишет автор, – своеобразно совмещала жгучее стремление преобразовать общественную жизнь и одновременно желание уйти от общественных потрясений, опираясь лишь на ту нравственность христианского толка, которая породила и толстовское «непротивление злу насилием» и «очищение страданием» Достоевского» (стр. 11).

Лесков-мыслитель все свое внимание сосредоточивал на личности как воплощении альтруистической нравственности. В благотворность революционных преобразований он не верил, что в значительной степени объяснялось его знакомством с научным социализмом «из вторых рук».

И в то же время мнение о Лескове как об антагонисте революционных демократов, ставшее почти непреложной истиной, несправедливо. В. Троицкий впервые вводит в научный оборот письмо писателя к П. В. Быкову (1890), корригирующее наше представление об авторе «На ножах» и «Некуда». «Я верно понял дурные страсти и намерения одних людей, – писал Лесков, – но сильно обманулся в других. Критик, трактующий широко положения мои, оценит верность картин в «Некуда» и поставит автору на вид недорисовки некоторых планов… Историк должен будет осудить автора за то, что он как будто играл в руку с теми, чьи чувства и идеи не лучше чувств, одушевлявших нигилистов… Будь я тогда опытнее, – я бы это понял, а я был молод и не подозревал в «благородном консерватизме» всей его подлости и себялюбия. В этом и есть моя ошибка… она сделана искренне, т. е. без дурных побуждений, но я ее себе не прощаю и не могу простить» (стр. 147 – 148).

Художественные принципы Лескова глубоко связаны с его идеологией. Среди основополагающих черт Лескова-художника В. Троицкий выделяет стремление к изображению самобытного человека-личности из народа. В своих произведениях он воссоздает процесс осознания этой личностью самой себя. Излюбленный тип героя Лесков находит среди простого люда (крестьяне, мещанство, мелкое купечество), душа которого еще не испорчена растлевающим влиянием капитала, люда, в растерянности взирающего на грядущего с наглой самоуверенностью «чумазого».

Сопоставляя внутренний мир лесковских персонажей с героями Достоевского и Толстого (эту параллель В. Троицкий выдерживает на протяжении всей книги, что позволяет увидеть новые грани таланта Лескова и его великих современников), автор подчеркивает самобытность Лескова. Если у Толстого герой углублен в самоанализ, а у персонажей Достоевского на первом месте субъективное начало, то Лесков воссоздает тип человека-созерцателя. Для Лескова-художника типичен не психологический анализ развития характера, а глубокая психологическая мотивировка уже сложившейся личности, изображающейся в сложной и своеобразной символико-психологической завершенности.

Удался В. Троицкому раздел, в котором определяется роль типа «праведника» в образном строе произведений писателя. При всех своих выдающихся качествах положительные персонажи у Лескова никогда не выходят на авансцену общественной деятельности. Однако, отмечая это обстоятельство, исследователь доказательно аргументирует необходимость «снятия» того религиозного ореола, которым окружала лесковские образы дореволюционная критика. «Очарованные странники» у Лескова не знают, где искать истину, но весь жар души они расходуют на ее поиски в земном круге.

Интересным представляется наблюдение В. Троицкого над ролью труда в жизни героев Лескова. Правда, хотелось, чтобы автор более точно и полно определил место Лескова – певца трудовой деятельности в современной ему и последующей литературе – в ряду таких писателей, как Решетников, Мамин-Сибиряк, Короленко, Куприн, Горький.

Точно так же нуждается в более полном освещении и параллель между «жертвенностью» лесковских героев и героев прогрессивной литературы 60-х годов. В. Троицкий привлекает для сравнения лишь роман Чернышевского «Что делать?», но хронологическое расширение рамок проблемы позволило бы значительно углубить ее понимание.

Оригинальны и доказательны наблюдения автора над функциями стилизации и чертами «анекдотизма» в художественной ткани произведений Лескова. Выявление основных закономерностей в языке писателя ведется на широком литературном фоне – от Вл. Даля до Н. Горбунова. Жаль только, что здесь не нашлось места для П. Мельникова-Печерского, хотя еще Горький ставил его в одном ряду с Лесковым как мастера, блистательно владеющего манерой сказа.

По-новому рассматривает В. Троицкий и проблему продолжения художественных традиций Лескова в творчестве Горького. В статьях предшественников В. Троицкого (К. Муратовой и Ф. Иоффе) в основном речь шла об оценке Горьким творческого наследия Лескова, в рецензируемой же книге выбран другой аспект: автор рассматривает точки соприкосновения горьковской и лесковской концепций человека.

В отдельных случаях В. Троицкий, стремясь избежать излишней категоричности, делает ненужные оговорки. Например, он пишет, что в поэтике Лескова есть элементы, «которые как бы определяют творческое лицо писателя» (стр. 24); «в первых публицистических статьях Н. Лескова… проявилась как бы основная мера, служившая писателю для оценки явлений жизни» (стр. 25); «отстаивая самостоятельность личности и как бы отграничивая деятельность человека…» (стр. 32). Здесь уступительные «как бы» снижают достоверность высказанной мысли, дают повод думать, что автор сомневается в справедливости своих утверждений.

Но это частности. Главное же состоит в том, что работа В. Троицкого представляет интерес своей проблематикой, научностью и обоснованностью аргументации. Этому немало содействует привлеченный автором архивный материал, который убедительно подкрепляет его суждения и гипотезы.

  1. В. Ю. Троицкий, Лесков-художник, «Наука», М. 1974, 215 стр.[]

Цитировать

Мещерякова, Н. Лесков-художник. В. Ю. Троицкий, Лесков-художник, «Наука», М. 1974, 215 стр. / Н. Мещерякова // Вопросы литературы. - 1975 - №5. - C. 300-303
Копировать