Л. Флейшман. От Пушкина к Пастернаку. Избранные работы но поэтике и истории русской литературы

Лазарь Флейшман знаком российскому читателю по работам о личности и творчестве Б. Пастернака. Но одними проблемами пастернаковской биографии круг интересов ученого не исчерпывается: на его странице сайта Стэнфордского университета (США) перечислены история русской литературы и культуры XIX – XX столетий, поэзия и искусство русского литературного авангарда, литературная и политическая жизнь российской эмиграции, русско-польско-балтийско-еврейские литературные связи, проблемы поэтики и архивные разыскания. Так что традиционное и не слишком изобретательное название книги в данном случае очень точно отражает ее замысел, структуру и содержание.
Несмотря на то, что формально обозначенные разделы здесь отсутствуют, можно выделить несколько «блоков», в которые тематически объединяются «избранные работы»: Пушкин, культура, литература и политика в жизни русской эмиграции «первой волны», советская литература 20 – 30-х годов, творчество Пастернака.
Способность автора синтезировать все многообразие исследовательских интересов в рамках одного текста закономерно приводит к тому, что, скажем, пушкинская тема соотносится с темой русской эмиграции (в статье «Пушкин в русской Варшаве»); а проблема русско-еврейских литературных связей рассматривается в контексте событий, происходивших в «русском Берлине» начала 1920-х годов («Об одном забытом эпизоде литературной жизни русского Берлина»). В результате книга, задумывавшаяся как сборник избранных работ, обретает внутреннюю цельность и даже некий общий сюжет. К тому же собранные под одной обложкой статьи 1968 – 2005 годов дают наглядное представление о том, как эволюционировали литературно-теоретические взгляды, расширялся круг научных интересов и менялись исследовательские подходы Флейшмана, в начале 70-х покинувшего СССР и обосновавшегося сначала в Иерусалимском, а затем в Стэнфордском университете.
Книга удачно открывается статьей «Из истории элегии в пушкинскую эпоху», опубликованной еще в 1968 году и позволяющей увидеть автора в самом начале его творческого пути. Вместе с двумя последующими работами она образует своего рода «пушкинский триптих». В статье об элегии обращает на себя внимание не столько глубина взгляда и необычайная зрелость совсем еще молодого автора (в момент написания работы ему не было и двадцати пяти), сколько то, что по прошествии почти сорока лет она воспринимается словно написанная совсем недавно. Эту «вневременность» научного текста, характерную для большинства работ сборника, можно назвать определяющей чертой Флейшмана-литературоведа.
Еще одно примечательное свойство автора – способность «увидеть в малом большое». Так, останавливаясь на частной проблеме – истории русской элегии первой трети XIX века, исследователь задается весьма сложным вопросом: возможно ли построение истории отдельных жанров изучаемого периода. Закономерен и ответ, предлагаемый автором: «Да, можно, потому что, во-первых, если и существовал разнобой в определении жанровой природы поэтических произведений, то самый принцип отнесения стихотворения к тому или другому «роду» еще ощущается в качестве эффективного и осуществляется регулярно. Это означает, что читательская и писательская психология оперирует хотя и зыбкими, приблизительными, но все же воспринимаемыми как вполне реальные и необходимые жанровыми наименованиями» (С. 7). Именно в рамках «жанровой поэтики» происходит у автора дальнейшее рассмотрение эволюции русской элегии. Убедительным фоном для объективного изображения этого процесса становится привлеченный исследователем огромный пласт «вспомогательного» материала – от переписки до критических статей и заметок, дискуссий, отдельных выступлений и реплик, прозвучавших в литературных дискуссиях предпушкинской и пушкинской эпохи.