Л. Е. Пинский. Почему Бог спит

Черный цвет переплета производит яркое впечатление, поскольку на лицевой стороне сполохом воспроизведен портрет Л. Пинского работы Алексея Зверева (дизайн обложки Л. Мазур-Пинской).

Заглавие взято от небольшой «мениппеи» Леонида Ефимовича Пинского, присланной Григорию Михайловичу Козинцеву, чтобы «немного развлечь», — «для утреннего и внутреннего употребления как — противоядие от «Лира». С любовью, Л. Пинский, 7.Х.1968″ (c. 10). Центральную часть книги составляет их переписка.

«…Противоядие от «Лира»». Нужно ли комментировать? Режиссеру лучшего фильма по трагедии «Король Лир» в год работы над ним — от автора лучшей в ХХ веке книги о Шекспире на русском языке, которая вырастает из намерения написать о «Лире», но получился «Шекспир. Основные начала драматургии» (1971). Книга трудно шла к завершению, поскольку автор выбирался из-под груды написанного. Пинский задержал выход на несколько лет — запланированный объем безнадежно превышен, как и типографский предел в 40 листов. Когда книга отправлена в набор, Пинский признается: «По сути, получилась не книга, а большой кусок из нее…» (с. 52). Без начала — комедии, и без конца — трагикомедии, да и в основном разделе «дана только последняя глава о форме трагического <…> а не о его существе <…> короче, один «торс», по которому едва ли можно догадаться о концепции целого» (17.VI.1971; с. 52–53). Про «торс» Пинский повторит еще раз, перечитывая верстку (15.Х.71; с. 56), — видимо, эта метафора стала устойчивой самооценкой.

Первое письмо Козинцева (1.VI.72) — о том, что он рассылает книгу Пинского по миру, видным шекспироведам. Его рекомендация дорогого стоит: 20 августа 1971 года на первом Всемирном Шекспировском конгрессе в Ванкувере для мирового зрителя состоялась премьера фильма «Король Лир». «После сеанса участники конгресса устроили Козинцеву долгую овацию» (с. 117).

Хочу добавить, что и десятилетия спустя я был свидетелем того, как высоко ценят фильм: в первые дни 2016 года в Виндзоре состоялся Шекспировский семинар — трехдневное обсуждение (с участием только британцев) «Короля Лира». Участникам показали фильм Лоренса Оливье. После 10 минут просмотра раздались недовольные голоса — почему не русский фильм?

Первый обсуждаемый сюжет в письмах Пинского — книга, с которой он борется, которую дописывает, сокращает, которая наконец выходит. Публикуемый материал в данном случае — бесценный комментарий и к творческому процессу, и к пониманию результата.

Книгу Козинцев сразу оценил высоко, но о его первом отклике мы можем судить только по ответной фразе в письме Пинского: «Благодарю Вас за, мягко выражаясь, повышенную оценку моего «Шекспира», сам я о нем иного мнения, уж хоть бы потому, что книга незаконченная» (28.III.72; с. 57).

Письма Козинцева за первый период переписки отсутствуют. Первым предположением было, что их изъяли при обыске у Пинского 6 мая 1972 года (с. 5; как выяснится, когда книга уже была опубликована, это не так, но об этом речь ниже). Шекспировед был известным диссидентом и убежденным противником советской власти. Искали журнал «Хроника текущих событий», не нашли. Унесли книги, бумаги и пишущую машинку, «хотя «чистотой» она не уступает Пречистой деве» (20.Х.72; с. 62). Не удивительно, что в разговоре о шекспировских пьесах звучит «современность» как критерий их оценки. На последнем этапе работы над книгой «Лира» начинает теснить «Кориолан»: «Мне кажется, что вся наша — в 60-е годы — жизнь могла бы войти в комментарий к «Кориолану»…» (9.VI.1969; с. 49), римской трагедии о противостоянии властной фигуры — политической бюрократии, в образе которой Пинский видел партийную номенклатуру, им ненавидимую.

Такого поворота мысли не мог не оценить Козинцев, автор книги «Наш современник Вильям Шекспир» (1962). И Пинский, понимая это, продолжает подсказывать «современные» сюжеты для фильмов: «Макбет», «Как вам это понравится»: «…комедия близка нашей (далеко не пасторальной) современности». И обещает: «Перечтите комедию — а там и загоритесь» (22.XII.1972; с. 67–68). Козинцев и загорается. Точнее, говорит, что давно думает и делает записи, видя не только современность, но оценивая шекспировское мастерство: «Меня интересовало все то, что Шекспир писал поверх, вопреки жанру…» (с. 72).

Каждый большой художник работает «вопреки» жанру, отстаивая свой жанр… Мысль, столь важная для русской филологической школы. Близкая Пинскому и поясняющая его признание: «Вы мне писали о моей работе в последних письмах. Кроме Бахтина, нет человека, мнением которого я так бы дорожил» (28.III.72; с. 58). К этому времени с М. Бахтиным Пинский познакомился, был связан, они обменялись внутренними рецензиями на книги о «Рабле» и «Шекспире». Это была встреча единомышленников, обменявшихся столь нечасто встреченным обоими пониманием.

С Козинцевым случилось нечто сходное, и также очень личное, переросшее — при том, что виделись они считаное число раз, — в общение, в дружбу и в необходимость слышать друг друга, хотя несогласие было столь же частым, как и единомыслие, при заинтересованности тем, что делал каждый. В первом из вошедших в книгу писем (17.VII.68) Пинский благодарит за приглашение стать консультантом «Лира», дает согласие… Но для приезда в Ленинград так и не может выкроить время.

Обмен мнениями продолжался. Сам фильм Пинскому не понравился. Сравнивая «Лира» с другим фильмом Козинцева — о Дон Кихоте, Пинский давал понять, чего ему не хватило в «Лире»: «…(в шекспировском «Лире», особенно в безумном Лире, еще больше юмора, чем в Дон Кихоте трагики). Сказалось здесь и то, что Вы — русский художник. Русские люди питают органическое недоверие к героическому…» (17.III.1973; с. 76). Не хватило юмора как способа отношения к героическому, но и самого героического.

Спорили в Тбилиси, где встретились на шекспировской конференции в октябре 1972 года, после чего Пинский подвел такой итог: «Мне кажется, что наши расхождения в понимании Шекспира (и искусства) не превышают меры, благоприятной для спора…» (20.Х.72; с. 61). И еще раньше, отзываясь на замечания Козинцева по «Шекспиру», писал, что «их спор не сводится к различию между художником и теоретиком <…> И мне кажется, что в 20-х годах Вы бы чаще соглашались с моим «Шекспиром», чем сейчас» (15.Х.71; с. 56). В 1920-х Козинцев был убежденным авангардистом, ФЭКСом, одним из создателей современного мирового кинематографа.

Козинцев зажигался от размышлений Пинского, признаваясь: «Как Вы знаете, я не так уж податлив на чужие мысли, но тут я мгновенно завоеван и только и делаю, что иду по следу, который Вы мне показали» (6. XI.1972; с. 64). В предшествующем письме пояснив, за что ценит спор — как «возможность о чем-то вместе подумать» (23.Х.72; с. 63).

Подводя итог, составитель книги, сын Козинцева Александр Григорьевич, убежден, что, несмотря на несостоявшееся консультантство, влияние Пинского «не только на последний фильм отца, но и, главным образом, на замыслы самых последних неосуществленных шекспировских фильмов Козинцева было очень велико» (с. 7).

Первая часть книги, давшая ей имя, — «Почему Бог спит, или О философии беспечности» — самиздатский трактат Пинского (не публиковавшийся ранее, известно всего две рукописи), в котором смешались раблезианский, точнее «пантагрюэлевский», тон с первитином, тогдашним средством, прописываемым (и принимаемым автором) от депрессии. Трактат любопытен как опыт в духе бахтинского жанра — мениппеи. Скорее, он был бы уместен в качестве приложения, но, с другой стороны, он подарил название книге и обеспечил комическое обрамление: переписку сопровождают два текста — из практики и теории комического. Теоретическая часть — статья А. Козинцева «Леонид Пинский и теория комического».

Материалы, составившие книгу, полвека ждали своего часа. Впрочем, дело состояло не только в том, чтобы обнаружить рукопись мениппеи, собрать письма, но и в том, чтобы сделать книгу соответствующей материалу. Это получилось. А своим трактатом «Леонид Пинский и теория комического» (с. 83–96) А. Козинцев выступил достойным собеседником, способным проницательно развернуть высказанную мысль. Комическое предстает в книге во многих аспектах: и как склонность к шутке и к иронии обоих собеседников, и как модус отношения к современности.

У самой книги есть судьба, к которой отчасти оказались причастны и «Вопросы литературы». В журнал пришло письмо А. Козинцева (21.05.2018): «Мной подготовлен к печати и откомментирован неизданный трактат Леонида Ефимовича Пинского. К нему я приложил неизданные письма его к моему отцу, Г. Козинцеву. И то и другое представляет, на мой взгляд, значительный интерес. Даже без моей (еще не написанной) заключительной статьи объем материала — 3,5 а. л., что все-таки не дотягивает для книги».

Где и печатать такой материал, как не в «Вопросах литературы»? Здесь появлялись статьи Пинского, предваряющие книгу. Две — «Трагическое у Шекспира» (1958, № 2) и «Театр Времени» (1965, № 6) о хрониках — упоминаются в переписке, как и напечатанное в журнале последнее письмо Козинцева (1980, № 3).

Но объем?! Неподъемный, во всяком случае в одном номере малоформатного журнала. Я написал, задал вопросы, но 3 июня пришел ответ: «…за время успел издать, а Вам послал на предмет чьей-нибудь рецензии».

Книга вышла. Разговор замечательных людей стал культурным достоянием. Разговор, в котором самое интересное — несогласие поверх даже не уважительных, а восторженных слов друг о друге (причем ни один из собеседников не склонен к пустозвонному пафосу). Урок взаимного понимания и взаимного достоинства, понимания Шекспира — и руководство к пониманию книги Пинского.

Книга дойдет до немногих с тиражом, мизерным даже для нашего времени, скупого на количество экземпляров, — 200. Отсюда непомерная цена — за тысячу рублей (при 137 страницах и 10 прекрасных фотографиях — какие лица, таков и разговор) в редком магазине, если она еще попадется. Хочется верить, что издание — лишь анонс, за которым последует тираж, доступный для все-таки большего числа людей, способных стать если не участниками разговора, то его благодарными слушателями…

Тут бы и закончить, но есть еще один повод сказать о насущном продолжении. Когда книга была уже на выходе, внучка Пинского, Л. Мазур-Пинская, обнаружила в семейном архиве пачку из 19 ранних писем Козинцева, считавшихся утраченными. На их основе подготовлен материал для публикации в журнале «Киноведческие записки»: «Г. М. Козинцев — Л. Е. Пинский: Переписка о «Короле Лире». Публикация А. Г. Козинцева». Там будет предыстория разговора начиная с 1968 года и более детальный спор о трагедии, о ее современном понимании и о фильме.