«Крив был Гнедич поэт…»

В 1829 году в переводе Н. Гнедича вышел полный текст «Илиады» Гомера на русском языке. Это событие в начале 1830 года вызвало восторженный отклик Пушкина в «Литературной газете» (1830, №2):

Наконец вышел в свет так давно и так нетерпеливо ожиданный перевод Илиады! Когда писатели, избалованные минутными успехами, большею частию устремились на блестящие безделки; когда талант чуждается труда, а мода пренебрегает образцами величавой древности; когда поэзия не есть благоговейное служение, но токмо легкомысленное занятие: с чувством глубоким уважения и благодарности взираем на поэта, посвятившего гордо лучшие годы жизни исключительному труду, бескорыстным вдохновениям, и совершению единого, высокого подвига. Русская Илиада перед нами. Приступаем к ее изучению, дабы со временем отдать отчет нашим читателям о книге, долженствующей иметь столь важное влияние на отечественную словесность¹.

К 8 ноября 1830 года относится столь же восторженный стихотворный отклик Пушкина на перевод Гнедича:

Слышу умолкнувший звук божественной эллинской речи;

Старца великого тень чую смущенной душой.

Однако в промежутке между заметкой и этими стихотворными строками, в которых Гнедичу должным образом воздается за его «высокий подвиг», из-под пера Пушкина вышел еще один стихотворный отклик (датируется 1-10 октября 1830-го), эпиграммического свойства:

Крив был Гнедич поэт, преложитель слепого Гомера,

Боком одним с образцом схож и его перевод.

Существует мнение, что в процессе «изучения» труда Гнедича (см. заметку в «Литературной газете»), Пушкин якобы ощутил «однообразную высокость»##Кибальник С. А. Гнедич Н. И. // Русские писатели 1800-1917.

1. Пушкин А. С. Полн. собр. соч. в 17 тт. Т. 11. М.: Воскресенье, 1996. С. 88. Все цитаты приводятся по этому изданию, ссылки даются в тексте. Основные положения заметки повторяют письмо Пушкина Гнедичу от 23 февраля 1825 года, когда распространился ошибочный слух об окончании Гнедичем перевода «Илиады».[↩]